Наконец наступил апрель, зацвели тополя, а их запах Николай считал самым весенним. Семейство Чеховых в личном «Запорожце» на выходные укатило на дачу, и теперь Татьяна была у него дома. Несмотря на зашторенные окна, было достаточно светло, когда она отдалась Коле под бой бабушкиных часов. Этот секс, такой для него долгожданный, с одной стороны, порадовал его тело, а с другой стороны, оставил какой-то неприятный осадок на душе. Когда Малтышева узнала, что этот интим был у них первым и последним, она расстроилась. «Как маленькая!» – неприятно удивленный, подумал Николай. Клеился-то он к ней, как к взрослой, а не девочке, и теперь какие-то чувства? Но Таня всерьез обиделась, и больше они на лекциях рядом никогда не сидели… Чехов, хоть и в меньшей степени, но тоже был расстроен. Жалел он, правда, не о расставании с Татьяной, а о том, весна в разгаре, а половые отношения с ней слишком быстро закончились. «Может, надо было еще потянуть и этими свиданиями ей голову поморочить? – терзался он сомнениями. – Да нет, не настолько она клевая, дальше бы все об этом узнали, и что тогда?». «Теперь реноме не пострадает, все ты правильно сделал» – успокоил его какой-то внутренний голос.

Но больше всего утешил его Леха Петров:

– Слушай, Колян! – обратился он, – Я смотрю, ты такой весь музыкальный…

– В смысле? – не понял Николай.

– Ну, то напоешь что-нибудь, то насвистишь…

– Ну, в общем, да! – успокоился Коля, – А что?

– Вот, пойдем, покажу, – заговорщицки подмигнул Леха, – Смотри, что я в нашем институте надыбал! – и он показал Коле дверь за сценой в лекционном зале на третьем этаже старого корпуса, – Заходи, тут меня уже знают.

Они вошли в длинное, слабо освещенное прямоугольное помещение размером примерно 4 на 10 метров. Первое, что бросилось в глаза Николаю, была большая черная колонка с косой надписью мелом «Marshall fuck», стилизованная под название известного бренда звуковой техники. Спрятавшись за ней, тихонько бренчал на электрогитаре худой и взрослый парень с длинными волосами, в узких черных джинсах и футболке с логотипом какой-то HMR-группы. Он поднялся со стула им навстречу:

– Александр, – натянуто улыбнулся он, и вяло пожал протянутую Колей руку.

– Он заведует всей музыкальной аппаратурой академии, прикинь, – вступил Петров – На днях факультетов видел колонки – это все он выставляет! А гитар здесь сколько – зацени!

Чехов крутил головой по сторонам, рассматривая провода, колонки, синтезатор, барабаны и скудную мебель. «Ударник, ритм, соло и бас, и, конечно, ионика», – пронеслась в голове строчка Чижа.

– Леха говорит, ты тоже в этой деятельности желаешь поучаствовать? – спросил Александр.

– Желаю… – согласился Николай.

– Ну, вот и занимайтесь! – с облегчением проговорил музыкальный начальник, и первокурсники вышли в ярко освещенный коридор.

– Этот гитарАст переходит на последний курс лечфака, – продолжил Петров, – Всему нас научит и выпустится из института. А мы тут всем заправлять будем, прикидываешь? Так что я подсуетился, пока никто раньше нас это все не замутил!

– А, теперь понял! – отвечал Николай.

– И это еще не все новости, – радостно сообщил Леха. – У нас будет своя рок-группа: я буду на гитаре играть, а ты – петь!

– Ух ты, – у Коли аж глаза на лоб вылезли, – Вот это круто! – и они вприпрыжку побежали вниз по лестнице, хлопая от радости друг друга по плечам.

Правда, по этой лестнице в ближайшее время им пришлось тащить в цокольный этаж пианино, так как вся музыка переезжала туда. Зато уже в мае они с Лехой занимались подключением аппаратуры и выставляли звук на дне стомата. Оказалось, что Петров раньше уже занимался этим в своей новороссийской школе, поэтому он был главным, а Коля – на подхвате. Ведущий дня факультета – армянин, работавший по ночам ди-джеем в модном клубе, четко произносил в микрофон слова:

– Сосисочная! Закусочная! Раз, два, три – проба, проба!

– Лучше быть бычком в томате, чем учиться на стомате! – толкнув Колю локтем, рассмеялся Петров.

– А что там с музыкальной группой? – спросил Николай.

– Подожди, после этой тусовки ты идешь ко мне в гости, а там расскажу.

День факультета прошел без проблем, двадцать минут на трамвае – и они дома у Лехи.

– Вот моя Илонка! – представил он худенькую невысокую брюнетку, открывшую дверь. – А это мой друг Колян!

Николай довольно часто слышал от друга это имя, но о подробностях не расспрашивал, тем более, что наличие этой самой Илонки не мешало Петрову ухлестывать за другими девушками, особенно за Настей Большовой. В процессе знакомства выяснилось, что Леха живет с Илоной в гражданском браке весь первый курс, и Коля узнал их романтическую историю. Оказывается, что она не грузинка, а Петров любит ее с тех пор, как ему исполнилось 15, а ей 17 лет, и отбил ее у всех взросляков в своем дворе. А теперь она переехала к нему в Краснодар, где они счастливы в съемной двухкомнатной квартире. Пока Леха рассказывал это, Илона стояла у него за спиной и с улыбкой выглядывала из-за его плеча, поблескивая большими карими глазами. Особенно удивило Николая то, что их родители были не против таких взрослых отношений, хотя Петрову не исполнилось еще 18 лет.

По дороге в гости Коля купил новороссийского пива, а угощали его скромно – жареным окорочком с макаронами и кетчупом.

– Как тебе ножки Буша? – прикололся Леха.

– Очень вкусно! – искренне похвалил Чехов, у которого после пива разыгрался аппетит.

– А девушка у тебя есть? – спросила Илона.

– Сейчас нет… – потупил глаза гость.

– Ничего, мы тебя с такой кралей познакомим, – засмеялся Петров, – Ларка Орловская – соседка моя из Новороссийска. И, вообще, запомни – самые красивые девушки в крае родились там! – заключил он и поцеловал свою Илону. Они допили «Новороссийское», распрощались и Николай вышел на улицу. «Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд…» – мысленно повторил он слова отца, мечтательно улыбаясь и наслаждаясь легким хмелем. Коля глубоко вдыхал свежий майский воздух, листва радовала глаз незапыленной зеленью, а настроение было отличным.

Но не только пивом баловались они с Петровым: той же весной произошла такая история. Пары по физкультуре у их группы проходили не в институте, а на другом конце города, в Первомайском парке, на территории нового Центра матери и ребенка, а по-студенчески – Мутер-киндер центра. Занятия физкультурой заключались в разборе строительного мусора и уборке помещений. Так вот, Леха по дороге с остановки приобрел в зарешеченном ларьке бутылку водки «Померанцевая», сникерс и пол-литровую бутылку минералки. Когда добрались до места уборки, все это он поставил в высокий двустворчатый сейф, что стоял у стены. Петров с Чеховым из мужского пола были на физре одни, по очереди прикладывались к водке, запивали водой и закусывали шоколадкой. До этого Коля только один раз пробовал сорокоградусную: прошлой зимой его угостили бывшие одноклассники, возвращавшиеся со встречи выпускников. Но тогда была всего пара глотков, из закуски на выбор – хвоя туи или снег, а теперь все было уже по-взрослому. Работалось друзьям все веселее и веселее, дошло дело и до песен, и они затянули Газманова: «На пляжу лежу и в небо я гляжу, Чайки жирные летают – просто жуть!». Девочки подозрительно косились на них, смущенно улыбаясь. Но время занятий окончилось, и парни в обнимку, так как слегка пошатывались, отправились через парк на трамвайную остановку.

– Смотри, – сказал Петров, толкая в бок Николая, когда перед ними на аллее появилась пара девушек, – Сейчас я над ними приколюсь!

Они подошли поближе, и Леха громко сказал: «А та, которая с краю, ничего!». Девушки переглянулись, а они, с диким ржанием обогнав девчонок, побежали вперед. Лехин трамвай был направо, а Колин – налево, но пришлось выскочить на полдороге, потому что очень тошнило. Облегчив желудок, совершенно пьяный Коля доехал до дома, и, не разуваясь, быстрым шагом пошел к унитазу. Не замечая удивленных взглядов родственников и установившейся тишины, он разулся, и, как был одетый, упал спать на свой диван. Младший братишка спросил: