Литмир - Электронная Библиотека

В лесах Пинежья в древности жили различные финноугорские племена: пермяна (предки коми), самоядь (ненцы), завод опекая чудь (прибалтийские финны — вепсы). Позднее наименование «чудь» стали относить ко всем жителям региона неславянского происхождения.

Заселение этой территории славянами происходило одновременно двумя потоками — из новгородских и ростово-суздальских земель. Нелегко добирались в северные края первые землепроходцы: дремучие леса, топкие и бескрайние болота, многочисленные реки, озера, протоки преграждали им дорогу. Как свидетельствует древняя Несторовская летопись, «путь… не проходим пропастьми, снегом и лесом». Среднее течение реки Пинеги, где и находится Сура, стало своеобразным местом встречи этих двух славянских потоков.

Освоение края растянулось на многие века. И хотя у нас нет точных сведений, но из уст в уста передается молва, что чудь отчаянно сопротивлялась иноплеменникам. Уже в наше время около поселка Пинеги, деревень Немнюги, Кевролы, Суры археологи находят стрелы, копья, секиры. Если будете в Суре и вам повезет, то знающий местный житель отвезет на противоположный берег реки Пинеги и покажет место, называемое Городецкая Слуда. Считается, что именно здесь находился последний оплот народа чудь, взятый после упорного сражения новгородцами.

С XII века в Пинежье по рекам возникали погосты-фактории. На освоенных землях пришельцы возводили новые святыни — православные храмы, часовни, кресты — как правило, на местах, где издревле стояли языческие капища.

Следует подчеркнуть, что между потоками колонистов, пришедшими в Пинежье, не всегда были добрые отношения. Первоначально, в XII веке, пинежские поселения — например, Кевроль и Пинега, находились под административным управлением Великого Новгорода. Однако в 1471 году Новгород уступил эти земли Москве. Но пинежский воевода не сразу сдался московским князьям. По преданию, в районе уездного города Кевроль произошли довольно сильные бои, новгородские дружины были разбиты, и только после этого Пинежье стало составной частью Русского государства. Население вошло в состав «черного крестьянства», которое платило государству оброк за пользование землей.

Под 1505 годом селение «Сура поганая» значится в летописях в числе селений, доставшихся по разделу великого князя Московского Иоанна III его старшему сыну Василию. Относительно названия селения — «Сура» имеется несколько предположений. Кто-то, обращаясь к арабскому языку, переводит его как — «картина» или даже — «быстрота, скорость». Кто-то обращается к санскриту и говорит, что «Сурья» в Индии — бог солнца. А в переводе с финно-угорских наречий «Сура» всего лишь — «остров на воде» или «остров на болоте». Но именно это последнее толкование кажется наиболее правдоподобным.

Несмотря на то что в последующие столетия эта территория активно заселялась русскими, влияние чуди сказалось даже на диалекте местного русского языка. Так что сегодняшние приезжие москвичи и не сразу поймут, о чем с ними пытаются говорить местные жители. Здесь по сию пору наблюдается сохранение языческих традиций и обрядов, переплетение славянских и языческих элементов культуры и религий. Неожиданное подтверждение «специфики» местного населения содержится в результатах недавнего исследования генофонда народов Северной Европы, проведенного специалистами Института молекулярной генетики Российской академии наук совместно с зарубежными генетиками. Они обнаружили в генофонде народов Северной Европы новую ветвь, представленную популяциями народа коми. Выяснилось, что русские на территории России совсем разные: в центре Восточно-Европейской равнины они генетически сходны между собой и с популяциями Восточной и Центральной Европы и в то же время довольно сильно отличаются от русских, проживающих в Архангельской области. В их генофонде выявлено значительное число генетических особенностей, свойственных финно-угорским народам, которые проживали ранее на этих территориях.

Как было принято в средневековой Руси, форпостами славянского присутствия становились монастыри. В XIV–XVII веках на Пинежье были основаны четыре православных монастыря: Кеврольский Воскресенский, Красногорский (ранее — Черногорский) Богородицкий, Веркольский Артемия праведного и Лам-басский Преображенский. В XVI веке появляется культ почитания сразу двух местных святых отроков — праведных Артемия[3] и Параскевы[4]. В начале XVII века в Красногорском монастыре нашла свое местопребывание и чудотворная икона Богородицы Грузинской, утраченная в 40-е годы века XX[5].

За монастырями закреплялись земли, озера, леса; они получали государственные субсидии и имели постоянные доходы от сдачи в аренду крестьянам окрестных деревень части своих земельных угодий и мест для ловли рыбы. Монастыри стали не только центрами духовно-религиозными, но и хозяйственно-экономическими.

В 1616 году в ходе административных реформ был образован Кеврольский уезд, который охватывал всю территорию бассейна реки Пинеги с притоками. Туда вошло и село Сура. Центром уезда стал город Кевроль, который находился примерно на месте нынешней деревни Немнюги, что на высоком берегу реки Пинеги. Постепенно вешние воды прокладывали новое русло для Пинеги. Кевроль оказался в стороне от основного транспортного пути. Это явилось одной из причин переноса центра Пинежского края в погост Пинежский волок (позднее — Пинега).

Формирующееся и укрепляющееся Русское государство, как и всякое иное централизованное государство, нуждалось и в местах ссылки, куда можно было определить лиц, неугодных властям. Долгое время Пинежье было ссыльным краем — безлюдным, диким, жестоким к людям, где выжить было куда как непросто. Первоначально высылки были единичные. Провел здесь последние годы жизни князь Василий Васильевич Голицын (1643–1714), дипломат и государственный деятель допетровской Руси, фаворит царицы Софьи, фактический глава русского правительства во время ее регентства в 1682–1689 годах. Обвиненный в самоуправстве и в нерадении во время Крымского похода, он был лишен чести, боярства и имущества и сослан с семьей в Каргополь. Позже его ложно обвинили в измене и вследствие этого извета сослали в Пустозерск, а затем в село Кологоры Пинежского уезда. Здесь он и завершил свой земной путь и похоронен в Красногорском Богородицком мужском монастыре.

Традиция рассматривать Пинежье как «ссыльный край» сохранялась в XIX–XX веках. Но ссылали теперь сюда партиями — первыми из них стали народовольцы, затем социал-демократы, а потом пленные поляки, немцы… В числе известных ссыльных были разные люди. Один из них — писатель Александр Серафимбвич (Попов). Он был арестован в связи с делом о покушении на Александра III (одним из организаторов теракта был Александр Ульянов, брат В. И. Ленина) и жил здесь в 1887–1901 годах. В ссылке он написал свой первый рассказ «На льдине», опубликованный в «Русских ведомостях» (1889) под псевдонимом — Серафимович.

Побывал в ссылке (два года) в Пинеге и другой известный писатель — Александр Грин. Он был арестован (в третий раз) в 1911 году за свою революционную деятельность и побег из мест заключения. Здесь он написал «Жизнь Гнора» и «Синий каскад Теллури» и здесь же венчался с Верой Абрамовой, ставшей его первой женой. Путь из Пинеги в Архангельск писатель описал в рассказе «Сто верст по реке».

Из числа социал-демократов можно упомянуть П. А. Моисеенко, В. В. Володарского, С. Я. Аллилуева, М. С. Урицкого, К. Е. Ворошилова, А. И. Рыкова…

В 1906 году на три года в Пинегу был выслан Алексей Иванович Рыков — глава советского правительства после смерти В. И. Ленина. Но весь срок он здесь не отбыл, сумев совершить побег.

Климент Ефремович Ворошилов оказался здесь в 1907 году, когда по возвращении из Лондона, где участвовал в работе V съезда РСДРП, был арестован и получил три года ссылки. Позже он написал: «Пинега Архангельской губернии, куда я был определен для отбывания ссылки, оказалась замечательным городом, красиво расположенным на небольшой возвышенности вдоль берега реки. Прибыв в Пинегу под конвоем полицейского стражника, я моментально почувствовал в местных жителях русскую широту и удаль. Все это удивляло и восхищало». Однако долго он здесь не задержался и сбежал. Правда, спустя четыре года, в 1911 году, он вновь оказался в ссылке в Архангельской губернии, на этот раз ближе к полярному кругу. Там судьба свела его с политссыльной эсеркой Е. Д. Горбман, которая стала его женой.

2
{"b":"881179","o":1}