— Перестань! — снова лупит куда-то в грудь.
— А ты перестань лупить меня! — останавливается, в глазах бесята скачут, поджимает губы, явно пряча улыбку.
Играешься, значит. Ну-ну. Медленно скольжу ладонями вниз под лопаткам, большими пальцами пробегаюсь по ребрам и начинаю щекотать. Девчонка с визгом смеётся, извивается.
— Хватит! Хватит! — продолжаю щекоткой исследовать пальцами у неё под грудью. Подхватываю, отрываю от земли. Легкая. Иду в сторону машины, усаживаю её на капот, по фиг что пыльный, вклиниваюсь между разведенных ног.
— Щекотки значит боишься. Ревнивая? — глаза блестят, на щеках легкий румянец, волосы небрежно выбиваются из прически, но мне всё это нравится. Сильно нравится. Подаюсь вперед, девчонка чуть отклоняется назад, покусывает нижнюю губу. Понимаю, что всё, не сдержусь и вопьюсь в эти чувственные губы. Прикрываю глаза в предвкушении и получаю звонкий обжигающий шлепок по руке. Не понял?
— У тебя к-комар. — растерянно хлопает ресницами. Перевожу взгляд, на месте удара красуется полудохлый комар в кровавом месиве.
Ну пипец, коза! Облом за обломом. Понимаю, что гиблое это дело, пора завязывать, до города еще час-полтора езды.
Помогаю ей слезть с капота. Легонько припечатываю по заднице, стряхивая пыль с джинсов. Ну и еще шлепок, это уже за несостоявшийся поцелуй.
— У тебя комар! — бью её же словами.
— Не смешно. — дует губы.
— Да пыль там была, Лесь, а не то что ты себе уже успела напридумать. Ну не с пыльной попой же в салон…
Сама молча отряхивается и садится на переднее.
Оставшийся путь проходит в непринуждённой беседе. Свободных мест у дома, как всегда нет, паркуюсь у магазина, прихватываю её сумку. Беру девчонку за руку, потому что мне так хочется, и тяну за собой, немного сопротивляясь поддается. Идём пешком, каждый думая о своем. Останавливаемся у подъезда. Темно. Она снова торопится выхватить сумку из моих руки и сбежать, как обычно. Меня это подбешивает.
— Куда ж ты так все время спешишь⁈ — не дожидаясь ответа притягиваю к себе, крепко сжимая пальцы на ее талии. Дорожная сумка летит на асфальт.
Фиксирую затылок рукой, зарываясь в светлые локоны. Синяя радужка еле видна из-под темного зрачка, ресницы трепещут, веки смыкаются, как в замедленной съёмке. Всё. Контроль потерян. Впиваюсь в желанные губы.
Мое бешенство сменяется безудержной радостью. Сминаю ее сладкие губы, не сразу понимаю, что она не отвечает. Замедляюсь. Мне срывает крышу от ее робких ответных ласк. Углубляя поцелуй, руки жадно исследуют изгибы её тела, ладонь скользит под футболку касаясь кожи на пояснице. Дикое желание избавить нас от этих тряпок, чувствовать её кожей. Поцелуи смещаю на нежную шею. На краю сознания слышу обрывки фраз:
— Илья… Илья, стой! Ну стой же! — капризно.
Не хочу останавливаться, вновь жадно целую в губы, бесцеремонно прерывая её реплики. Теплые пальчики касаются скулы, меня пронизывает приятным электричеством. Пытается выскользнуть, часто дышит и умоляюще шепчет.
— Илюш. — удерживает мое лицо в своих ладонях. — Пожалуйста, остановись, не порть всё. — сбивчиво дышит.
Слух ласкает её нежное «Илюш», такое непривычное для меня и… желанное? Да, мне нравится, как эти губы произносят моё имя, но не понимаю, что я порчу? С неохотой отрываюсь от сладких губ.
Глаза в глаза, там космос, я тону в них. Соприкасаемся лбами, меня снова топит в приятном электричестве, перевожу дыхание и медленно целую припухшие губы, вкладывая всю нежность. Не думал, что смогу таять от столь чувственных ласк, взаимных ласк. Улыбаюсь сквозь поцелуй. Значит девочка любит, когда нежно. Хорошо.
Углубляю поцелуй, балдею от её теплого языка. Я до жути голодный. Разум вопит: «Не торопить!», с этой девочкой так нельзя, но инстинкты берут свое, когда дали попробовать такой сладкий кусочек. Она это будто чувствует, прерывает поцелуй, тяжело дышит, ловлю томный взгляд, он проникает глубоко, очаровывает. Улыбается в ответ, смущенно прячет лицо у меня на плече и, дразня, мурлыкает на ухо:
— Тебе кажется нужно было к другу зайти, забрать что-то.
— Э нет! — отстраняясь, заглядываю ей в глаза. — Если я сейчас войду в этот подъезд, то выше твоего этажа точно никуда не пойду. Ты готова? — почти на сто процентов уверен, что нет.
Её тревожно-растерянное лицо тому подтверждение. Заправляю прядь волос за ушко, пробегая вверх-вниз большим пальцем по выразительной скуле.
— Вот и я думаю, что не готова. — коротко целую сладкие губы. — До завтра. — подмигиваю и ухожу, как бы мне сейчас этого не хотелось.
Не торопить. Не торопить! Не торопить! Программирую себя, пока иду до машины.
Глава 23 — Альтернативный вариант
Обалдеть! Счастливая и взбудораженная, прижимаю пальцы к губам, вспоминая поцелуй. Все мои немногочисленные поцелуи до этого были будто тренировочными, детскими, несерьезными… а этот… Боже! Это было восхитительно!
Так вот как порхают бабочки в животе. Все мои бабочки, видимо, до этого момента были гусеничками, а после такого головокружительного поцелуя, произошло зарождение прекрасного. И это прекрасное трепетало, порхало, щекотало изнутри, разрасталось и окрыляло. Так хорошо, так легко и радостно. Вот такой ускоренный метаморфоз моих гусениц в бабочек.
Наши отношения с Ильёй развивались тоже в ускоренном режиме. Каждый вечер кафе, кино, прогулки, встречи, цветы, конфеты. И много поцелуев, разных. Нежных, сладких, страстных, жарких, взрослых, долгих. И мне даже хотелось продолжения, с ним не страшно было желать большего.
Всю неделю не было времени вернуть Юле платье. Сегодня пятница, и подруга напросилась ко мне после работы, требуя рассказать все подробности о поездке и моём поклоннике, а платье — это просто повод. Она, конечно, уже догадывается, что у меня кто-то появился, но даже не подозревает, что это и есть таинственный «Человек-Полиция», восхваляемый ею когда-то.
А завтра по плану мы с Ильёй идём к его другу и по совместительству моему соседу готовить фирменные котлеты. То, что Илья кашеварит, это для меня не новость, а вот то что он любит готовить и экспериментировать с едой — было неожиданностью.
По поводу работы. В понедельник было страшно идти в офис, но я зря опасалась. Всё прошло тихо, мирно. Борис Петрович был хмурый, но приставал ко мне исключительно по рабочим вопросам, во второй половине дня и вовсе покинул офис. А еще мне очень хотелось поговорить с Ирой, выяснить почему так получилось, что они уехали без меня. Но первые два дня коллега в офисе не появлялась, а спрашивать такие вещи у Ветрова и Шиповалова было глупо.
На третий день Ира появилась в офисе, поздоровалась проходя мимо ресепшн и мило поинтересовалась, как я доехала. Сильно распространяться не стала, коротко пояснила, что добралась с Ильёй. На что девушка не удивилась, а даже открыто сказала, что так она и подумала, и парень оправдал ее ожидания. О большем поговорить не удалось, ибо у каждого своя работа. Да и не хотелось. Ира дала понять, что намеренно ввела меня в заблуждение со временем отправления автобуса.
Настроение у меня было настолько хорошим, что даже эта неприятная правда не могла его испортить. В обеденный перерыв, когда почти все сотрудники перемещаются в ближайший кафете́рий в соседнем здании, Ира сама подошла ко мне с просьбой поговорить. Мне не хотелось, но один вопрос всё же не давал покоя. Зачем она так поступила, где я перешла ей дорогу?
— Лесь, понимаешь, я была уверена, что Осипов тебя не бросит, я знала, что он уезжает на следующий день.
Я поражаюсь ее уверенности.
— То есть, ты была в сговоре с Борисом Петровичем и докладывала ему о каждом моем шаге? — девушка молчала, а я нервничала, такая подстава со мной впервые.
— Олесь, если б я докладывала о каждом шаге, поверь, твой Илья тебя бы не спас… — тихо с горькой ухмылкой.
— То есть ты всё же была с ним в сговоре и по его приказу соврала мне? Подстроила? И потом даже не позвонила, тебя совсем не мучала совесть, как я и где? Зачем, Ир?
