— Свежим воздухом подышать, — продолжал тем временем гитарист (который из всей компании выглядел наиболее интеллектуально) свою песню, — из ресторана вышла…
— Бл*дь! — заорали хором шестеро дегенератов, составляющих компанию певца.
— Сами вы бл*дь! — прервав музыку, рыкнул на них гитарист и продолжил, — Дама! И возле ресторана прямо на клумбу начала блевать!
И хором все вместе дегенераты заорали припев:
Уссурийск, где мы ни будем,
Уссурийск, тебя не позабудем!
Уссурийск, ты нам будешь сниться,
Уссурийск, приморская столица!
— Хорошо поют, — оценил вокальные способности соседей по вагону Пашка Окунев. — И слова хорошие. Особенно про леса и поля. Очень патриотичная песня.
— Ага, я знаю эту песню, — махнул рукой Павлик. — Ее «Провода» пели еще до того как я с ними стал играть.
О том, что весь четвертый семестр Павлик Морошков был вокалистом и автором песен панковской группы «Провода», на факультете журналистики ДВГУ мало кто знал. Павлик не распространялся об этом, во-первых, потому что не хотел, чтобы о его прогулах раньше времени узнали родители (они еще не отошли от истории с выселением из общежития и сложными «икорными» переговорами с начальником студгородка), а во-вторых, скромно надеялся, что его слава знаменитого рок-певца докатится до университетских стен сама, без его участия.
Самым главным музыкантом города Уссурийска в те годы был Андрей Шамин, лидер Death-Doom-Metal группы Ex-Disentomber. Он преподавал китайский язык в Уссурийском пединституте и, пользуясь служебным положением, захватил одну из аудиторий факультета иностранных языков под свою репетиционную точку. Художник по кличке Француз покрыл стены и потолок кабинета фресками мистического и загробного характера. Дальний от входа конец аудитории венчала супернавороченная барабанная установка с двумя бас-бочками, выкрашенная в черный цвет и разрисованная черепами и костями. Огромные трехсотваттные колонки выдавали мощное звучание его гитары Jackson, на котором он любил играть венгерский чардаш, польский полонез и вариации на тему Вивальди и Паганини в хеви-металлической аранжировке. Название Ex-Disentomber имело свою историю: начинали Шамин, его соло-гитарист Борзов, басист Люцифер и фронтмэн Господ. Поначалу они назвали свою группу Disentomber, в смысле «раскапыватель могил». Потом переименовались в «Молодое Говно». А потом снова решили вернуться к могильной тематике, но в виду призыва в армию соло-гитариста Борзова добавили к старому наименованию приставку ex-, что дало в итоге смысл «бывший раскапыватель могил».
Про что были их песни, переведенные на английский язык с китайского, Шамин никому не рассказывал, а при воспроизведении их разобрать что-либо было решительно невозможно. Но звучало все мрачно, жутко, громко и где-то даже красиво, а уж уровень игры на музыкальных инструментах у всей четверки был высочайшим во всем Уссурийске.
Вот у Шамина Павлик полгода учился игре на своей электрогитаре Fernandes (на 17-летие ее ему в подарок привез из Японии папа Гена). Он приходил к нему в его студию и среди этих мистических фресок по полтора часа два раза в неделю гонял гаммы. Потом Шамин решил дать концерт — прямо в актовом зале пединститута. В каморке за этим актовым залом репетировал… нет, не школьный ансамбль, как пелось в песне у Чижа, а психоделик-рок-группа «Хвощ» под руководством врача уссурийской психиатрической больницы Вани Шведа. Он обожал Кафку и пел про костлявую рыбу, что плавает в воде, про метлу, про телегу, про лопату — но никогда не пел про любовь. В него была влюблена однокурсница Павлика Катя Евдокимова. Она пила с Ваней вино, курила с ним травку, употребляла с ним циклодол и в итоге выбросилась из окна, когда он уехал в Питер и устроился на работу в больницу имени Кащенко. Там он спутался с криминальными авторитетами из банды санитаров, а когда их повязали следственные органы, Ваню нашли повешенным в его коттедже под Пушкиным с зажатой в руках запиской «жизнь не удалась».
Но на тот момент Ваня был свеж и бодр и с удовольствием выступил со своей группой на разогреве у своего гуру Андрея Шамина. Художник Француз нарисовал такой мрачный билетик, что работники типографии во Владивостоке, в которой «бывший раскапыватель могил» заказал их печать, тоже захотели на этот концерт в Уссурийск послушать гремучую смесь из смертельного металла и психоделического рока.
Концерт группы Ex-Disentomber в Уссурийске состоялся вскоре после того, как Уля Банкина сказала Павлику Морошкову, что их встречи не имеют смысла. Поэтому Павлик шел на это мероприятие с устойчивой целью познакомиться с хорошей девушкой, ценящей хорошую музыку. С этой целью он купил литровую бутылку водки «Столичная» и литровую бутылку воды «Столовая» и так — держа одну в правой руке, а вторую в левой — он ворвался в бесновавшуюся у сцены толпу фанатов Андрея Шамина и Вани Шведа. Там он пил «Столичную», запивал «Столовой», потом пил «Столовую» и запивал «Столичной», потом пил угощал «Столичной» окружавших его металлистов и психоделистов, потом угощался из их рук пивом, портвейном и чем-то еще. Музыки и слов песен Павлик закономерно не запомнил. А самого себя он вспомнил в углу фойе пединститутского актового зала. Его окружали сотрудники патрульно-постовой службы, которые предлагали ему показать содержимое его карманов.
— Я журналист газеты «Дальневосточные ведомости», я тут материал собираю для статьи, — собрав мысли в кучу, сообщил милиционерам Павлик и достал из кармана джинсов удостоверение корреспондента «ДВВ».
— А это тоже журналисты? — спросил его милиционер, кивнув на троих щуплых индивидов, прижатых к стене института другими сотрудниками милиции. Павлик их не знал — точнее, не помнил обстоятельств недавнего знакомства с ними, а тем более содержательной части этого знакомства. Но, встретив надежду в глазах самого высокого из индивидов, Павлик кивнул. Этого хватило, чтобы правоохранительные органы, удостоверившись в отсутствии наркотических средств в карманах молодежи, отпустили таковую на свободу.
— Идите, граждане, и больше так не напивайтесь! — козырнул Павлику старший пэпээсник, и его наряд отправился дальше исполнять свои должностные обязанности по сохранению порядка на концерте группы Ex-Disentomber.
Троица парней, спасенных Павликом от нежелательного привода в милицию, оказалась пости полным составом уссурийской панк-группы «Провода». На тот момент группа эта не имела никаких собственных песен, в связи с чем ей приходилось прозябать каверами на «Король и Шут» и «Би-2». Единственной песней, которую «Провода» выдавали за свою, был тот самый гимн Уссурийску, который оценил Пашка Окунев, услышав в электричке в исполнении семерки дегенератов. Однако Павлик, зная уже о литературных способностях всех «Проводов», считал, что слова этой песни народные.
Фронтменом и вокалистом группы был Слава Блинков, соло-гитаристом — Рома Гайдамак (единственный из них имевший среднее музыкальное образование по классу домры), басистом — Вова Мелков по кличке Вава, а барабанщиком — Саша Зайцев по кличке Энерджайзер (в честь игрушечного зайчика-барабанщика из рекламы батареек Energizer). Единственной проблемой коллектива (если не считать таковой отсутствие собственных стихов) был тотальный дефицит музыкальных инструментов. Слава играл на пьезо-электрической гитаре производства Урюпинской экспериментальной фабрики баянов, отчего и заработал кличку Баян. Впоследствии он выкрасил ее в черный цвет, торцы деки — в серебряный металлик, а на грифе написать Gibson, что позволило продать этот экспериментальный баян каким-то наивным деревенским парням за 100 долларов США. У Ромы была китайская электрогитара Prince — самый, наверно, популярный музыкальный агрегат у подножий музыкального олимпа Приморья. У Вавы бас-гитара «Урал» с такими струнами, что от их натяжения гнулся гриф. А у Энерджайзера вообще ничего не было. Он стучал своими палочками по всему, что могло издавать хоть какие-то звуки. Ну а подключали ребята все свои электроинструменты к усилителю «Рубин», купленному в комиссионке, и огромным, но очень слабым колонкам «Электроника», которые Слава Баян разобрал и за счет новой обмотки электромагнитов увеличил мощность с 20 до 30 ватт. Все это было паяно-перепаяно, а провода, соединяющие между собой всю эту конструкцию, валялись и висели так, что ходить можно было только очень аккуратно. Собственно, эти самые провода и дали название творческому коллективу.
