– Твоя правда, Фарук. Бегут от молитвы Иблис и дети его…

И Танели успокоилась насчет Зарзанда, выпившего мой кофе без всякого видимого вреда для себя. Мы посидели еще немного, спрашивая у темноты, что же нам принесет будущее, да так и уснули. А утром моя жизнь круто изменилась.

В офисе Зарзанда для меня обустроили отдельный кабинет, соединенный с кухней. Мне предложили выбрать любых поставщиков кофе – хоть бы и самых дорогих, но я остановился на простом честном кофе, известном с детства каждому турку, твердо настояв только на том, чтобы обжарка была свежайшей, – это действительно важно. То же касалось и специй. Возраст перца я определяю так: беру щепотку и слегка растираю между пальцами. Свежий перец источает благоуханные эфирные масла, которые, попадая в поры кожи, обдают тебя добрым теплом. Старый же перец лишь царапает пальцы острыми своими песчинками и пахнет горько, как слезы вдовы. Такой перец лучше сразу выбросить – ничего он не даст уже ни мясу, ни чорбе, ни тем более кофе.

Вскоре меня повезли фотографироваться для рекламных проспектов. Накрасили, как невесту перед свадьбой, поставили под яркие лампы и щелк-щелк-щелк. Улыбку! А я и вдохнуть не мог толком в тесном кителе, но делал все, что мне говорили, – улыбался, играл бровями, приветственно поднимал руку и держал поднос с чашками.

Вот только никто не мог мне сказать, где же будет располагаться наша кофейня. Я несколько раз пытался поговорить с Зарзандом об этом, но он отвечал, что всему свое время и проблем с местом не будет. В конце концов я решил не сердить его расспросами, ведь несмотря на то, что мы частенько теперь сидели с ним на веранде и беседовали, как старые друзья, я никогда не забывал, кто он, а кто я.

Однажды Зарзанд спросил, зачем я творю молитву, когда варю кофе, и я объяснил, что в этом и заключается весь секрет моего кофе, а вовсе не в специях. Зарзанд хмыкнул:

– Фарук, ты так любишь всю эту мистику, что забываешь – всему есть простое и рациональное объяснение. Нет, я не призываю тебя отказаться от произнесения молитвы над джезвой – вполне возможно, что волновые колебания твоего голоса резонируют с поднимающимися на поверхность частицами кофе и придают им энергию, чтобы вкус раскрылся полностью. Нет-нет, еще раз, я не призываю тебя отказаться от своего ритуала, но, пожалуйста, будь так добр, ради эксперимента попробуй как-нибудь сварить кофе, обращаясь не к богу, а, например, к самому себе. Я уверен, ты не почувствуешь разницы! Насколько свободнее был бы человек, обрати он к самому себе благодарение, веру, поклонение, послушание и милость. И любовь. У нас, христиан, есть заповедь, помогающая постичь эту истину, – возлюби Бога всей душой, и всем сердцем, и всем разумением твоим; и возлюби ближнего своего, как самого себя. То есть мы имеем здесь одного субъекта, к которому обращены слова, и три объекта, на которые должна быть обращена любовь субъекта, – Бога, ближнего и самого себя. В любви к ближнему мы пользуемся сравнением: возлюби его, как себя. Степень же любви к Богу дана количественно, а не сравнительно: всем своим существом. Но если мы всю полноту своего существа направим на любовь к Богу, то сколько останется нам на себя, а уж тем более на ближнего, а? Я-то думаю, что этим количеством отмеряется любовь к себе, иначе откуда нам знать ее степень? Ведь можем же мы и себя любить весьма мало, да и к ближним относиться не лучше? А вот если мы себя полюбим всей душой, всем сердцем, всей крепостью своей и разумением, то и от избытка этой любви, имея ее от себя же в ответ, – ведь не может же любовь к себе быть безответной? – вот от избытка-то мы и других полюбим… Но тогда придется признать, что один объект во всей этой истории лишний. А именно – Бог. Есть я – бог, дарующий себе любовь и отвечающий любовью себе, и есть ближний, на которого этот ответный избыток любви моей проливается.

Помолчав приличествующее такой глубокой мысли время, я сказал:

– Взвешиваясь, взвешивайся с равным се- бе, – и пошел прочь.

Вот уж Зарзанд точно позна́ет, как всё устроил Всевышний, гораздо раньше меня. И поймет, что не важны эти «колебания голоса», если ты ежеминутно творишь молитву в сердце своем и молитва эта обращена к Единственному, достойному поклонения!

Настал день пресс-конференции, на которой я как лицо бренда Faruk’un Biberli Kahvesi представил проект нашей кофейни. Уж не знаю, какими посулами Зарзанд собрал журналистов, – не припомню, чтобы хоть раз в жизни видел на центральном канале репортаж об открытии кофейни, да еще и в нашем маленьком Фетхие. Кому, скажите, придет в голову снимать это на камеру? Тем более что пока наш проект существовал лишь на экране в виде красивых картинок. Но я уже стоял там у жаровни в своем белом кителе и привычным движением рисовал джезвой круги на песке.

Когда первые гости сделали по глотку и, почувствовав тихую радость от соприкосновения губ и языка с кофе, осознали вдруг, ради чего мы подняли такой шум и собрали их здесь, я подошел к камере и твердо, но в то же время ласково и интимно произнес фразу, ставшую слоганом нашего бренда:

Это хорошо для вашей потенции! It is good for your potency!

Домой я вернулся поздно вечером. Танели до последнего не верила, что меня покажут в новостях по всем каналам, и теперь сидела, утирая слезы счастья:

– Мой любимый Фарук! Прости меня, что сомневалась в тебе и в этом замечательном господине Зарзанде! Мне весь день звонят наши друзья и родственники, поздравляют и желают нам процветания. А я, как сумасшедшая, только и бормочу в трубку «спасибо, спасибо», а сама реву! И конечно же все спрашивают, когда откроется кофейня и можно будет попробовать твой кофе, ведь журналисты наговорили таких слов – ох, у меня даже голова кружится, дай-ка прочитаю, я ведь записывала за ними… вот… «Это волшебный напиток… Даже если вы не любите кофе, вы должны попробовать кофе с перцем от Фарука… Этот вкус дарит счастье… Мужчины, пейте кофе с перцем, это хорошо для вашей потенции… Женщины, мы не знаем, скажется ли кофе на ваших желаниях, но наслаждение вы испытаете точно… Кофе с перцем станет символом нашей страны, ведь в любви к нему мы все едины…» Неужели это все не сон, Фарук?!

– Я и сам иногда боюсь этого. А ну-ка ущипни меня посильнее, а я тебя… Ой, больно!..

– Ай, да и ты мне синяк оставил, Фарук! Хорошо хоть на таком месте, где никто не увидит… Давай же теперь включим телевизор, там еще будут повторять новости!

Но что новости?! Те, кому посчастливилось тогда попробовать кофе с перцем, так расхваливали его, что совсем скоро по телевизору только и говорили о моем кофе. Экономисты спорили, поднимутся ли теперь цены на кофе и специи и стоит ли вводить эмбарго; диетологи рассуждали о его полезных свойствах, повара пытались узнать секрет и соревновались между собой, и все вместе они гадали, когда же откроется кофейня. Мне и самому хотелось бы знать. Но Зарзанд никуда не торопился.

Я начал волноваться, ведь слава и солома быстро сгорают. Сегодня все говорят о кофе с перцем, но кто вспомнит о нем завтра, когда что ни день, то новости – тут война, там революция, а в Бурсе родился теленок с тремя головами…

Видимо, Зарзанд тоже хорошо понимал все риски, поэтому недели через две после той пресс-конференции наконец объявил, что нашел идеальное место для кофейни. В Стамбуле. В аэропорту.

Услышав это, я не сдержался.

– Господин Зарзанд, – задыхаясь от волнения, сказал я. – Дорогой господин Зарзанд! Я очень уважаю вас, и вы, конечно же, больше моего понимаете в бизнесе, но вот что касается кофейни… Господин Зарзанд, я мечтал о тихой, уютной кофейне в центре Старого города, где люди могли бы неспешно провести время за беседой с друзьями… А что такое кофейня в аэропорту? Я не хочу, чтобы мимо меня пробегали эти толпы вечно спешащих туристов, которым и дела нет до кофе с перцем! Которые будут требовать, чтобы я налил им кофе «с собой», и возмущаться тем, что я не держу у себя в кофейне бумажных стаканов. Нет, нет, нет и еще раз нет. Я не полечу ни в какой Стамбул, уважаемый господин Зарзанд!