Фигура в маске зажимает рот ладонями.

— И не забывайте… — звучит томный голос, — «Правду Рубят».

«Резак девять тысяч»

136

(29 ноября 21:11) Больница «СоРян». Пусан.

В больничную палату входят трое. Старший инспектор Чон ЮнСон щеголяет синим плащом и седыми висками. Сразу за ним появился врач в белом халате и голубой медицинской шапочке. Третьим возник молодой полицейский в серой форме и жёлтом жилете.

— Как видите, она всё ещё без сознания, — негромко сообщает врач и указывает на койку в палате. Там лежит тело, укрытое стеганым одеялом до подбородка: — Доставили сразу к нам. Мы купировали судороги и успокоили пациентку.

— Какой прогноз по общему состоянию, ыса сонсэн-ним? — спросил ЮнСон.

(Ыса [의사] — Врач.)

— Пострадавшей сильно досталось. Обширный ушиб левого бедра и небольшие повреждения тканей на правом плече. Это из недавнего. Остальное… Очень сложно. На данный момент что-либо говорить преждевременно.

— Когда сможем забрать в Сеул?

— Забрать? — удивился врач. — Девочке нужна терапия и полный покой. Подобная реакция нетипична… Необходимо всестороннее обследование! Пациентка мало-транспортабельна, старые травмы и опорно-двигательный аппарат…

— Чесон хамнида! — нервно заявил молодой полицейский. — Мне очень жаль…

(Чесон хамнида [죄송 합니다] — Извините.)

Два пожилых корейца рассматривают парня, который некультурно прервал разговор старших и замер в глубоком поклоне.

— Инспектор Но ХёнСу… — нахмурился ЮнСон. — Вы действовали в соответствии с поступившими инструкциями и задержали опасную подозреваемую.

— Сабо-ним… Как же так, — возражает ХёнСу, — посмотрите на неё… Угон самолёта? Совсем ещё ребёнок.

Троица повернулась к койке. Сумрак больничной палаты выделил бледное лицо и рассыпанные по подушке чёрные волосы. Спящая на преступницу походит мало, скорее на уставшую школьницу.

— Инспектор Но ХёнСу, вернитесь на свой пост, нам нужно поговорить, — приказал ЮнСон.

Два пожилых корейца ждут, пока молодой полицейский снова поклонился, резко повернулся и вышел из палаты.

— Юноша очень волнуется, — улыбнулся врач. — Нёс девочку на руках до скорой и постоянно сопровождал здесь. Хороший парень.

— Возможно, — безразлично хмыкнул ЮнСон. — Итак, она способна ехать?

— Боюсь давать прогнозы, — недовольно вздыхает врач. — Без истории болезни очень сложно установить правильный диагноз. К тому же, по найденным документам, мы имеем дело с гражданкой другого государства. В таких случаях, нам предписывают оповестить родственников.

— Официальный запрос в посольство уже отправили? — ЮнСон цепко изучает лицо врача.

— Не успели.

— Этого делать не нужно.

— Есть чёткие правила! — настаивает врач. — С подобными травмами, пациентке необходима поддержка семьи.

— Ыса сонсэн-ним… — прищурился ЮнСон. — Это не обсуждается. Нужно напомнить, какую организацию я представляю?

Врач отрицательно кивает, мотая шапочкой. Лицо пожилого корейца выражает полную готовность к сотрудничеству.

— Сначала транспортировка в Сеул. Затем депортация в Японию, — обещает ЮнСон и уверенно добавляет: — Травмы не помешали ей пересечь страну, попутно устраивая концерты!

— Концерты? — удивился врач и моргает глазами: — Образное выражение?

— Настоящие выступления, — недоумевает ЮнСон, — на фортепиано.

— Со сломанными пальцами…

— При задержании, она сломала пальцы?

Оба пожилых корейца уставились друг на друга, каждый не понимает собеседника. У старшего инспектора настойчиво звонит телефон.

— Мне нужно ответить.

— Хорошо, — кивает врач. — Закончу обход. Найдите меня на медицинском посту.

Старший инспектор проводил взглядом белый халат и достал вибрирующий мобильник. Резкое движение смазывает по экрану, отвечая на звонок.

— Ёбосэё, — поздоровался ЮнСон, прикладывая телефон к седому виску.

— Больница «СоРян». Подтверждаю, задержала местная полиция, — уверенно информирует ЮнСон и слушает ответ собеседника.

— В каком смысле отложить? — вскинулся ЮнСон, почти выкрикивая.

— Такой приказ… — глухо прорычал ЮнСон, заканчивая телефонный разговор. Рассерженный кореец убирает мобильник и шипит: — Бардак! Надоели метания начальства… Уйду в частный сектор! Завтра и уйду…

Дернув седыми висками, старший инспектор бросает многообещающий взгляд на укрытую стеганым одеялом и выходит из палаты.

(Тем временем) Больница «СоРян».

Мне нельзя в Японию! Открыв глаза, я резко поднимаюсь на койке.

— Ксо… — шепчу в панике.

Беспокоит кусачая боль в плече. Дурацкие камни оказались не особо мягкими! Снова меня накрыло, срывая контроль. Недавняя игра на пианино оставила плохие воспоминания и сиротливо простаивающий инструмент манил слишком шикарным блеском. Устоять оказалось невозможно и всё закончилось…

— Гхе? Гхе они?! Гхе… — хриплым шёпотом вылетают беспокойные мысли. Верчу головой, разыскивая Фареры. Куда скрылись? Они не могли их забрать!

Тёмные стёкла сверкают рядом! Не обращая внимание на пар, бьющий в лицо от увлажнителя на тумбочке, я хватаю пальцами акриловые дужки. Фарэры занимают законное место, вызывая улыбку злой стали в пустоту.

Мы вместе! И нам любые преграды по плечу!

— Хи-хи… Гхм… — Чем меня обкололи?!

Обычно последствия неудачных падений болят сильнее. Есть некоторый опыт… А плечо тянет, как сквозь туман. Явно чем-то шибанули, по дороге на скорой или в самой больнице.

На внеплановое посещение лечебного заведения указывают светлые стены и койка. Обстановка знакомая. Все больничные палаты настолько одинаковые! Здрасьте, приплыли. Почти год у японских костоправов нам показалось мало и теперь испытаем корейскую медицину?

— Хи-хи… — Заткнись! Соберись, тряпка! Нужно отсюда выбираться в темпе! Не хочу назад в Японию…

Снова верчу головой, оценивая обстановку. Палата отдельная, тип стандартный. Тумбочка, шкаф, телевизор на стене, а ещё дверь из дымчатого стекла и полицейский снаружи. Его силуэт с дурацкой кепкой резко очерчивает свет коридора.

Интересно, тот самый, который вырубил шокером? Какая теперь разница… Через дверь путь перекрыт. Справа есть окно, а балкона нет.

Почему вообще устроили задержание? Соучастие в угоне самолёта?! Офигеть и цирк с конями… Это всё Ган! Дурацкий чудик. С первого взгляда на мажорика было ясно, что он потянет за собой сплошные неприятности. Стоило не тащить из реки, а утопить прямо там, да поглубже!

Злобные мысли не мешают рассматривать светлый пластик оконных рам. Белые жалюзи скрыли вид на вечернюю улицу, но ручки распашных створок обещают скорую возможность побега.

Как вариант, сойдет! Где наша не пропадала…

Корейская больничная одежда оказалась ещё непонятнее японской. В отличии от ставшего привычным кимоно, которое приходилось постоянно таскать на процедурах, сейчас на мне больничная рубаха с пуговицами на плечах.

Совсем офигеть! Уже и раздеть успели. На ходу подметки рвут!

Скидываю стёганое одеяло и опускаю ноги с койки. Светлый кафель холодит ступни, пока я крадусь до шкафчика и стараюсь меньше шуметь. Лютые местные полицейские! Они крайне наэлектризованные! Получить очередной заряд бодрости желания нет. Тихо скрипящая дверь открыла доступ к разложенной одежде.

Хм, неужели всё здесь? Хоть в чём-то мне везёт. Нормаль…

Снимаю свободную больничную рубаху через голову, плюнув на возню с пуговицами. Тушка беспокоит плечом. Царапины уже успели обработать и залить антисептиком. Повязка слазит с тихим треском марлевой ткани. До свадьбы заживёт…

— Хи-хи… — Да что ты будешь делать.

Чувствую себя замечательно, никакой головной боли, а ушибы и царапины ерунда! Если против мигрени работает чужое внимание, значит дело в количестве… Или качестве? По ходу дела разберусь!