Нет, Элла была красива своей естественностью, хотя в отличии от Шахерезады, пользовалась косметикой. Длинные светлые волнистые волосы золотым каскадом спускались до талии. Она была похожа на сказочную Снегурочку, такая же красивая и такая же наивная. Одета Элла была в белые джинсы фирмы «Montana», небывалая роскошь по советским временам, и черную блузку с гипюровыми вставками на рукавах. Фарфоровая кожа в контрасте черным казалась еще бледнее, но это было так соблазнительно и сексуально, что я понял:

– Шансов у меня нет! На первый танец ее пригласит кто-нибудь из ее одноклассников.

Теперь, мои читатели, вы понимаете, какой сложный выбор был перед пятнадцатилетним юношей, который еще ни разу не целовал девушку.

Сашка громко объявил:

– Хватит сидеть! Будет пенсия – будут посиделки! А сейчас все танцевать.

Мы сдвинули столы к стене, освободив место для танцпола. Девчонки как-то робко сбились в небольшие группки, а юноши вышли на улицу. Я раздумывал, как мне лучше пригласить на танец Шехерезаду, все-таки восточная кровь победила во мне все сомнения, но Снегурочка не знала о моем решении, и первая пригласила меня на танец. Я слегка приобнял девушку, и мы были единственной танцующей парой. Элла двигалась ритмично и красиво, а я был полным увальнем, несколько раз наступал ей на ногу, извинялся и шептал на ухо:

– Я не умею танцевать. И не люблю.

Снегурочка улыбалась и что-то говорила мне в ответ. Я не помню слов, но помню, как она это делала. Ее голос журчал, как весенний ручеек, был приятным и нежным. Я до сих пор помню мелодику и тембр, они были чарующими, завораживающими, сказочными. Я забыл о прелестях и царственной красоте Дарины, потому что Элла своим магическим умением говорить, подавила во мне все, что могло отвлечь от нее. Я касался губами ее макушки и мне нравился аромат ее волос, тонкий и нежный, как запах цветущей весной вересковый поляны.

Музыка закончилась, а я не хотел, чтобы Элла убежала от меня. Она взяла меня за руку и шепнула на ухо:

– Пойдем, подышим.

Мое сердце радостно затрепетало.

– Она угадывает мои мысли, – подумал я, – она, просто, чудо.

Сентябрьский вечер теплый, солнце еще не свалилось за горизонт, ветра не было. Я был в легкой рубашке с коротким рукавом и джинсах отечественного производства. На скамейках у подъездов неизменно сидели старушки, которые знали все обо всех. Они поздоровались со мной и внимательно посмотрели на мою спутницу.

– Сережа! – тихим голосом позвала баба Маша, моя соседка по площадке. Я понимал, что старушка сейчас начнет расспросы, нужные только ей, потому что любопытство – одна из главных особенностей старушек советского периода.

– Потом, баба Маша, – отмахнулся я от нее.

– Да, вижу, что тебе некогда, – обиженно пробормотала она. – Дочка, что ж ты косу не заплетешь? Волосы вон по ветру веют, мешают же!

– Я заплету, – ласковым голосом ответила Элла, – чуть позже.

Старушки остались довольны и моей девушкой и ее вежливым ответом. Гордость разрывала мое сердце, я был счастлив в этот момент. Мы свернули за угол дома и наткнулись на девчонок, которые украдкой курили.

– Ты куришь? – строго спросил я.

Она неловко пожала плечами и шепнула на ухо:

– Даже еще и не пробовала.

– И не надо, – улыбаясь, ответил я.

– Мужчинам неприятно облизывать пепельницы!

Мы засмеялись, она легонько ткнула меня в бок и спросила:

– А ты?

– Нет! Но брат давал, мне не понравилось.

Мы прошли на детскую площадку. Гордостью нашего двора были качели, которые мы с Сашиным отцом смастерили сами. Если вы никогда не качались на резиновой покрышке, которая крепилась цепями или веревками к двум высоким столбам, то о прелестях советского детства вы не знаете ничего.

– О-о! – радостно воскликнула Элла, – качели! Покачаешь меня?

Она подошла к резиновой покрышке и замерла. Ее белые джинсы не приспособлены были для такого развлечения. Большая покрышка когда- то служила колесом для грузового автомобиля, а потом мы с Сашкой прикатили ее сюда, вырезали ножом два отверстия для цепей, а взрослые помогли соединить эту нехитрую конструкцию в качели. Элла стояла в нерешительности и смотрела на пыльную резину. Я понял, что пришло время для решительных мужских поступков, и сел на покрышку, благо мои джинсы были неопределенного темно-синего цвета, и похлопал по коленке.

– Прошу!

Девушка еще несколько секунд стояла неподвижно.

– Почему она медлит? – пронеслось в моей голове. – Неужели Снегурочка боится испачкать свои джинсы об мои колени.

Но я ошибался, Элла в этот момент раздумывала над тем, как лучше устроиться на моих ногах. Она могла сесть ко мне спиной, как на стуле, но девушка проявила смекалку и расположилась лицом ко мне, обхватив мое тело ногами. Так качаться было очень неудобно, но сидеть приятно. Я чувствовал, как ее упругие груди прижимаются к моему торсу. Это волновало мою кровь. Цепи, удерживающие покрышку, были расположены далеко друг от друга, но Элла вцепилась в них маленькими ладошками, чтобы регулировать равновесие и не упасть. Я видел, как напрягались и дрожали мышцы рук.

– Только не высоко, – шептала она мне в самое ухо, – я боюсь.

Я улыбался и сильнее прижимался к ней. Вдруг она отпустила цепи и обняла меня.

– Я рядом, – уверенным голосом ответил я.– И держу тебя крепко. Я хотел еще что сказать, чтобы вселить уверенность в моей надежности, но Элла томным голосом прошептала:

– У тебя красивые усы. Мне очень нравятся юноши с усами.

А потом она внезапно поцеловала меня. Поцелуй был страстным, долгим и взрослым. Я и представить себе не мог, что Снегурочка, скромная и наивная, может так целоваться. Он неожиданности я на секунды выпустил из рук цепи, за которые держался и наша покрышка, конечно же, перевернулась. Мы рухнули на землю. Элла мягко приземлилась на меня, а я как мужчина принял всю жесткость удара своим телом. Мое сердце в этот момент сжалось от испуга.

– Ты не ушиблась?

Я быстро вскочил на ноги и резким движением поднял Эллу. Ее белые джинсы были в пыли, она смеялась и поправляла развевающиеся на ветру волосы, тоже пыльные.

– Ну, вот! Обновила! – радостно сообщила она. – Пойду у Сашки выпрашивать сменную одежду.

– Я тоже сбегаю домой и переоденусь, – быстро сказал я, – не заходи без меня на праздник. Я хочу быть рядом с тобой.

Она погладила меня по руке и ласковым голосом сказала:

– Я подожду тебя! Только ты недолго.

Курившие за углом одноклассницы видели наше падение и подошли с расспросами.

– Испортила такую вещь, – печально произнесла Ирка.

– Это пыль, – прошептала Элла, – отстирается.

О чем еще говорили девчонки, я не слышал, потому что бегом бросился в свой подъезд.

Когда мы с Эллой вернулись в квартиру к Сашке, народ был уже подготовлен. Сороки–одноклассницы  во всех подробностях рассказали историю нашего падения. Сашка встретил меня с улыбкой:

– А ты хорошо начал! Молодец!

– Дай мне что-нибудь, – робко попросила Элла.

Сашка смерил ее взглядом и строго сказал:

– У меня тут не модельный дом и не магазин женской одежды! Могу предложить футбольную форму.

Он порылся во встроенном стенном шкафу и извлек оттуда спортивные трусы и футболку и протянул девушке. Элла кивнула и пошла в ванну, я отправился за ней, но через мгновение она выставила меня и закрыла дверь изнутри. Сашка, видевший все это, толкнул меня в бок и тихим голосом сказал:

– Не торопи, брат, коней! Спугнуть можешь.

Я поежился и прошел в комнату, где был накрыт стол, нашел кусок курицы и начал жадно его жевать. Минут через пять пришла Элла, в футбольных трусах и своей блузке она выглядела очень откровенно и сексуально.

–Какой прикид, – с восторгом сказала Ирка и ревниво показала Сашке кулак. – Смотри у меня!

И она обняла Сашку, вернее повисла на нем, чтобы он не смотрел на обнаженные ноги Эллы.

–Да, брось,-отшутился Сашка,– Серега меня глазами уже дважды убил.