Пока Чет снимал куртку, чтобы сделать из нее подушку, я проверила свой образ реальности и обнаружила, что сегодня тот произвел три серебристые пылинки. Я протянула одну Чету, внимательно наблюдая за ним, и увидела, как жадно он смотрел на мой мешочек. Всё в путешествии с ним доставляло мне радость – всё, кроме этого взгляда.

Я быстро убрала мешочек. Чету потребовалось чуть больше времени, чтобы убрать свой прах реальности, – вместо этого он некоторое время смотрел на пылинку, сияющую и мерцающую у него на ладони.

– Итак, Путь Старейших, – сказала я, чтобы перебить странное настроение. – Нужно ли нам что-нибудь сделать, чтобы подготовиться к нему?

– Насколько я знаю, нет, – сказал Чет. – Я один раз побывал у первой точки, но решил не входить в пещеру. Теперь, когда я увидел ваше воодушевление, мне неловко в этом признаваться.

Я посмотрела на фрагмент-сад. Да, он двигался медленнее, чем Нед в столовой в раннюю утреннюю смену. Ему потребуется немало времени, чтобы добраться сюда.

– Это все напоминает квесты в старых историях. Поэтому я так взволнована.

– Я смотрю, вы придаете большое значение этим историям.

– Их рассказывала мне моя бабушка, когда я была маленькой. Они просто… запомнились.

– Мне кажется, это замечательно, – сказал Чет. – Но предупреждаю вас: не ждите слишком многого. Жизнь не всегда подобна этим историям.

– Я знаю, – ответила я, все еще не отрывая взгляда от прекрасного поля. – Но… истории о чем-то говорят. О нас, о том, откуда мы пришли. Они напоминают, что у нас есть прошлое, история. И будущее.

Когда я росла, Бабулины истории были моим щитом. Против обзывалок в мой адрес, против того, что говорили о моем отце. Против моего собственного ужаса от того, что все это – в особенности то, что относилось ко мне, – правда.

В этих историях было ощущение справедливости. Я думала, что если их герои и героини могут идти вперед во тьму, то и я смогу. Возможно, я немного излишне цеплялась за них. Возможно, из-за того, каким странным все сделалось в последнее время, я искала некую стабильность. Или некое наставление…

– Я могу это понять, – сказал Чет. – Странно – это место украло у меня самого, но я все еще что-то знаю. Я знаю, что такое буррито, хотя никогда здесь его не ел. Я могу перечислить названия первых человеческих планет-колоний. И я помню… истории. Я выбрал себе имя отчасти из-за историй о герое былых времен Чете Каннистере.

– О, это хороший герой, – сказала я. – Но мне нравятся более давние. Герои вроде Одиссея.

– Или Геркулеса.

– Угу, – сказала я, стукнув кулаком по ладони. – Или Сатаны.

Чет моргнул:

– Простите?

– Ну, Сатана, – сказала я. – Герой?

– Г-герой.

– Во-во, – сказала я. – Бабуля рассказала мне эту историю. Сатану бросили в огонь, а он такой: «Всем привет. Это не важно, пока мы есть друг у друга. Мы можем сделать это место не хуже, чем любой рай». Потом он вызвался добровольцем пробраться во вражеский мир и отправился в свой большой квест через Бездну.

– Теперь моя память, как я и предупреждал, не слишком хороша, – сказал Чет. – Но это напоминает старинную поэму «Потерянный рай». Мне кажется, вы могли неправильно ее интерпретировать.

– Что? А по-вашему, кто герой этой истории?

– Адам и Ева.

– Эти неудачники? Они же ничего не сделали – только сидели на месте! У всех остальных были пылающие мечи и впечатляющие сражения!

Чет улыбнулся:

– Что ж, так это тоже можно истолковать. Да и что я знаю? Я даже собственное имя знаю лишь благодаря нашивке, которую нашел на своей форме.

Я соорудила подушку из куртки. Пока я занималась этим, М-Бот завис надо мной.

– Эмм… – произнес он.

– Что? – спросила я.

– Я думаю, он может быть прав насчет «Потерянного рая».

– Перечитай книгу, – сказала я. – Ты действительно ждешь, что я поверю, что в истории про существ по имени Вельзевул и Молох, живущих в Пандемониуме, автор хотел, чтобы мы болели за кого-то по имени Ева?

Некоторые вещи очевидны. Если, конечно, вы не робот.

– Хочешь ли ты, чтобы я сделал то же самое, что в прошлый раз? – спросил робот, понизив голос. – Просто на всякий случай.

Я кивнула, потом улеглась, размышляя о сегодняшнем дне. У меня уже давно не было такого приятного дня. Но это вызвало у меня ощущение вины. Йорген с остальными сражаются не на жизнь, а на смерть, а я изучаю болота и играю в исследователя.

Надо сохранять сосредоточенность. Завтра мы вступим на Путь Старейших, и, надеюсь, я получу некоторые ответы. Или как минимум узнаю правильные вопросы.

М-Бот разбудил меня на следующее «утро». Я потянулась и обнаружила, что фрагмент-сад парит совсем рядом с нашим – рукой подать. В моих воспоминаниях о ночи были лишь обычные сны. Мне хотелось бы отыскать Йоргена и хотя бы отчитаться, но я так вымоталась, что моя попытка провалилась.

Чет встал, когда М-Бот постучал по нему, и по его предложению я отыскала ближайший родник. Я сделала глоток – один из последних, которые мне требовались здесь, – и вымыла лицо и руки. К счастью, от меня воняло не так сильно, как должно было бы, учитывая вчерашние физические усилия.

Умываясь, я посмотрела на М-Бота, и тот прошептал:

– Он не вставал. Спал, пока я не разбудил вас обоих.

Я кивнула и вернулась к Чету, стоявшему у края фрагмента.

– Готовы? – спросила я его.

– Вперед! – отозвался Чет.

Мы перешагнули через проем. И я осознала, что впервые в жизни иду по траве. Это было очень странное ощущение. Трава пружинила, словно подушка.

Этот фрагмент оказался относительно маленький. Сплошь зеленая трава и холмы да озеро в центре. Рядом с ним находился склон холма с вырубленной в нем дырой – словно вход в шахту.

Туннели за входом были невелики: небольшой коридор, за ним – три небольшие комнаты с земляными стенами. Но, проходя через них, я почувствовала знакомое жутковатое ощущение. Скад! Мне уже доводилось бывать в местах, вызывающих подобные ощущения.

Мы отыскали портал в дальней части самой большой комнаты. Он походил на тот, из которого я вывалилась в джунглях: блестящая поверхность синевато-серого камня, изрезанного линиями. На этот раз линий были сотни, и они складывались в замысловатый узор.

М-Бот подлетел к стене, и фары его дрона осветили отметины.

– Гм… – сказал М-Бот. – У меня хранится база данных со всеми известными алфавитами Верховенства. Но это не похоже ни на один из них.

Я рассеянно кивнула и провела по изогнутой линии пальцем:

– Это на самом деле не язык. Но я, кажется, знаю, что означают эти линии.

– Но откуда? – спросил М-Бот. – Ты же только что сказала, что эти знаки – не язык!

– Так и есть.

– Но они что-то означают?

– Да.

– И что же?

Мой палец добрался до конца линии.

– Воспоминания.

М-Бот завис рядом со мной:

– Гм… Да, я нахожу это любопытным. Я ощущаю новую эмоцию. Это похоже на смесь гнева и разочарования! Как интересно!

С этими словами он поднялся вверх, а потом рухнул прямиком мне на голову, ударив меня.

Я ойкнула – скорее от изумления, чем от боли.

Чет тут же выругался и попытался схватить М-Бота, но я вскинула руку, останавливая его.

– М-Бот, – сказала я, – что это с тобой такое?

– Мне велели это сделать мои эмоции, – объяснил он. – Ух ты! Я чувствую себя лучше! Любопытно, любопытно…

– Нельзя просто так бить людей.

– Разве ты не била Йоргена почти все время?

– Это совсем другое! – сказала я. – Сперва я его ненавидела, а потом он стал мне нравиться. Так что у меня были веские причины.

– А! – воскликнул М-Бот. – Ты так говоришь, и я снова хочу ударить тебя! Не могла бы ты постоять неподвижно, чтобы я стукнул тебя манипулятором? Это звучит забавно.

– Мерзость, – сказал Чет, – ты должен…

– Все в порядке, Чет, – сказала я. – Ему просто трудно справляться со своими эмоциями. Это ново для него.