Определения «айти-специалист» тоже пока не знали. Программистами и инженерами работали выпускники технических вузов. Операторов для работы на вычислительных машинах учебные заведения не готовили. Пришлось экстерном оканчивать курсы операторов ЭВМ. Учеба на курсах была формальной, а экзамены – настоящими, поэтому осваивались и устройство машины, и языки программирования. За пультом работали инженеры и программисты, а оператору приходилось готовить информацию на перфокартах и вводить в машину.
Часами Рита сидела за специальным столом, оборудованным клавиатурой, и набивала непонятный для нее набор цифр. Это так и называлось – «набить перфокарту». Подготовленные перфокарты вводились в машину, и начиналась обработка информации. До машинной обработки необходимо, чтобы та проглотила перфокарты, а не выплевывала их потому, что какая-то оказывалась мятой или лишенной нужной цифры-окошечка. Машина сердито гудела и с трудом втягивала в себя листики перфокарт с дырочками. Наконец-то победа оставалась за оператором, и машина приступала к записи. Но здесь свое упрямство проявляли кассеты-бобины, которые постоянно рвали или жевали пленку. Кто пользовался кассетными магнитофонами, сможет понять, что это значит. За ночь кропотливой, мучительной работы удавалась загрузить информацию в ЭВМ, а утром приходили программисты, геофизики, геологи, которые с удовольствием работали и рассчитывали необходимые им данные.
Первая должность познакомила ее с вычислительной техникой и новыми способами создания и хранения информации. Эти знания в дальнейшем пригодились для работы уже и на современных гаджетах. Рите легко давалась непростая компьютерная наука. Встреча с ЭВМ оказалась не последней. После окончания института будет завод, выпускающий электронно-вычислительные машины. Правда, сюда Рита попадет уже в качестве юриста. Завод будто бы сам выбрал ее. Других мест работы по специальности попросту не было. Располагался он возле академии, где позднее будет учиться муж, да к тому же оказался единственным предприятием, где удалось получить для дочери место в детском саду.
А пока Рита вечерами училась, работала, Артем оканчивал военное училище. На второй день после знакомства на вечере в школе Рита получила от него письмо. Он деликатно интересовался впечатлением о вечере и столь неожиданном для них знакомстве. В письме он сообщил свой адрес для писем. Хотя они были в одном городе, Артем мечтал получать письма. Скупые строки письма без признаний в любви, с припиской «мысленно жму твою ручку» в конце для Риты казались овеянными романтикой и будоражили ее мысли. Это письмо стало началом их отношений и встреч. Хотя курсантов часто отпускали домой, встречи молодых людей были редкими. На одном из свиданий он принялся вдруг декламировать стихотворение поэта Федорова «Угар любви мне мил и близок…», которое оканчивалось многообещающе: «Меняясь, но не изменяя, сто женщин видел я в одной». Закончив читать, Артем смущенно улыбнулся: «Это единственное стихотворение, которое выучил не по школьной программе». Отношения развивались медленно, и у каждого были свои занятия, часто из-за долгих разлук они не могли понять друг друга.
В молодости время летит так же быстро, как и в старости, но этого не замечаешь, потому что смотришь вперед и оглядываться назад пока не на что. На выпускной Артем пригласил свою одноклассницу-пионервожатую. Как прошел этот вечер, Рита не знала и уже не интересовалась этим. После окончания училища он уехал на Дальний Восток к месту службы. Рита поступила в институт. У нее была работа, учеба, новые друзья. Каждый жил своей жизнью, и лишь иногда они обменивались короткими, скупыми письмами. Рита занималась будущей карьерой – получала образование и планировала вступать в ряды коммунистической партии: изучала устав, готовилась сдавать кандидатский минимум. Ей казалось, что это необходимо. Но опять вмешалась мама и почему-то принялась отговаривать, приводя странные аргументы. Говорила, будто Рите быстро наскучат бесконечные заседания в компании со старыми дядьками. Рита же не могла объяснить ни своего желания, ни советов мамы. Папа в этом обсуждении не участвовал, хранил молчание и, хотя был секретарем партийной организации своего предприятия, почти не рассказывал об общественной работе.
В начале января одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года Рите исполнилось двадцать лет. Она выглядела серьезной, хотя в душе оставалась впечатлительной, ранимой девочкой: лучшим подарком на маленький юбилей оказалась большая красивая кукла, подаренная друзьями.
Артем прилетел в отпуск уже после праздника. Они не виделись полтора года. Для него это время было непростым – начало самостоятельной жизни, а главное – военной службы, где в подчинении у него были солдаты – практически его ровесники. Здесь, на Дальнем Востоке, Артем успел попасть в аварию. Мчась по сопкам на мотоцикле, он не справился с управлением и, подпрыгнув на очередной кочке, полетел в кювет, сломал ногу и долгое время восстанавливался в госпитале. После долгой разлуки Артем появился у Риты, опираясь на трость, повзрослевший, подтянутый, в военной форме с погонами, звездочками, значками. Звездочки и значки описали круг над головой Риты, и она закрутилась в объятиях молодого человека. Даже наличие трости не помешало ему подхватить Риту на руки. Их судьба была решена – и значков, и звездочек, и Риты, и Артема.
Их разлука длилась дольше, чем они были знакомы, Артем почти не знал Риту, но мысленно всегда возвращался к ней, вспоминал их встречи, хотел вновь увидеть ее, переживал о будущем свидании после долгой разлуки. В первый же день приезда пошел к ней. В подарок он привез Рите японский магнитофон. Это были не бриллианты, это оказалось чем-то большим, чем бриллианты. Она не могла себе даже представить, что у нее будет магнитофон! Японский! Увидев Артема, она поняла вдруг, как скучала по нему, как рада его видеть. За время разлуки она повзрослела. Учеба, работа сделали ее еще серьезнее и строже, но по-прежнему он видел перед собой хрупкую веселую девчонку со строгим взглядом серых глаз. Опять, как и при знакомстве, была зима. Мороз и снег не мешали им долгими вечерами бродить под звездным небом, играть в снежки и дурачиться, падать в мягкие сугробы.
Встречались они вечерами. Рита училась и работала. Артем все дни проводил с тяжелобольным отцом, тот медленно уходил из жизни, сделав все, что должен был сделать мужчина, и даже больше. Он прошел войну и вернулся с наградами, преподавал и выучил в поселке, где жил, несколько поколений. Построил для семьи большой, просторный дом, посадил сад, вырастил двоих сыновей. Он, почти не шевелясь, лежал в постели, силы покинули его. Но он ждал, когда приедет в отпуск сын, теперь уже офицер. Отец не мог уйти из этой жизни, не взглянув на старшего, не услышав его голос. На пятый день после приезда Артема отец умер. Артем был рядом, но не заметил, как тихо выдохнул отец, прощаясь с ним, с домом и с самой жизнью. Сделать вдох и наполнить грудь жизнью еще раз он не смог. Артем только по проступающей мраморной желтизне на впалых щеках понял, что произошло. Боль и обида ударили в грудь, сжали сердце, навалились тяжестью. Он не помнил, сколько времени просидел у отцовской постели, пока не пришла с работы мать. Оставаться дома не мог. Оделся, вышел на улицу и бродил по пустым темным улицам, сопровождаемый воющим колючим ветром. Незаметно он оказался у дома Риты, молча стоял в дверях с опущенными плечами, пряча глаза, полные слез. Стоял и молчал.
Потом так же молча они вместе бродили по темным улицам. Зимний вечер окутывал их своей темнотой, низкое звездное небо защищало от ветра и мороза. Вдруг Артем резко остановился, посмотрел Рите в глаза и негромко сказал: «Мне так одиноко. Кажется, что я остался один. Выходи за меня замуж». В воображении каждой девочки такое предложение связано с цветами, солнцем, улыбками и поцелуями. Романтики в это вечер не было. Для Риты предложение прозвучало в темноте зимнего вечера вместе с болью и трагедией потери. Она не готова была к этому, но так же тихо сказала: «Да». И они пошли дальше по скрипучему снегу в темноте наступающей ночи.
