Меня окутывает одеяло из громкого пения и звуков аккордеона. Я чувствую себя защищённым, будто отделённым от всего мира. Пол немного скрипит, когда я уверенно разворачиваюсь и выхожу из актового зала, но вряд ли кто-то мог заметить моё отсутствие – все слишком увлечены предстоящим праздником. Замечаю зеркало и нехотя делаю несколько шагов назад, чтобы оценить сврй внешний вид. Мешки под глазами, мятая белая футболка, чёлка так и норовит спрятать глаза от света светодиодных ламп, всё по стандарту. На автомате поправляю причёску и случайно задеваю еловую гирлянду, висяющую на обрамление стекла. Фантомные ощущения колючего материала остаются на руках. Из щели моей двери виднеется полоса света. Я касаюсь ручки и, обернувшись в последний раз на тёмные очертания фигур в зале, захожу в комнату. Небольшой ночник поначалу кажется мне ослепительно ярким, машинально подношу руки к глазам. Отдалённо слышатся голоса, но в комнате стоит гробовая тишина. Спокойствие, затишье перед бурей. Я всегда так думаю, когда меня посещают мысли о том, что всё хорошо. В комнате пахнет мандаринами, и я не могу думать о том, что этот праздник – полный провал. Мои ноги тяжелеют от усталости, заставляя упасть на кровать. Белый шерстяной плед приятно согревает. Я чувствую себя в безопасности. За окном темно, на ночном небе практически не видно звёзд. Можно рассмотреть только слабые очертания людей, по-видимому, спешащих куда-то. Не хочется представлять себя на их месте, но почему-то мне кажется, что меня ждёт та же участь в будущем. Спешка вникуда. Голоса начинают стихать – все собираются спать. Впервые за долгий вечер решаюсь проверить сообщения, и заодно и время. 0:07. Уже наступил Новый год. Уведомления наслаиваются друг на друга, я успеваю заметить имена друзей и одного важного человека. Становится не по себе: настроение поднимается, но вместе с ним и страх. От пледа жарко и тяжело, приходится скинуть его с себя и встать с кровати. Я всегда хожу по комнате, когда не могу справиться с эмоциями. На столе лежит одинокая шоколадка со вкусом печенья. Я решаюсь прервать тишину и открыть упаковку. Аккуратно отламываю три кусочка и пробую. В мозг резко бьёт серотонин, и это помогает хоть ненадолго отвлечься от подступившей тревоги. Всё хорошо, пытаюсь успокоить себя я, но сам не верю ни единому слову. Ложиться спать нельзя – завтра будет ещё хуже, но и сейчас девать себя некуда. Снова кусочек. И ещё один. Экран телефона загорается, и на нём высвечивается новое сообщение. Снова прячусь под плед и захожу в переписку, чтобы ответить. Текст размывается, но я отчётливо помню, как что-то долго печатал. Я точно помню, что ответил этому человеку. Веки тяжелеют. По телу разливается приятное тепло, и я чувствую, как начинаю засыпать.

– Мне было всего одиннадцать, когда я узнал, что люди не бессмертны. – Закрываю глаза, ненадолго прерываясь. Нужно собраться с мыслями. Хорошо, что голосовое можно поставить на паузу. – Я планировал, что побываю во всех странах мира, попробую все существующие на свете сладости и стану успешным в сотне увлечений. И, конечно же, я думал, что близкие будут рядом со мной всё это время. Я никуда не спешил.

Капли воды ритмично падали в раковину. В ванной было прохладнее, чем комнате, по моей коже пробежались мурашки. Я снова замолчал и положил телефон на верхнюю полку. Кладу руки на раковину, целый день так и тянет упасть от усталости. Холод неприятно обжигает ладони. Резко отдёргиваю их и, включив тёплую воду, начинаю умываться. Хорошо, что родители решили снять зеркало, хотя должен признать, я уже скучаю по отстранённому взгляду пары серо-голубых глаз напротив. Обычно я тратил много времени на водные процедуры из-за того, что задерживался на игру: суть состояла в том, чтобы отгадать, какой оттенок серо-голубого спектра я увижу в этот раз, они иногда незначительно меняли цвет. Порой я даже угадываю, было весело. Я хмыкнул и улыбнулся, но вспомнив про обещанное голосовое, взял телефон в руки и вздохнул – верхняя полка не помогла мне оставить вещь сухой. Мягкая ткань прошлась по прозрачному силиконовому чехлу, задев одну из рук. Идеально сухое и чистое, вероятно, его только недавно повесили.

– Потом моя бабушка умерла. В тот день мне ничего не сказали. Просто удостоверились, понял ли я всё сам, и я утвердительно кивнул. Я ничего не чувствовал. Возможно, просто не мог осознать. Я даже не помню, плакал ли из-за случившегося. Помню только то, что часто думал о смерти, и каждая мысль вводила меня в тревожно состояние. Я не мог представить, что в один момент всё резко прекратится, я перестану мыслить, а мечты маленького мальчика из моего прошлого разобьются о скалы суровой реальности. – Мои мысли кажутся мне чужими. Как же странно это испытывать уже который год подряд. – Прости за сумбур.

Я удаляю сообщение и перепроверяю несколько раз, не ошибся ли я с кнопкой. Хочется выйти из сети, но она присылает ещё одно сообщение. С просьбой скинуть своё фото. Не люблю это. Но я уже нарушил одно обещание. Если сделаю так со вторым, день станет совсем никчёмным.

В моей комнате виднеется мерцание красного, голубого и оранжевого. Значит, мама была здесь и включила гирлянду. Надеюсь, её здесь нет. Прислушиваюсь и, закусив нижнюю губу, захожу внутрь. Абсолютно никого. Волнение сменяется облегчением, и я включаю камеру. Несколько раз поправляю длинную чёлку в надежде, что волосы перестанут топорщиться в разные стороны, но в конце концов сдаюсь и беру в руки гирлянду. Обмотав её вокруг шеи как шарф, пытаюсь подобрать более менее удачный ракурс. Очень колючий и неудобный шарф. Хочется рефлекторно закрыть глаза от света, но приходится смириться и сделать фотографию.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.