Стоит отметить, что у страны-империи почти всегда была идея фикс, идея своего предназначения, своей миссии. Это касалось как мироустройства в целом, так и своей роли в мире. Так, в XIX в. и начале XX в. это пытались сделать европейские державы, включая Россию, как обладавшие наиболее развитым политическим и международно-правовым опытом в области регулирования международных отношений [29]. На международных конференциях вырабатывались основы международного права и модели безопасного мироустройства [30]. При этом в метрополиях было принято говорить о миссии «белого человека». Так, Британия, Испания, Португалия и Нидерланды, проводя масштабную колонизацию в Африке, Азии, Австралии, на Американском континенте и островах Океании, прикрываясь миссионерской и культуртрегерской деятельностью, сгоняли аборигенов в резервации, запрещали национальные традиции или просто уничтожали.
В Российской империи тоже существовала своя великодержавная миссия, связанная с теологической и мировоззренческой идеей «Третьего Рима», которая в конечном итоге трансформировалась во внешнеполитическую миссию – освобождение от османского ига славянских и православных народов Балкан и их объединение под эгидой России [31]. Концепция панславизма строилась на антитезе: «Россия – страны романо-германской Европы» [32]. Однако славянские государства, как показала вся история наших взаимоотношений, оказались для России не братьями по вере и не союзниками, а противниками как в обеих мировых войнах XX в., так и сегодня.
Как писал Ф. М. Достоевский, «…не будет у России, и никогда еще не было таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!.. Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь… именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе… но они именно в защиту от России это и сделают. …Убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью… не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же…» [33]
Русская традиция была воспринята СССР в формате социалистической идеи как альтернатива европейскому либерализму. Советский Союз стремился распространить свое идеологическое влияние в Европе, поддерживал революционные и национально-освободительные движения в колониях, способствуя их освобождению, своей важной миссией на мировой арене считал борьбу за сохранение и укрепление мира. Для Российской Федерации это превратилось в борьбу против гегемонизма США и их союзников, за многополярный мир с правом каждой страны иметь и защищать свои национальные интересы.
В свою очередь, преувеличение Соединенными Штатами своего вклада в победу над Третьим рейхом во Второй мировой войне при умелом использовании социально-экономических и политических проблем Западной Европы, в том числе страха перед военным потенциалом СССР, возможно, сильно преувеличенным в 1945 г., укрепил их изначальное мессианство, «веру в то, что Америка – помазанница божья» [34]. Агрессивная американская пропаганда стала преподносить модель современного общества США как нечто универсальное [35]. Истоки американского мессианизма надо искать в концепции «Манифест судьбы» [36] (1845 г.), идея которой сводится к «божественному предназначению американской нации» и заключается в ее миссии в освоении запада Североамериканского континента, а также в агрессивной политике «изоляционизма», корнями уходящей в доктрину Монро (1823 г.), провозгласившей Западное полушарие вотчиной США.
Мессианское предназначение США является составной частью национального самосознания американцев, генетически наследуя рациональную ментальность английских пуритан-переселенцев. Сильно видоизмененное и осовремененное пуританство получило свое развитие в мессианской глобальной политике США во второй половине XX в. – это период холодной войны и борьбы против СССР как «империи зла». В 1990-е гг. коллективный Запад, возглавляемый Соединенными Штатами, посчитал, что победил на всей территории Евразии (Китай тогда еще не заявлял о своих амбициях). Но когда выяснилось, что это совсем не так и Россию рано отправили на свалку истории, холодная война возобновилась с новой силой, переходя в прокси-войны практически по всему периметру российских границ.
На Востоке в роли миссионеров в разные периоды выступали Китай и Япония, хотя они долго не выходили за пределы своего региона.
Исследователи отмечают, что «первоначальное самосознание китайской общности сформировалось в VII–VI вв. до н. э., став составной частью конфуцианского» восприятия мира [37], влияя прямо или косвенно на отношение китайцев к окружающему миру. Современный Китай осознает себя прямым наследником и продолжателем многотысячелетней «страны-цивилизации» мирового уровня, сохранившей, несмотря на войны, восстания, иностранную оккупацию и кризисы, потенциал развития и сумевшей эффективно реализовать его, превратившись в лидирующую экономику мира.
Япония исторически не принадлежала к великим державам и долгое время являлась «страной в себе». Ее островное положение неизбежно рождало комплексы и страхи по отношению к внешнему миру и, как следствие, потенцию к агрессии. Японские ученые признают: как только Япония пришла к выводу, что ей предназначена особая судьба и особый путь, тогда ее этноцентризм начал трансформироваться в «концептуальный национализм, в котором избранность японской нации и ее мессианская предназначенность являются основными элементами» [38]. Теперь речь идет уже о том, чтобы бросить вызов как историческому региональному гегемону – Китайской империи, так и колониальным державам – европейским метрополиям и стать мировым лидером. Япония – страна-интроверт, и для поддержания этой внутренней национальной идентичности ей нужны были ресурсы. В соответствии с меморандумом Танаки (1927 г.) она должна была завоевать Китай, Филиппины, Гавайи, Суматру и Яву, Юго-Восточную Азию, Индию. Обязательным «долгом Японии является сражаться с Россией и вытеснить ее с востока, а затем создать основу для великого континентального объединения, включающего Маньчжурию, Монголию и Сибирь как один регион» [39]. Все эти планы обосновывались доктриной «Азия для азиатов» с призывом осознать и осуществить паназиатскую солидарность [40].
В Османской империи мессианская идея рассматривалась как путь к историческому реваншу тюркских народов через борьбу с европейскими колониальными империями.
Исторически находит подтверждение следующий факт: панэтническая идея, сформулированная тем или иным государством, может выйти за рамки своего государства и обрести мессианский характер. В XX в. это были Германия – Deutschland über alles, Япония – «Азия для азиатов», а сейчас это США со своим Pax Americana.
Сегодня государства-лидеры по-разному видят свою миссию в эволюции современной цивилизации. Признание мировым сообществом высокого статуса какого-либо государства означает, что в соответствии с международным правом страны соглашаются с его правом применять свои ресурсы в определенных ситуациях (миротворческая миссия, гуманитарная интервенция, урегулирование международного или внутригосударственного конфликта и т. д.) от имени и по поручению ООН. На практике державы Запада часто или не справляются, или злоупотребляют предоставленными им полномочиями [41], так как, беря на себя некую миссию, они всегда пытаются решить за чужой счет свои вполне конкретные задачи геополитики и геоэкономики.
