Теперь она сидела за столом в родном городе в старой маминой квартире. Застолье шло полным ходом. Все родственники и соседи уже налакались и вели себя ужасно: громко разговаривали, смеялись, чавкали. Девушка молилась, чтобы всё быстрее закончилось. Она порывалась несколько раз встать, но любимые родственнички резко осаживали её обратно.

– Сонька, что ты молчишь весь вечер? – снова ткнула её в бок тетя Валя.

– А о чем мне с вами разговаривать?! – София сорвалась и закричала, нервы были на пределе, – О чем с вами можно разговаривать?! Кто вы и кто я! Вам до меня, как раком до Китая! Что зенки вылупили? Ваши разговоры и ограничены тупыми анекдотами, разговорами про сопливых детей и внуков, огород, да скидки в магазинах. Посмотрите на себя! Даже за столом себя вести не умеете, едите как свиньи! Я ухожу!

Девушка отстранила ошарашенную тетю Валю и пошла в сторону выхода. У двери в коридор она замешкалась, стояла гробовая тишина. Она поняла, что её слова ошарашили всех, но она ожидала, что сейчас родственники начнут орать, ругать её, поэтому-то она и старалась быстрее покинуть квартиру. Но эта тишина. Девушка обернулась у выхода из комнаты и остолбенела, за столом никого не было, никого кроме. Спиной к ней во главе стола сидела та самая старуха.

– Эх, Сонька, Сонька!

– Пошла ты! Я тебе не Сонька, это всего лишь сон.

Девушка резко развернулась и замерла, прямо перед ней стояла та самая старуха. Теперь она была ростом с неё. Её холодные глаза смотрели прямо в душу.

– Я вырву из тебя твою гордыню, ты на коленях ползать будешь!

– Да пошла… Договорить София не смогла, старуха своими грязными отросшими ногтями сорвала кусок кожи с груди девушки. От ужасной боли, которую девушка ощутила во сне физически, София проснулась. Схватилась инстинктивно за грудь и резко отдернула, боль пронзила до позвоночника. София посмотрела на руку, та была темная. В ужасе девушка зажгла свет, обе руки были в крови, кровь была под ногтями, простынь, покрывало и подушка тоже были в крови и сукровице. София кинулась в ванную комнату, в зеркале она увидела ужасную картину. Кожа на месте ожога была содрана чуть ли не до мяса. Как так? Что случилось? Это она сделала? Приступ боли оглушил, довел до тошноты, девушка метнулась к унитазу. Руки тряслись, грудь пронзала нестерпимая боль. Девушка умылась и подняла голову, крик застыл в горле. Позади неё в зеркале отражалась та самая старуха. Страх и беспомощность накрыли девушку, слезы потели по щекам.

– Что тебе от меня надо?

Спас её телефонный звонок, звонила мама.

– Алло, Сонечка. Мне кошмар про тебя приснился, что-то случилось?

– Мама, мамочка, – слезы мешали говорить, плач душил, – забери меня отсюда! Я хочу домой.

Прошло три месяца.

– Сонечка, ты готова?

– Да, мамочка, готова.

Соня и её мама собирались на дачу.

– Может, на автобусе лучше поедем?

– Мамуль, ну какой автобус. Не надо тебе толкаться в автобусе, на машине поедем.

– Я так всегда волнуюсь, когда ты за рулем.

– Я довезу тебя в целости и сохранности. Тетя Валя уже на даче?

– Да, уже звонила, баньку затопила.

– Тогда чего мы ждём?

Они вышли из подъезда и сели в автомобиль. София после произошедшего вернулась в свой родной город, устроилась работать в банк в отдел контрактов. Николаю Петровичу она рекомендовала назначить Ирину начальницей отдела. Все коллеги были ошарашены её новым поведением и решением уволиться и вернуться в маленький городок. Но Соня поняла, что большой город и главное её гордыня съедят её изнутри. По дороге на дачу София заметила ту самую старуху, она шла вдоль дороги. Девушка остановила автомобиль на обочине.

– Сонечка, ты чего остановилась? Сломалось что-то?

– Нет, там старушка, хочу подвезти. – Соня оглядывалась.

– Знакомая? – мама стала оглядываться, но никого уже не было на обочине дороги.

– Да, она мне помогла очень. Хотела отблагодарить. Показалось, видимо.

– Поехали, а то уже солнце палить начинает. Работы много.

– Эх, мама. Представляю, как зимой твои наивкуснейшие огурчики буду кушать.

– Ладно тебе!

– Научишь так же закручивать? А то замуж соберусь, а толком ничего делать не умею.

– Ого! Ты и замуж!

– А что? Глядишь и ты бабушкой станешь.

Женщины засмеялись, и машина тронулась дальше.

Зависть.

Люба стояла перед огромным жилым домом, такие дома назывались сталинками. Девушку всегда восхищали такие дома, какие же там, наверное, квартиры огромные, а потолки. Вспомнились кадры из советских и российских фильмов, снятые в таких квартирах, представились диваны с высокими деревянными спинками, обитые кожей, огромные буфеты с хрустальными сервизами, огромные окна и двери, как во дворцах, красивый деревянный паркет и много чего ещё. Интересно, а как будет выглядеть квартира, в которой Любе предстояло работать. Она читала, что в таких домах жили высокие чиновники, научные сотрудники, артисты, светская элита того времени. Были, конечно, и сталинки, которые строились для рабочего класса, но они ни в какое сравнение не шли с этим дворцом.

Любу наняли сюда сиделкой к одной пожилой женщине, у которой парализовало ноги после инсульта, и пропала речь. Сиделку должна была встретить соседка и подруга пожилой женщины. А её дочь, разместившая объявление о найме, жила заграницей и не могла приехать к матери, а может и не хотела. Хотя, чего этой женщине жаловаться, если дочь наняла ей за немалые деньги сиделку, а не отправила в какой-нибудь убогий приют для престарелых.

Люба вошла внутрь и сразу же замерла от восхищения. Холл был просто огромным, он потрясал своими размерами, высотой потолков, массивной лестницей, огромными окнами.

Ничего себе! Какая красота, я словно назад в прошлое попала. Если сейчас ещё навстречу по лестнице спуститься какой-нибудь офицер в советской форме или ученый в пальто и шляпе того времени. Ничего себе!

– Девушка, вы к кому? – от созерцания Любу отвлек голос вахтерши.

– Здравствуйте, я Любовь Ложкова, я в 12ую квартиру.

– А, вы к Аделаиде Сергеевне? Поднимайтесь на четвертый этаж, вас ждут.

– Спасибо.

Нужная квартира находилась в первом подъезде, на каждой площадке, которые тоже превышали размерами типичные площадки в хрущевках, было по три квартиры, две угловые слева и одна справа. Нужная квартира оказалась одной из угловых. Люба подошла к огромным массивным дверям и нажала на звонок, за дверью послышалась приятная трель. И вновь девушка ощутила себя путешественницей во времени. За дверью послышались тихие шаги, дверь приоткрылась, за ней стояла женщина лет семидесяти с небольшим в аккуратном синем платье, волосы уложены в высокий пучок.

– Здравствуйте, я по объявлению.

– Здравствуйте, милочка, – женщина заулыбалась, сняла цепочку и пропустила Любу внутрь. – Ангелина меня предупредила, я вас жду. Меня зовут Лидия Романовна. Проходите, пожалуйста.

Люба с восхищением осматривала коридор, вот это габариты.

– Проходите сюда, в гостиную, – женщина указала на двери справа от входа. Прихожая была по размерам больше, чем кухня в квартире Любы, а гостиная. Огромная светлая комната, с тремя большущими окнами, комната со стороны окон шла полукругом и выступала вперед, гостиная была обставлена именно той мебелью, которую себе и представляла Люба. Правда кроме дивана с высокой спинкой, был массивный кожаный диван, антикварный столик, а вдоль стены стояло несколько шкафов удивительной резной работы, в одном было множество книг, во втором посуда и статуэтки.

– Как красиво! Я впервые в такой квартире.

– Спасибо, но я соседка, живу в соседней квартире, но планировка почти такая же, не считая этого выступа с окнами. Мы с Паулиной давно тут живем. Эти квартиры выделили нашим мужьям, они были крупными чиновниками и работали, хотя сейчас уже и неважно где они работали. Но часто ездили в командировки в Польшу, ГДР и другие страны, да и я тоже. Я ведь в молодости была балериной. Да, знаю, по мне сейчас так и не скажешь, но было время. Может, вы хотите чаю?