Старый дом.

Храм на яру.

Девочка с мимозой. 8 марта.

Букет сирени.

Богатый урожай.

Больница имеет специальные системы поддержки микроклимата: кондиционеры, вентиляторы, термостаты и другие современные приборы. Кабинеты, ординаторские, лаборатории больницы оснащены современным оборудованием.

Врачи и медицинские работники имели уютные места для отдыха и питания.

В ней проходили лечение и реабилитацию военнослужащие из мест специальной военной операции.

Один этаж занимали беженцы и переселенцы. Для них был выделен целый этаж с отделением реабилитации и адаптации к новым условиям жизни.

Поговорил с солдатами и офицерами, выслушал их просьбы и пожелания. Среди них были контрактники и добровольцы.

Люди разных национальностей, из разных краёв, республик, областей родной страны России. Все они были настроены оптимистично. Верили в победу нашей армии, считали проведение специальной военной операции необходимой. Они пошли в армию, потому что совесть не позволяла отсиживаться дома. Настала их очередь повторить подвиг дедов и отцов. Настоящие патриоты защищали родину. В их рядах были люди разных профессий и специальностей в основном военные, механики, водители, рабочие, инженеры, учителя, медики, тренеры, спортсмены и представители ещё многих специальностей и профессий. Попадались и волонтёры, доставляющие подарки и необходимые вещи солдатам. Актёров и артистов, «элиты и золотой» молодёжи на фронте не было. Эти фигуры, как выразился один из пациентов, свалили за рубеж. Мажоры и блогеры, которые приезжали иногда сюда за пиаром, быстро сматывались обратно. Один боец артиллерийского расчёта откровенно сказал, что для бойцов не так уж важно, что происходит далеко от фронта. Мы, говорил он, находимся здесь и сейчас. Наша задача победить врага. Сюда пришли люди, оставив жён, детей, родителей. Мы беспокоимся о том, чтобы бойцы были живы. Многие пришли вместе с братьями, отцами, друзьями. Если после боя все остались живы, хорошо. Но война без потерь не бывает. Мы горюем и переживаем, когда наш друг гибнет в бою. Жизнь на фронте важнее всего. Часто говорят, мужчины не плачут. Не согласен. Мужчины плачут тихо, без слёз, когда боль от потери близких и дорогих людей, друзей и соратников разрывает сердце. Недавно один наш боец был тяжело ранен. Мы не могли оказать ему необходимую помощь. Просто осторожно вынесли к дороге, на которой появился грузовик. Увидев нас, водитель остановил машину и взялся отвезти нашего бойца в больницу. Дорога регулярно обстреливалась противником. Только грузовик уехал, как на место, где он стоял, прилетел снаряд. Вот так под огнём водитель успел доставить нашего товарища в больницу. Спасибо ему огромное от всех нас. Медики сказали, задержись он хоть чуть – чуть спасти солдата было бы невозможно. Мы делаем всё, чтобы мужчины заливались слезами радости после победы над врагом. О стратегических вопросах должны думать наши командующие и депутаты. От их решений зависит положение в стране и обстановка на фронте. Мы их приказы выполним. На встрече с пациентами я рассказывал о новых законодательствах и законах, об их правах и льготах. Внимательно и до конца выслушивал многочисленные волнующие их вопросы, старался доходчиво простым языком давать ответы.

Спустившись к выходу, я остановился и спросил сопровождающего меня медицинского работника тяжело ли им работать в таком напряжённом ритме. Довольны ли пациенты лечением и пребыванием здесь.

– Ещё никто не сказал ничего плохого о нашей больнице и её персонале. Мы понимаем их, а пациенты нас. Вы слышали ответы пациентов на ваши вопросы. Они не стесняясь, без боязни задавали свои, – последовал ответ.

– Но после лечение они уезжают. – Я старался как можно больше узнать о жизни пациентов после лечения.

– Те, кто выздоровел, если им разрешат, снова отправляются на фронт. Многие становятся волонтёрами. У нас очень хорошие условия и прекрасные специалисты. У нас имеются военнослужащие, которые снова получив ранение, просят доставить на лечение к нам. Они уверены, что здесь им окажут необходимое лечение. У нас был случай, когда один майор, попросил оставить его после выздоровления в больнице. На фронт его не пустили и в волонтёры не взяли. Уж очень просился. А ранения были серьёзные. Ему бы вернуться домой и по месту жительства, чтобы в кругу родных и близких людей долечиваться. Отказался. Говорит, что нет у него никого. Никто его не ждёт. Теперь он у нас охранником работает. Хороший человек. Всем помогает. Одно плохо – на девчат внимание не обращает. Что – то, чувствую, гложет душу его. Кажется, что ждёт он чего – то, тревожится и опасается. В чём – то сомневается. А девчат у нас незамужних много. Они обижаются.

– Луч? – прервал нашу беседу удивлённый и сомневающийся голос, назвавший мой позывной.

– Да вот он сам, – оглянувшись на голос, сказала главный врач Елизавета Андреевна.

– Блик! Ты ли это? – радостно воскликнул я.

К нам приближался, слегка прихрамывая, человек в форме охранника. Только когда он подошёл к нам и остановился я смог его разглядеть. Не удивительно, что на расстоянии его трудно было узнать. Слишком много пришлось ему пережить. Как получилось, что стройный здоровяк и весёлый молодой красавец, который вызывал зависть девчат и парней превратился в сухого пожилого человека, хмуро глядящего на окружающий его мир.

– Ты что здесь делаешь? Почему не возвращаешься домой. Как Надя? – засыпал я его вопросами.

– Не знаю. Да и не надо мне ничего знать о ней. Зачем я ей такой нужен? – неожиданно произнёс он.

– Ну – ка какой это ты такой какой. Объясни мне. – Я остался недоволен его ответом.

– У него было заболевание с психическим расстройством, – сказала Елизавета Андреевна. – У нас таких пациентов немало. Так мы их вылечиваем. Он практически уже здоров. А я всё понять не могла, что с ним происходит. Замкнулся в себе и о чём – то всё время думает. Чего – то опасается. Волнуется. Переживает. Кто такая Надя?

– Надя – это моя любовь. Моя невеста. Мы хотели сыграть свадьбу, да не успели. Специальная военная операция началась. Нас призвали. Я попал в спецназ, она в связь. Давно не виделись. Узнает, какой я теперь и расстроится. Слышал, что она была ранена. Где теперь не знаю. Пытался найти, не получилось, – пробормотал Блик и, помолчав, добавил. – Говорят, что Надя стала волонтёром в самодеятельном ансамбле. Они ездят по городам, выступают в госпиталях и больницах. Теперь я точно ей не нужен.

– Дуралей! Как тебе только такое в голову пришло. Ты сам это придумал или кто нашептал? – не выдержал я. – Когда к тебе пришла хандра, гони её подальше от себя. Она этот ансамбль и создала, чтобы можно было ездить по разным местам. Где только не побывала. Наверно уже полстраны объездила. Пойми ты, наконец, она тебя ищет. Готов с тобой поспорить, что сегодня ты встретишься с ней. Будешь спорить?

– Луч, ты что волшебник? Это невозможно. Их ансамбль сюда не приедет, – обречённо и с сожалением сказал Блик.

– Ещё какой, волшебник. Повсюду весят афиши о приезде в этот город ансамбля «Надежда» с программой «Верь, солдат, в свою Победу». Руководитель твоя Артамонова Надя, – хитро улыбаясь, произнёс я для него неожиданную весть.

– Ой, и правда. Нам же вчера на планёрке из управления культуры позвонили и сказали, что у нас сегодня ансамбль «Надежда» будет выступать, – вдруг вспомнила Елизавета Андреевна.