Бадыкин. Удивительная история.
Сюльжина. Отец мой (Антон Минович) говорил, что деньги то были небольшие… однако и не дёшево вышло. А избу эту паны Соболевские стали называть «вальдшепиною хаткой», это с лёгкой руки жены пана Казимира Натальи Андреевны, которая несколько раз была в этом доме в гостях с мужем и детьми. Только вот для простых людей слово такое, как «вальдшнеп» слишком мудрёным оказалось… – не прижилось. Людям как надо – чтобы просто, коротко и понятно…. Вальдшнеп – это по-простому говоря… лесной кулик. С той поры и стали называть люди избу эту «куликовой хаткой», а поле, что за ней, «куликовым». С этого и меня по деревне Куличихой зовут, а моих детей «куликами».
Бадыкин. Получается, дому этому 120 лет?
Сюльжина. (ставит на стол) Точно никто не знает.
Бадыкин. Сколько же всего помнят эти брёвна? Сколько удивительных историй могли бы они рассказать, если бы умели говорить. (трогает ладонью стену) Сто двадцать лет…
Сюльжина. (продолжает накрывать на стол, между делом, с явной гордостью) Я так кумекаю, Алексей, что больше… Деревянная усадьба Соболевского с конюшней, псарней и овином была построена отцом Казимира (ВладИславом) ещё до войны с Наполеоном…
Бадыкин. Это значит до 1812 года …
Сюльжина. Это мне Васильевна говорила. Каких-нибудь перестроек не делалось, и пожара не было. Это она знала точно… документы мне показывала.
Бадыкин. Она что, историк?
Сюльжина. Была учительницей истории здесь в Досыти. Сорок лет ребятишек наших уму-разуму учила. Она про эти места очень много знала, много чего рассказать могла. К ней однажды из Ленинграда профессор приезжал знаменитый. У него там что-то не сходилось…
Бадыкин. А почему «ведала»?
Сюльжина. Умерла нынешней зимой. Царствие небесное подруженьке моей Анне Васильевне Хруцкой. Пусть земля будет пухом. Мы с ней девчонками всегда вместе бегали… А уже после войны – я в техникум Марьиногорский поехала, в Пуховический район, а она – в Гомель в педагогический институт имени Валерия Чкалова, на исторический факультет. Обещание друг дружке дали, что обязательно вернёмся домой. Вернулись – и всю жизнь вместе.
Бадыкин. (Прикладывает щёку к стене, просто)
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льётся дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
В избу входит Коренной, за Коренным Гуласиков.
Я твой: люблю сей тёмный сад
(Бадыкин смотрит в окно)
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озёр лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крылаты;
Везде следы довольства и труда…
(Отрывок из стихотворения «Деревня» А. С. Пушкина)
Пауза.
Коренной хлопает в ладоши, Гуласиков вторит ему.
Коренной в серых брюках и льняной рубахе навыпуск. На ногах оранжевые носки. На плечах банное полотенце с пёстрым рисунком (пусть будет Леди Баг из одноимённого мультсериала). Волосы у него ещё не высохли после купания.
Гуласиков в летнем камуфляжном костюме (песочного цвета), на ногах зелёные носки. На плече шеврон – нашивка поискового отряда.
Коренной. (Гуласикову) Я же говорил. У них тут вечер поэзии намечается. Пушкина в оригинале декламируют. (Бадыкину) Алексей Иванович, позвольте вам представить моего короткого знакомца Родиона Гуласикова, командира поискового отряда «Рубеж»… (Гуласикову) Родион, позволь тебе представить Алексея Ивановича Бадыкина. Как вы успели догадаться, Алексей Иванович личность во всех отношениях творческая… и неординарная.
Бадыкин и Гуласиков жмут друг другу руки.
Коренной. (Гуласикову, указывает на Сюльжину, нарочито вежливо и пафосно) Фрейлину ея Величества императрицы Нину Антоновну, вам, Родион, надеюсь, представлять не надо…
Сюльжина. (Коренному, без злобы) Митька, кончай дурачиться! У меня уже всё на столе. Картошка и яичница стынут. Добро пожаловать, гостики дорогие!
Гуласиков. (коротко кланяется Сюльжиной) Бабушка Нина, доброго вам вечерочка.
Сюльжина. (взяла под руку Гуласикова и усадила на табурет) Садись, Родька, в ногах правды нет.
Коренной. (Вешает полотенце на гвоздь, садится за стол) И то правда.
Коренной и Бадыкин садятся за стол. Сюльжина идёт за занавеску и возвращается с бутылкой «Столичной» (водки) в руках. Ставит бутылку в центр стола и садится с краю.
Сюдьжина. Давай, Митечка, банкуй, как говорят.
Коренной. (взял бутылку, откупорил, разливает водку по стопкам) Как, хозяюшка, скажешь! Мы по одной для куражу… и чтобы разговор поддержать, а там посмотрим… как сладится…
Гуласиков. Сладится.
Коренной. (Гуласикову) Мелким слова не давали.
Все чокаются и выпивают (мужчины до дна, а старушка глоточек).
Коренной. Я, баба Нина, к тебе сегодня на Кулички Миколу Овчеренко позвал. Звоню ему в который раз – ни ответа ни привета. (достает свой сотовый телефон, кладёт на стол) Связь никакущая…
Гуласиков. (с аппетитом кушает) Так ить надо с горка звонить, тама почти всегда получается…поймать, дядь Мить.
Коренной. (кривляет Гуласикова) Поймать?!… Едрёну мать…!! Не набегаисся на тую горку… Вот то-то и оно, что «почти всегда!» (Сюльжиной) Я, баба Нина, хотел, чтобы Микола гостю нашему рассказал, как всё произошло. Из первых рук так сказать…
Гуласиков. (кушает с аппетитом) А что говорить?.. Я тоже из первых рук, мне Николай первому позвонил. (Бадыкину) Он на разработках на экскаваторе торф добывал – резал пласты ковшом…
Коренной. (Бадыкину) Это здесь недалече (километров семь) вдоль старой узкоколейки на бывших Симанковских топях.
Гуласиков. Ковш на что-то твёрдое наткнулся, он слой верхний аккуратно снял, а там красная звезда на крыле. Николай работу кинул, на велик – и по узкоколейке прямиком в правление к телефону.
Сюльжина. (Гуласикову) Какой узкоколейке? Там рельсов лет сорок как нет.
Гуласиков. (Сюльжиной) Рельсов нет, но шпалы-то остались… ровные шпалы. Зароще сильно, это правда, но ехать можно. (Коренному) Дядя Митя, скажи хоть ты…
Коренной. (жуёт, Сюльжиной) Антоновна, ехать можно – проверено на себе.
Гуласиков. Ну вот. Когда раскапывать начали … самолёт почти целехоньким оказался. Только в нескольких местах (на крыльях и фюзеляже) пробоины от пуль. Представляете, с какой высоты падал, а только одно крыло отломилось и лопасти винта согнулись. Наверное, в жидкое болото шмякнулся, а там и засосало. На самолёте пушка крупнокалиберная оказалась почти без повреждений (НС -37). Она крайне редко попадается…
Коренной. (Гуласикову) Да погоди ты, балаболка!… (Бадыкину) В кабине нашли лётчика в шлеме, сумка командирская с картой, парашют под ним сложенный… На груди – орден Красной Звезды, а во внутреннем кармане куртки – красноармейская книжка и фотографии.
