– Поговоришь, с доктором и живо назад, я тоже не хочу сидеть там одна, – сказала Ирина указывая на дверь палаты, и постучавшись, шагнула вовнутрь.

– Где можно найти доктора Перьмякова?– спросил я на посту у скучающей от безделья медсестры.

– Посмотрите в ординаторской, – ответила она мне не поднимая головы, и махнула рукой влево, по-видимому обозначающим направление, куда мне надо идти на поиски ординаторской, и без всяких дополнительных слов и эмоций, продолжила своё увлекательное занятие. А я отправился по указанному направлению, на поиски ординаторской, окутанный со всех сторон запахом какого-то дезинфицирующего раствора. Как же я не люблю этот запах, он сразу впитывается во все твои вещи, стоит в носу целый день, и кажется, что он летает повсюду, им пахнет все и одежда, и волосы, и руки, сколько бы ты их не мыл.

– Вы знаете, что такое рак?– спросил меня молодой доктор, он маленького роста, худой и с редкой бородкой, как у дьякона, как раз он и оказался доктором Перьмяковым, которого я нашел именно в ординаторской. Оказывается скучающая медсестра, на кажущуюся бесполезность, хорошо знала свое дело.

– Конечно, – ответил ему я, осознавая, что после такого вопроса, ни чего хорошего я от него услышать не могу.

– Так вот, – продолжил доктор,– Рак детское заболевание, по сравнению, с тем, что у вашей матери.

Меланома, не поддается лечению, не поддаётся химиотерапии, ни чему-либо ещё. Тем более у вашей мамы, такая запущенная форма, что как бы мне не хотелось вас огорчать… – он, склонил голову на бок.

– Мы, сделали, всё, что могли, но вырезав эту опухоль, мы, по большому счету, ни чего не добились. Могу сказать вам с уверенностью лишь одно, – продолжил он после короткой паузы, – Что через полгода или максимум год, как повезёт, опухоль появится снова, но уже в другом месте, и дай Бог, что бы, … – он развёл руки в сторону, – Извините, но как-то так, все в руках Господа, – закончил он свой монолог.

– Спасибо, – ответил я, и вышел.

– Привет мамуля, – сказал я, войдя в палату, подошёл к ней и поцеловал.

– Ты поговорил с доктором?– спросила Ирина, глядя на меня

– Ты видел моего доктора? – тут же переспросила мама, – Очень хороший доктор, хоть и молодой, но набожный такой. На батюшку похож.

– Скорее на дьякона, – подумал я про себя.

– Что ты молчишь, ты разговаривал с доктором? – еще раз спросила Ирина.

– Да, – что бы слышала только жена, тихо ответил я ей, и прикрыл глаза, давая понять, что сейчас говорить об этом я не буду.

– Так бы и сказал, что не нашёл, – поняв меня сказала она, и тут же, продолжила, по-видимому прерванный моим приходом разговор, спросила, – А кормят как тут вас, хорошо?

– Хорошо, еще Тамара приходила, с Аннушкой принесли много еды, не знаю, что с ней делать, заберите Антошеньке, хотя бы вот апельсины, я всё равно столько не съем, пропадут, – и она стала собирать апельсины с тумбочки.

– Мама успокойся, не будем мы брать ни какие апельсины, а если Антон захочет, мы ему купим, – сказал я.

– Так зачем покупать, если есть, зачем деньги тратить.

– Спасибо, – сказала Ирина, – мы возьмём один, а остальные вы кушайте.

Она взяла апельсин и резко вложила мне в руку, снова повернулась к маме и сказала,

– Нам уже пора, надо идти, Антон скоро придёт с тренировки, надо кормить.

– Да мамуля, мы пойдём,– сказал я, положив апельсин в карман, – завтра прибегу, после пяти, утром не пустят, завтра операционный день.

– Хорошо, с Боженькам, поцелуйте от меня Антошу, может, возьмёшь ещё апельсинку Егорке, – с мольбой в голосе попросила она, протягивая мне апельсин.

– Ладно, – сдался я, взял второй апельсин, положил его в другой карман, и поцеловал маму в щеку, – До завтра.

– Выздоравливайте, – сказала Ира, поцеловав маму.

– Тебе, что апельсин трудно взять, – спросила меня она, когда мы вышли в коридор и, не дожидаясь, ответа, тут же спросила, – Что сказал доктор?

–Всё плохо.

– Что значит плохо? – начала сердиться она. Ты можешь сказать, конкретно, что сказал доктор.

– Не кричи, пожалуйста, – почти шёпотом сказал я, спускаясь по лестнице.

– Так ответь толком, а не мямли – она посмотрела на меня.

– Он сказал, что они сделали всё, что могли, но максимум через год, эта зараза, проявит себя в другом, месте, и так до тех пор, пока не попадёт в жизненно важные органы.

– А что потом?

– Потом она умрёт, – сказал я, снимая с ног бахилы, которые нам выдали вместе с халатом, перед посещением палаты.

Глубоко вздохнув морозного воздуха, когда мы вышли на улицу, я поднял глаза к небу, что бы набежавшие слёзы, вернулись в слёзные железы.

– Ну что ты совсем расклеился, всё будет хорошо, – попыталась подбодрить меня жена.

– Хорошо в данном случае, это если она умрёт быстро и безболезненно.

– Да перестань ты, доктора тоже иногда ошибаются.

Слёзы потекли, сами собой.

– Ну что, ты, перестань, – она обняла меня, – не плачь, ты же не маленький.

– Поехали к нам, я тебя чаем напою, Антоха скоро приедет.

– Не могу, надо ехать домой, извини, и спасибо, что пришла.

– Не говори ерунды, что значит спасибо.

– Прости. Побегу, вон мой автобус, – сказал я, указывая на подъезжавший к остановке автобус.

– Пока, и не грусти, всё буде хорошо, – вслед прокричала мне она, и помахала мне вслед апельсином, который я вложил ей в руку.

Зимой рано темнеет, всего 18.00, а уже совсем ночь. Я специально вышел из автобуса, на одну остановку раньше, что бы пройтись, и обдумать, всё, что сказал мне доктор.

Вспомнил, маму, её радостное выражение лица, когда она увидала меня, вспомнил, как она упрашивала взять меня апельсин, и нащупав апельсин в кармане, вынул его и посмотрев на его ярко оранжевую сплошь побитую целлюлитом шкуру, подумал, – А ведь действительно, доктора ошибаются, и конечно на этот раз, он явно ошибся.

– Мамочка, когда я открываю шкафчик и вижу, яблочко и новые колготочки с трусиками, я понимаю, что ты приходила, а я даже тебя не видел, и мне тогда хочется плакать еще больше, – прошептал я маме, на ушко, обнимая ее за шею.

– А, что же мне тогда делать, мое солнышко, – спросила она меня, глядя мне в глаза, нежно улыбаясь.

– Ты лучше вообще не приходи, мамулечка, пока не будешь забирать меня.

– А как же чистые вещи поменять?

– А ты сразу много оставь.

– Хорошо, мое золотко, так и будем делать, а сейчас одевайся быстрее, иначе мы с тобой опоздаем на автобус.

Полгода большой срок, и все плохое забывается, как будто его и не было вовсе, всё это время, раз в месяц я с мамой регулярно посещал врачей, которые делали анализы, снимки и все казалось хорошо, но ровно через шесть месяцев, как и было предсказано доктором Перьмяковым С.А. в паху у мамы снова была обнаружена опухоль, которую предложили вырезать.

Даже казалась бы такая ужасная вещь, как рак может стать банальной привычкой, а как можно назвать это по другому, ведь на этот раз, эта новость меня не шокировала и не огорчила, я даже не почувствовал ни чего плохого, ведь можно просто взять, и вырезать, и нет проблемы, и нет в этом ничего страшного, и все будет хорошо как и прежде.

Яблочное варенье.

– Мы шли с кладбища, и ей стало плохо, вызвали скорую, и её забрали, – сказала тетя Тома, родная сестра мамы, позвонив мне по телефону.

– В какую больницу, её забрали? – спросил я.

– В железнодорожную.

– Спасибо, – сказал я и повесил трубку. Зная свою тетю, я решил больше ни чего не спрашивать, потому что был уверен, что все её ответы ещё больше меня запутают, и я ни чего толком не узнаю. Поэтому я быстро оделся, позвонил жене, что не смогу забрать сына из садика, так как еду к маме в больницу, и выскочил на улицу.