– Работай, чего уж… – отмахнулся Котов.

– Смирнов, чаю попей и присоединяйся. Помогать будешь.

Горянников и Смирнов устроились на диване, подтянули для удобства небольшой столик и положили на него папку. В течение часа они перебирали листки с донесениями и сводками. Горянников вчитывался в сводки, затем на карте находил расположение источника, а потом делал пометки в блокнотике. Неожиданно Смирнов хмыкнул и сунул в руки лист. Текст донесения был странен. Показалось, что это попало в папку по ошибке. Капитан несколько раз прочитал про себя, потом вслух:

– Хм… три тыквы треснули, одна лопнула, водка на исходе, мало семян, по три огурца на трубу… что за ерунда?

– Простая система шифровки сообщений, – пояснил Котов. – Тыквы – это танки. Треснули – значит подбиты, водка – горючее, семечки – патроны…

– А огурцы снаряды? – догадался Горянников. – Не стоит считать немцев тупыми. Догадаются.

– Если по чувашски-татарски понимать начнут. Эти донесения просто недоработали, только на русский перевели, а не переписали на привычный. И так понятно.

– Ну раз так, то ладно.

Часы кропотливого чтения рапортов с корявыми почерками и кучей грамматических ошибок, подробного анализа с привязкой по карте принесли свои результаты. Все, что Судоплатов рекомендовал сделать первично, выполнено. И этот анализ тоже. Пригодится ли эта статистика, время покажет. Составленный отчет убран в планшет.

Горянников устало помассировал ладонями лицо. Хотелось спать, а еще живот напоминал, что последнее время употреблялся только чай, и не мешало бы поесть. Хозяин кабинета вдумчиво изучал какой-то документ, и капитан не спешил его отвлекать. Котов за это время несколько раз говорил с кем-то по телефону, в кабинет часто заходил ординарец, передавая документы. Это совсем не мешало работать.

– Ты все, закончил? – спросил Котов, посмотрев на Горянникова.

– Пока да. Слушай, а тут нас покормят? Ты учти, у меня группа в двенадцать человек. Всех бы накормить.

– Накормим, распоряжусь, – сказал Котов, – а пока вот, ознакомься, что мои бойцы наработали. Посмотри, не знакомы ли тебе эти аббревиатуры?

Горянников взял протянутый лист и прочитал:

– Sonderkommando 7b… твою ж мать! Подробности?! – потребовал капитан.

– А с подробностями швах, – обломал его Котов. – Это у одного вышедшего окруженца нашли. Он пояснил, что убил одного немца, прихватил его документы и еле ноги унес. Верст пять за ним погоня шла, только болотом оторвался.

– Жаль… – искренне огорчился Горянников. – А протоколы бесед есть? Я бы сам с этим бойцом поговорил.

– Есть протоколы, и с бойцом можешь поговорить, – подтвердил Котов. – Но пояснишь ли, что за хрень эта 7b?

– Палачи. Это все, что могу сказать. То, что к тебе попало – большая удача. Я заберу эти материалы в управление. И еще… – Горянников быстро написал на листке: «На западе без изменений. На востоке тепло. Ор стоит, но дело идет», – и передал Котову. – Это надо по нашей линии передать. Срочно.

Котов вызвал ординарца и передал лист.

– В Москву, лидером, – а когда тот вышел, хмыкнул, – ор, значит, стоит. Ладно, пошли, поедим, что ли…

– Поешь…

Ложка зависла у рта – парень был уже без сознания.

– Миленький, миленький, очнись… – запричитала Маша, глаза тут же намокли, – как же так, поел бы… имя своё хоть бы сказал…

Погладив забинтованную голову парня, девушка с трудом уняла слезы.

– Пока с этих палат несите! – услышала Кузнецова голос старшей медсестры. – Первыми тяжелых выносим!

В коридорах суетились санитары – ранбольных укладывали на носилки и тащили наружу. А за окнами уже отчетливо грохотало. Бой шел где-то рядом. Неужели наши немцев не удержат?

Пробежала санитарка Евдокия Михайловна. Остановилась, обернувшись.

– Ты, дочка, не сиди, мы сейчас носилки принесем, будем тоже сердешных выносить.

Две санитарки, охая от натуги, протаскивали носилки через проем, поставили.

– Вот ведь, мужики-то тяжелые… Михайловна! – крикнула санитарка. – Вдвоем не осилим.

Ответ потонул в грохоте. Что-то сильно бабахнуло позади корпусов. С крайних окон осколками брызнули стекла. От неожиданности санитарки взвизгнули, закрывая голову. Маша же обнаружила, что закрыла собой своего милого. Покраснела, но никто этого не увидел. Первый испуг прошел, и санитарки кинулись в крайние палаты, проверять ранбольных.

– Целы все! – закричали оттуда. – Никого не посекло!

– Отодвиньте койки от окон, одеялами ранбольных пока укройте! – распорядился главврач, проскочив в операционную.

Быстро схватив одеяло, Маша укрыла раненого со стороны окна. Этот проем уцелел, но мало ли еще снаряд прилетит…

– Валя, Люда, Маша, сюда! – позвала Евдокия Михайловна. – Понесли!

За ручки носилок взялись уже четверо. Все равно тяжело. Пыхтя от натуги, пронесли по коридору, разминулись со встречными санитарами и начали спускаться по крыльцу. Во дворе стояли три полуторки и с десяток телег, очевидно местных, так как возницы были в гражданском. Одна из машин, уже заполненная ранеными, завелась и выехала со двора. Остальные машины и телеги догружались и тоже были готовы отправляться.

– Тяжелый, без сознания, – сказала медсестра, осмотрев бойца на носилках, – к телегам несите.

Что-то с треском пролетело над головами. Все, кто был у крыльца, невольно посмотрели вслед.

Недалеко вспух мощный взрыв. Еще треск. Взрыв чуть дальше.

– Тяжелыми бьют! – крикнул кто-то.

Подбежал боец.

– Товарищ военврач, немцы прорвались. Там танки на окраине уже.

– Быстрее, товарищи! – крикнул главврач. – Выносите раненых!

Санитары подхватили носилки и побежали в корпус.

– Транспорта не хватает, Карл Генрихович, – сказала Вера Федоровна. – Хорошо местные с телегами помогли, но всех не вывезти.

– Машины вернулись бы, – ответил военврач, – успели еще рейс сделать. О, едет одна!

Во двор вкатилась полуторка. Из кабины выскочил командир, а из кузова спрыгнул десяток бойцов. Командир что-то крикнул бойцам, те быстро разделились на две группы и выдвинулись за корпуса госпиталя. Сам командир с водителем направились к крыльцу.

– Капитан госбезопасности Лукин, – представился он. – Вы Карл Генрихович Маевский?

– Да, я. Военврач второго ранга.

– Я к вам по важному делу…

– Погодите, товарищ капитан госбезопасности, – прервал Маевский, – у нас тоже важное дело – раненых срочно эвакуировать, а у вас, я вижу – машина имеется.

– Машина как раз для эвакуации, но прошу не перебивать. В вашем госпитале находится военврач второго ранга Павлов Валерий Семенович.

– Да, он был мной прооперирован. Сейчас Валерий Семенович без сознания. Вон, на той телеге лежит.

Капитан сходил к телеге, удостоверился, поправил одеяло на Павлове, вернулся.

– Очень важно его эвакуировать в первую очередь, вместе с вами, Карл Генрихович, – сказал Лукин и, видя приготовившего возражать врача, добавил: – Это приказ народного комиссара.

– А как же остальные раненые? А персонал? Как с ними?..

– По возможности! – резко ответил Лукин. – Павлова в машину, догружайте ранеными и отправляйте. Вы старший в машине. Быстрее. А мы немцев придержим…

Последних раненых выносили под грохот боя, что шел уже в городке. Маша видела, как в пришедшую последней машину и пару телег быстро укладывают ран-больных и отправляют прочь. Подхватив носилки, она кинулась по коридору. В окне мельком заметила командира, явно из НКВД. «Найди любого командира из НКВД…» Девушка хотела окликнуть его, но тот уже скрылся.

– Быстрее! – крикнули от выхода. – Все на выход!

Несколько разрывов рядом. Здание сильно тряхнуло, сыпалась штукатурка, летели осколки стекла. Прикрывшись носилками, Маша добежала до койки, разложила носилки вдоль, сдернула одеяло и принялась стаскивать парня вниз.

– Немцы! – крикнул кто-то, мелькнув в коридоре.

– Как же я тебя понесу? – сквозь слезы простонала девушка. – Эй, кто-нибудь! Помогите!