(28) и не колеблющеся ни о единем же от сопротивных: еже тем убо есть явление погибели, вам же спасения.
«Посему умоляю вас возлюбить жизнь, сообразную Евангелию, чтобы мне, приду ли к вам или буду жить где в другом месте, увеселяться похвалами вам; доставляют же мне это веселие ваше согласие, единомыслие в Божественном, общий ваш подвиг в деле истины и то, что нимало не приводят вас в смятение противники, потому что сие им готовит погибель, а вам спасение». Впрочем, надобно знать, что Апостол написал это не просто, но узнав, что высота добродетели произвела в некоторых высокое о себе мнение. Посему и присовокупил совет о единомыслии и согласии. Сверх того, надлежит принять во внимание, что обещал им свое прибытие не неопределенно, но к обещанию присоединил некое ограничение, ибо сказал так: да аще пришед и видев вас, аще и не сый у вас, услышу, яже о вас.
И сие от Бога: (29) яко вам даровася, еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати, (30) тойже подвиг имуще, яков же во мне видесте и ныне слышите о мне. Дарами Божиими назвал Апостол [следующее]: и веровать, и славно подвизаться — не отвергая сим свободы произволения, но научая, что произволение, лишенное благодати, само по себе не может преуспевать в добром. Ибо потребно то и другое — и наше усердие, и Божия помощь; и не имеющим усердия недостаточно благодати Духа, а также и усердие, лишенное благодати, не может собрать богатства добродетели.
Глава 2
(1) Аще убо кое утешение о Христе, или аще кая утеха любве, аще кое общение духа, аще кое милосердие и щедроты, (2) исполните мою радость. Вот слова отеческой любви! «Если хотите, — говорит Апостол, — доставить мне какое-либо утешение, какое-либо успокоение и ободрение любви, то доставите следующим». Говорит же, чего именно просит.
Да тожде мудрствуете, ту же любовь имуще, единодушни, единомудренни: (3) ничтоже по рвению или тщеславию, но смиренномудрием друга друга честию болша себе творяще: (4) не своих си кийждо, но и дружних кийждо смотряйте. Апостол всем научает их скромному о себе образу мыслей. Ибо, кто приобрел такой образ мыслей, тот не уловляется сетями тщеславия, не думает о себе, что он превосходнее других, не преодолевается страстью входить в споры. Итак, поскольку иные, как сказал я, по преспеянию в добродетели превозносились в надменном о себе образе мыслей, то Апостол предлагает им полезное врачевание. Потом указывает и самый высокий пример смиренномудрия.
(5) Сие бо да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе. Уподобляйтесь общему для всех Владыке.
(6) Иже, во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, (7) но Себе умалил, зрак раба приим. Бог, и Бог по естеству, имея равенство с Отцом, не почел сего великим (ибо свойственно это достигшим какой-либо чести не по достоинству), но, скрыв достоинство, избрал крайнее смиренномудрие и облекся в образ человеческий.
В подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек. Говорит сие Апостол о Боге Слове, именно, что в Нем, сущем Боге, когда облекся Он в естество человеческое, Божество не было видимо. Ибо Богу Слову приличествует сказанное: якоже человек. Потому что воспринятое естество действительно было человеческое. А Сам Он не был им, но воспринял оное.
(8) Смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Ибо не как раб исполнил Владычнее повеление, но добровольно воспринял за нас спасение и послушлив был, как Сын, а не как раб.
(9) Темже и Бог Его превознесе и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене. И для самых малосмысленных явно, что естество Божие ни в чем не имеет нужды и что, вочеловечившись, не оно вознесено, как смиренное, а, напротив того, как превознесенное, Само Себя смирило. Посему не Сын Божий принял то, чего прежде не имел, а, напротив того, как человек, принял Он то, что имел как Бог. Под словом имя разумели некоторые славу[166], но в Послании к Евреям нахожу иной смысл сего апостольского изречения, ибо, сказав: седе одесную престола величествия, на высоких, толико лучший быв Ангелов, елико преславнее паче их наследствова имя, Апостол толкует значение слова имя и говорит: Кому бо рече когда от Ангел: Сын Мой еси Ты, Аз днесь родих Тя? И паки: Аз буду Ему во Отца, и Той будет Мне в Сына (Евр. 1, 3–6). Посему и здесь разумеет Апостол, что, смирив Себя, не только не утратил того, что имел как Бог, но воспринял сие и как человек.
(10) Да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних. Небесными называет Апостол невидимые Силы, земными — людей живущих, а преисподними — умерших.
(11) И всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос в славу Бога Отца. Всяк язык, то есть все народы. А если исповедание Христа Господа прославляет Отца, то явно, что называющие Его тварию и рабом покрывают бесславием Родившего. Сими немногими выражениями божественный Апостол низложил всякую ересь — и хулящих Божество Единородного[167], и отрицающих Его человечество[168], а кроме их, и сливающих Ипостаси[169]. Показав двойственность Лиц, обличает Он злочестивых: Савеллия, Фотина, Маркелла и Павла Самосатского, ибо сказал: Иже, во образе Божии сый, и присовокупляет: не восхищением непщева быти равен Богу. Но ни о ком не говорится, что равен самому себе. Сими же словами Апостол показал, что Арий и Евномий богохульствуют; ибо не сказал: «во образе Божии сотворенный», но: во образе Божии сый — и присовокупил: не восхищением непщева быти равен Богу. Ибо восхищающим себе чужое свойственно высоко думать о том, что имеют; Бог же Слово по естеству Бог: Он всегда был во образе Божии, и не восхищением непщева быти равен Богу, потому что имел по естеству сие равенство. Если скажут, что образ Божий не есть Божия сущность, то спросим их, что они разумеют под зраком раба? Конечно, они не будут, подобно Маркиону, Валентину и Манесу, отрицать восприятия [Богом Словом] плоти. Посему если зрак раба есть сущность раба, то и образ Божий есть Божия сущность. Также спросим и тех, которые воспринятое человечество признают призраком: образ Божий не есть ли сущность Божия? Конечно, они подтвердят сие, потому что не отрицают, что Владыка Христос есть Бог. Посему сделаем умозаключение: если образ Божий есть сущность Божия, то и зрак раба есть сущность раба. Так окажется, что держащиеся противоположных мнений тем самым, на что соглашаются, подтверждают и то, на что не хотят согласиться. Сверх сего, обратим внимание и на то, что божественный Апостол, уча смиренномудрию, представил в пример Христа, ибо говорит: смиренномудрием друг друга честию болша себе творяще (Флп. 2, 3). А если Сын не равен Отцу, но меньше Отца, то не по смиренномудрию Он был послушлив, а соблюл только порядок. Но о сем и в других местах мы говорили пространно. Посему обратимся к продолжению толкования.
(12) Темже, возлюбленнии мои, якоже всегда послушасте мене, не якоже в пришествии моем точию, но ныне много паче во отшествии моем, со страхом и трепетом свое спасение содевайте. Взирая на сей пример, говорит Апостол, в отсутствие мое прилагайте большее тщание о собственном спасении своем. Ибо доброе ваше намерение открывается в том, что не из угождения учителю, но по усердию к прекрасному вы подъяли этот достохвальный труд.
(13) Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети и еже деяти о благоволении; «не потому что принуждает и против воли, но потому что, находя в вас усердие, усиливает оное благодатию». Благоволением же назвал Апостол благую Божию волю. Бог же хощет всем человеком спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4).
(14) Вся творите без роптания и размышления. С готовностью переносите и труд ради добродетели, и опасности ради Евангелия, не огорчаясь встречающимися скорбями, не водясь различными помыслами, потому что себе самим собираете богатство, никто же, приобретая великие прибыли, не сетует и не ропщет. Но Апостол показывает и пользу труда.
