Конечно, Ланцелот - космополит по своей природе (9). Однако, и его охватывает почвеннический соблазн: он ищет помощи у горожан, но её не получает. "Хождение в народ" оказывается в лучшем случае тщетной потерей времени. Народ безнадёжен, и диссиденты, преподносящие Ланцелоту ковёр, тем самым явно дают ему понять: для победы над Драконом требуется радикальное расставание с почвой, отрыв от неё.

Разумеется, отрыв вовсе не означает полной потери ориентации и болтания в пустоте. Советская власть была права, когда понимала "космополитизм" как синоним стремления в совершенно определённую сторону на Запад, в Европу или в Соединённые Штаты. Таким образом, предлагаемый национальный нигилизм наполняется положительным содержанием, а именно идейным западничеством.

Символический смысл второго подарка - шапки-невидимки - тоже очевиден. Отрыва от почвы мало: необходима конспирация. Не следует поддерживать связи с народом, но и власть (то есть Дракон) ни в коем случае не должна видеть своего врага. Разумеется, идею "конспирации" следует понимать предельно широко, но главной темой здесь является асоциальность. Борец с "совком" не может и не должен участвовать в порождаемых им структурах, во всяком случае всерьёз. По сути дела, в этом заключена вся солженицынская программа "Жить не по лжи". К этому же сводились все формы подсоветского эскапизма.

Надо ещё отметить, что сама пара "горизонтальное - вертикальное" может быть прочитана как "национальное - социальное". Над горизонтально-почвенным "единством народа" возвышается "социальная пирамида". Соответственно, "ковёр-самолёт" и "шапка-невидимка" есть символы неучастия в национальной и социальной жизни.

Следует подчеркнуть, что, в отличие от имеющего некоторое "позитивное наполнение" космополитизма-западничества, эскапизм его не имеет. Речь идёт о чисто деструктивной практике.

Третий подарок - меч и копьё - совершенно очевиден. Речь идёт о готовности к насилию, к вооружённой, если понадобится, борьбе. (Впрочем, как мы увидим ниже, с этими символами далеко не всё так просто.)

Разумеется, готовность к вооружённой борьбе ни в коей мере не относится к подсоветской интеллигенции и тем более к советскому народу. Здесь мы видим смену фактического адресата. Если первые два дара символизировали желаемые свойства "внутреннего врага", то третий и четвёртый предназначались, скорее, внешним силам, желающим уничтожить Дракона (то есть "Свободному миру"). Меч и копьё, таким образом, символизируют нацеленные на Москву американские ракеты, чисто внешнюю силу, угрожающую советскому дракону.

Самым последним и самым таинственным даром является самоиграющий музыкальный инструмент. Он кажется совершенно ненужным, и не играет почти никакой роли в действии. Однако же, у него есть и фольклорный прототип, и вполне известный исторический аналог.

Фольклорный прототип узнаётся без труда. Это "гусли-самогуды", волшебный инструмент русских народных сказок. В некоторых сказках он известен тем, что под него "ноги сами впляс идут". Обычно это его свойство используется положительным персонажем для победы над противником - как правило, в ситуации плена: уже пойманный и связанный герой просит у своего противника (какого-нибудь "чудища-юдища") всего лишь поиграть на гусельках. После чего всё войско "чуда-юда" во главе с самим монстром вынуждено в буквальном смысле плясать под музыку главного героя, пока не капитулирует.

Фактический же аналог "самоиграющего инструмента" тоже хорошо известен. Это передачи иностранных радиостанций, таких, как "Голос Америки" или "Свобода". Во время написания пьесы они, кажется, только начинали входить в жизнь интеллигента. В дальнейшем они стали одним из главных источников информации для огромного числа людей, и сыграли крайне важную роль в разрушении советского строя.

Интересно отметить, что музыка (и околомузыкальная информация вообще) были крайне существенной частью передаваемой этими станциями информации. Множество людей слушали "голоса" не ради Солженицына или Аксёнова, а ради возможности послушать "Битлз".

Итак, последний дар символизирует западную пропананду, того самого троянского коня, который сыграл столь значимую роль в разрушении "совка".

Однако, на этом этапе мы вскрыли только второй слой предметно-образной символики Шварца, а нам в явном виде дан ещё и третий, самый загадочный. Мы имеем в виду рисунки, вытканные на волшебном ковре.

Соответствующее место в пьесе выглядит так:

ДВОЕ ПОГОНЩИКОВ: (Негромко.) Это - ковер-самолет.

ЛАНЦЕЛОТ: Прелестно! Говорите скорее, как им управлять.

ДВОЕ ПОГОНЩИКОВ:. Очень просто, господин Ланцелот. Это - угол высоты, на нем выткано солнце. Это - угол глубины, на нем выткана земля. Это - угол узорных полетов, на нем вытканы ласточки. А это - драконов угол. Подымешь его - и летишь круто вниз, прямо врагу на башку. Здесь выткан кубок с вином и чудесная закуска. Побеждай и пируй.

Прежде всего, странная (и сюжетно немотивированная) фигура "братьев-близнецов" указывает (помимо всего прочего (9a) ) на удвоение символического ряда. То, что изображено на ковре, есть то же самое, что преподносят в качестве магических даров. При этом символика вертикали ("высоты") и горизонтали (глубины) вполне очевидна. Интересно, что дихотомия "меч - лира" ("пушки - музы") здесь понимается стратегически, как "атака - маневр" (10). Ещё интереснее использованные здесь символы. Если "ласточки" в качестве коррелята "муз" и "лиры" более или менее понятны (хотя подробнее о них - ниже), то кубок с вином и закуска выглядят донельзя парадоксально. Это сознаёт и сам автор, предлагая странное псевдообъяснение "Побеждай и пируй".

Тем не менее, сочетание символики предельной агрессии (оружие) и предельного миролюбия (символизируемого пиршественными принадлежностями) имеет своё объяснение, в том числе историческое. Более того, мы можем здесь говорить о своего рода пророчестве.