— У этой есть имя.

Это я сказала? Нет-нет. Не надо!

Он фыркнул. Я уже обрадовалась, думая, что разговор на этом окончен. Но он издевательски произнес по слогам:

— А-вро-ра!

Я закатила глаза:

— Боже мой, как смешно. И если хочешь знать, то: «Ав-ро-ра», — я максимально близко повторила его интонацию, но разбила имя на правильные слоги.

— Мне по-хер! — в том же духе повторил он, скрестив руки на груди.

— Ну, все! Хватит! — прикрикнул на него Владимир, который весь вечер сидел, уткнувшись в телефон.

Саша откинулся на спинку стула, но так и продолжил сверлить меня глазами.

— В общем, если никто не против, то так и поступим, — попыталась снять напряжение мама.

— Я против. Я планировал поспать с утра. Берите ключи и валите, куда хотите, — он швырнул ключи от своей BMW на стол.

— Саша! Последний раз предупреждаю, — рявкнул Владимир.

— А не то что? На домашний арест посадишь?

— Может, и посажу!

— Мне 22! Батя, ты опоздал лет так на десять, — злорадно засмеялся Саша.

— Пока ты в моем доме, ты будешь меня слушаться.

— А я не горю желанием быть в твоем доме. Если бы не мама, ни за что бы не приехал сюда.

Вот это поворот. Не я одна в «диком восторге» от жизни в этом доме. Видимо, у Саши такая же ситуация.

— Мама хочет, чтобы мы с тобой больше проводили вместе время. И раз она сейчас уехала на гастроли, это единственный вариант, — чуть мягче сказал Владимир.

— Меня лично никто не спрашивал.

Меня тоже! Меня тоже! — хотела я прокричать, но промолчала. Мы с мамой внимательно смотрели на мужчин, а вот Полина уже куда-то смылась, я даже не заметила. Юлианну в силу возраста только смешила ссора ее брата и отца.

— И вообще, почему Полина не остается? Она же тоже должна больше проводить с тобой время!

— У нее учеба, — ответил коротко Владимир.

— Полина учится на переводчика, на следующей неделе уезжает на стажировку до конца лета в Китай, — пояснила для меня мама.

Я кивнула, делая вид, что мне есть до этого дела. Была бы моя воля, все два месяца в этом доме я бы тусовалась на пляже или в своей комнате, не выходя на ужины этой чокнутой семейки.

Саша в два счета проглотил остывшее мясо в его тарелке и встал из-за стола. Его никто не стал останавливать. И когда я услышала громкий стук двери наверху, немного расслабилась. С одной стороны — он конченное хамло. А с другой стороны — если судить по этой сцене за ужином, Саше тоже непросто пережить развод его родителей и принять новую жизнь с моей мамой.

***

— Да дом как дом, — пожала я плечами и поправила правый наушник. Мне позвонила Лиза по видеосвязи, расспрашивая обо всех событиях дня. Она хотела подробности, а я даже не знала, что ей рассказать. — Тут три этажа, если считать чердак. На первом этаже кухня со столовой, туалет с ванной и гостевая комната.

— Тебя в ней поселили? — спросила подруга.

— Хм, нет. Я на втором этаже, тут четыре спальни.

— То есть, мама подготовила для тебя личную комнату? — уточнила Лиза.

Я даже не размышляла на эту тему. Дайте подумать, на втором этаже четыре спальни — одна родительская, вторая — детская, там спит Юлианна, в третьей — Саша, в четвёртой — я. Неужели мама заранее планировала для меня комнату? Меня поселили не в гостевой, там, как я поняла, остановилась Полина.

— Ну, — потянула я. — Получается так. Мы ещё завтра едем в мебельный, она хочет, чтобы я обустроила эту комнату.

Лиза многозначительно кивнула.

— Ну и что? — не выдержала я.

— Как что? Это именно твоя комната. Вряд ли бы она хотела, чтобы ты что-то меняла в комнате, где ты временно. Мне кажется, твоя мама хочет, чтобы ты почаще к ней приезжала.

— Она мне об этом не говорила, — буркнула я.

— Но это же очевидно! Почему надо тебе это говорить?

— Потому что для этого придумали язык, слова, речь…

Лиза закатила глаза.

— Ты зануда. Вот так всегда. Почему ты не понимаешь, что действия важнее?

Я закусила губу. Не говори! Молчи! Не надо!

— Да? Она меня бросила, ты помнишь?

Не умею я молчать, когда надо — в этом моя проблема. Но Лиза меня принимает такой, так что при ней можно не притворяться. Я перекатилась на спину и подняла руку вперед, держа в ней телефон.

— Ты. Меня. Достала! — отчеканила подруга.

— Я тебя тоже очень люблю.

Тут резко открылась дверь в мою комнату. Я дернулась и уронила телефон прямо себе на лицо.

— Черт! — я обернулась на дверь. Там стоял Саша.

— Кончай трещать. Невозможно уснуть.

Я опешила. Как можно вот так врываться в комнату без стука. А вдруг я тут переодеваюсь или занимаюсь йогой в одних трусах. Конечно, йогой я обычно занимаюсь в одежде, но все же!

— Тебя стучать не учили? — возмутилась я, снимая один наушник.

— Я тебе ещё раз говорю — хорош трындеть. Я пытаюсь уснуть.

— Ну, и спи. Я при чем? Я в другой комнате, — развела я руками, как бы показывая.

— А при том! Тут стены тонкие, а ты то ржешь, то ноешь. Достала!

Он резко захлопнул дверь. И его я успела достать, прекрасно.

— Это что было? — спросила тихонько Лиза. Она, наверно, все слышала.

— Это? Мой ночной кошмар.

***

Я всю ночь не могла уснуть. После истерики Саши, а иначе его выходку не могла назвать, я позвонила отцу из кухни. Не хотелось, чтобы этот псих снова вторгался в мое личное пространство. Папа задал мне стандартные вопросы про перелёт, дом, аккуратно спросил про маму. Я понимала, что ему тоже не легко это все обсуждать. Но сейчас я лежала в кровати, пытаясь переварить сегодняшний день.

Да в чем его проблема? Почему он ведет себя как последняя свинья? Ладно хамит родителям, они, возможно, не самые лучшие у нас. Но я при чем? Он меня до сегодняшнего обеда даже не знал, а уже ненавидит. Как можно так разговаривать с незнакомыми? Нет, я тоже не образец для подражания, тоже как другие подростки, бываю не в духе 90% времени, но я не позволяю себе такое отношение к людям, которые ничего мне плохого не сделали. Ну, почти никогда. Операторы банков не в счет. Как только мне исполнилось 18 лет, папа забрал мою «молодежную» карту, которую мы заранее заказали. И с той секунды начались звонки. Мне предлагали кредитные карты, ипотеку, кредит… На них я могла и сорваться. Но тут хотя бы был повод, а я какой дала ему повод? Мда, весёлые каникулы меня ждут в окружении людей, которые меня ненавидят.

Я перевернулась на живот. Но по маме нельзя сказать, что она меня ненавидит. Надо признать, она как будто делала все, чтобы мне здесь понравилось. Но это совсем не укладывалось в моей голове. Я представляла себе так: прилетаю, мы сверлим друг друга глазами, испепеляем, орем, ругаемся, я звоню отцу, он покупает обратный билет, и я лечу домой. Либо так: я захожу в дом, мама падает на колени, слезно умоляет меня простить, звоним вместе отцу, он покупает нам билеты, мы вместе летим домой.

Глупости, конечно. Мне не двенадцать лет. Я прекрасно понимала, что ни тот, ни другой сценарий не пройдут цензуру нашей жизни. Так не бывает.

Завтра, а технически уже сегодня, потому что на часах два ночи, мы с ней вдвоем едем в магазин. То есть, несколько часов мы проведем вместе наедине. О чем мы будем говорить? О диванах и подушках? Или все же поговорим? Или она будет рассказывать о том, как живет здесь? Возможно, будет показывать видео и фото Юлианны от рождения и до новогоднего утренника в садике. Интересно, она сохранила мои детские фото?.. Может, она расскажет побольше о Полине, ее учебе, ведь так здорово, когда твои дети учатся где-то за границей. Хотя Полина ей не дочь… А может, она объяснит, почему Саша хамло?

За ужином я его тоже разглядывала, хоть не так пристально, как он. Когда он ругался с отцом, я успела уличить момент.

Длинные темно-русые волосы слегка вьются на концах. Он то и дело запускает руку и поправляет причёску. И когда он так делает, под рукавом футболки виднеется татуировка — прямо на трицепсе. Сколько я не пыталась, разглядеть не удалось. Интересно, это его единственная татуировка?