В ходе битвы Дециус остался один на один с бандой погибших рабочих из корабельной команды, и эти ходячие трупы набросились на него с дубинками, сделанными из бедренных костей и черепов. Заряд огнемета уже был исчерпан, и теперь молодой космодесантник сражался громко жужжащим цепным мечом, помогая мощными разрядами силового кулака.

Бронированная перчатка Дециуса обрушилась на головы сразу двух сошедшихся матросов и превратила их в жидкое месиво расползшегося мяса и обломков костей, а торсы он, развернувшись, рассек мечом. Движущиеся керамитовые зубья цепного меча оставили в телах мутантов черную расщелину, и из зловонной раны на сапоги Дециуса хлынул поток извивающихся червей. Он снова повернулся и с громким треском разрубил чью-то шею.

Кишащий червями монстр не упал; он всего лишь пошатнулся, а потом, на глазах у пораженного космодесантника, свел вместе разошедшиеся края бескровной раны. Мухи и блестящие, похожие на скарабеев насекомые облепили разрез, и в лучах неприятного и неровного света варпа из оконных проемов стало видно, что они сцепили плоть живыми стежками.

«Что за силы покровительствуют этим чудовищам?» — удивился Дециус. Ему ни разу не приходилось слышать о возможности реанимировать мертвые тела, и вот он воочию видит свидетельства загадочного оживления, и они шипят и машут на него своими когтями. Казалось, что раненный им матрос греется в лучах Имматериума, проникающих сквозь бронированные стекла иллюминаторов прогулочной палубы. Переменчивое сияние придавало раздутой зараженной плоти самые причудливые формы. Где-то в самой глубине души Дециус восхищался способностью к восстановлению и ужасающей мощи этих кишащих паразитами и наполовину сгнивших мертвецов. Они несли в себе сонмища смертельных болезней и служили пристанищем для самого примитивного и вместе с тем наиболее опасного оружия.

За несколько мгновений рассеянности Дециус поплатился взрывом боли в силовом кулаке, охватившем всю кисть. Он слишком поздно заметил грозящий удар и не успел увернуться. Громоздкая фигура Грульгора двигалась быстро, даже слишком быстро для такого тучного и пораженного разложением тела. Причудливый боевой нож бывшего командора описал в воздухе тусклую дугу. Как и его хозяин, совсем недавно бывший отличным космодесантником, кинжал сохранил отдаленное сходство с прежним своим обликом, но обоюдоострое лезвие из блестящей лунной стали превратилось в тронутую ржавчиной затупленную полоску металла.

Бросок был нацелен в плечо Дециуса, кинжал должен был проникнуть сквозь доспехи и рассечь надвое основное сердце, но космодесантник повернулся и сумел уклониться от смертельного броска, однако его ловкости не хватило, и оружие пробило брешь в керамитовой перчатке. От сильнейшего толчка Дециус упал на пол и закричал. Боль пронзила каждый нерв в теле, а силовой кулак после касания ножа уже не действовал.

Широко раскрыв глаза, молодой космодесантник увидел, что ржавчина и гниль распространяются по треснувшему металлу, словно при замедленной съемке, ощутил мучительную боль в венах и спинном мозге, все тело покрылось испариной, поскольку имплантированные органы заработали на предельной мощности, чтобы остановить распространение инфекции.

Распад! Он уже видел, как кожа вокруг нанесенной зараженным ножом раны вздувается гнойными пузырями. Едва представив, что невидимые вредители, попавшие в кровь с кинжала Грульгора, размножаются в его теле, Дециус почувствовал тошноту. Но вдруг над ним нависла уродливая фигура бывшего командора Гвардии Смерти, и он проглотил желчь.

— Ни один человек не может пережить вмешательство! — крикнул Грульгор. — Метка Великого Разрушителя остается навеки!

У Дециуса вспухли и зажглись болезненным огнем все суставы. Неимоверным усилием он сжал рукоять цепного меча и поднял оружие. Громадный мутант отступил на шаг, ожидая последнего броска молодого космодесантника, но вместо нападения Дециус резко опустил клинок на свою руку чуть пониже локтевого сгиба. С яростным криком он отсек собственную кисть, отбросив прочь зараженную плоть и уже разъеденный коррозией металл перчатки.

Организм молодого космодесантника и так работал на пределе, стараясь справиться с раной и заражением, и теперь его зрение затуманилось и сознание отключилось. Веки дрогнули и опустились, и обмякшее тело повалилось на палубу.

Грульгор злобно фыркнул и сплюнул сгусток едкой слюны, а потом нагнулся, чтобы подобрать отравленный нож, лежавший рядом с неподвижным телом Дециуса. В этот момент тяжелые болтерные снаряды ударили в его спину и вырвали клочья мертвой плоти. Потеряв на мгновение равновесие, Грульгор так и не успел нанести решающий удар.

Прицел Гарро был точен, и выстрел заставил Грульгора покачнуться и отбросил его назад к стене, подальше от тела Дециуса, Натаниэль хотел бы взглянуть на парня и убедиться, что тот еще жив, но его старинный соперник был только ранен, а капитан уже убедился, что оживленные воины излечиваются почти с такой же скоростью, с какой он стреляет. Все вокруг — Войен, Хакур и остальные космодесантники — были заняты своими схватками. Гарро постарался выбросить из головы все «почему?» и сосредоточился только на одном вопросе — «как его убить?».

Грульгор, повернувшись, разбрызгал дугу темной с прозеленью крови и испустил громогласный рев. Бывший соперник бросился в атаку с отравленным ножом и зараженными когтями, но промахнулся. Гарро снова нажал на курок, однако звонкий щелчок возвестил об опустевшей обойме. Не медля ни мгновения, он обеими руками схватил рукоять Вольнолюбца.

— Я знал, что этот момент когда-нибудь настанет, — пробулькал мутант. — И я его дождался. Моя ненависть сильнее смерти!

Гарро поморщился:

— Ты всегда был недалеким хвастуном, Игнатий. На полях сражений ты служил общей цели, а теперь стал просто омерзителен! В тебе воплотилось все, против чего выступают космодесантники. Ты — полная противоположность Гвардейцу Смерти.

Грульгор снова сплюнул и провел неуклюжий, но яростный выпад, который Гарро парировал быстрыми движениями меча.

— Натаниэль, как ты слеп! Ты — жалкий неудачник, а я — предвестник будущего! — Он приложил к заржавленному нагруднику скрюченную ладонь. — Прикосновение варпа — это возможность шагнуть вперед. Если бы ты не был так ограничен и сентиментален, ты бы и сам это понял. Силы, существующие в варпе, далеко превосходят могущество твоего Императора! — Грульгор указал лезвием ножа на пульсирующий красноватый свет за иллюминаторами корабля. — Мы станем бессмертными и будем властвовать вечно!

— Нет, — отрезал Гарро и выбросил вперед меч.

Вольнолюбец описал невысокую дугу, ударил в огромный, белесый, как у рыбы, живот Грульгора и погрузился в изъеденную заразой плоть. Но затем Натаниэль с тревогой осознал, что клинок замер.

Вместо того чтобы рассечь рыхлую массу, меч застрял в ней и погружался все глубже, словно в зыбучий песок. Поток энергии, искрящийся на лезвии, уменьшился, а потом совсем иссяк. Грульгор удовлетворенно заворчал и выпятил бочкообразную грудь, еще больше втягивая оружие.

— Тебе не добиться здесь победы,— прошипел он.— Ты тоже заразишься и будешь мучиться в агонии. Я превращу этот корабль в жертвенник с кричащей плотью…

— Хватит!

Гарро не мог вытащить свой меч. И тогда он решил продолжить удар. Боевой капитан изо всех сил нажал на рукоять, включил режим полного разряда в кристаллической решетке стали и рассек живот мутанта. Он даже зарычал от гнева, вспарывая неохватную тушу, но Вольнолюбец снова оказался на свободе.

Из раны показались и начали вываливаться на палубу мокрые, покрытые жиром кольца кишок. Бывший космодесантник взвыл и попытался поймать их руками, чтобы запихнуть обратно в недра необъятного живота. Гарро отпрянул; гнилостный запах из вздувшегося чрева оказался таким сильным, что у него перехватило дыхание и стали слезиться глаза.

Палуба «Эйзенштейна» под их ногами вздрогнула, и внимание капитана на мгновение привлекли цепочки разрядов, протянувшиеся по борту фрегата. Затем раздался крик Хакура: