И во всем без стужения вам себе соблюдох и соблюду. А чтобы не подумал кто, будто таков он только на словах, присоединил и клятву.
(10) Есть истина Христова во мне, яко похваление сие не заградится о мне в странах Ахайских, то есть «никто не заградит мне уста и не лишит меня похвалы за эту щедрость». Потом, видя, что сказанное тяжко, облегчает это.
(11) Почто? Зане не люблю ли вас? Бог весть. Сим свидетельством отклонил всякое худое подозрение. Итак, почему же не приемлешь?
А еже творю, и сотворю, (12) да отсеку вину хотящым вины, да, о немже хвалятся, обрящутся якоже и мы. «Для моих противников делаю это, им пресекая поводы злословить нас». Показал же Апостол, что они величаются на словах, тайно же собирают деньги. Ибо это говорит вскоре за сим: приемлете бо, аще кто вас порабощает, аще кто поядает, аще кто не в лепоту проторит (2 Кор. 11, 20).
(13) Таковии бо лживи апостоли, делателе льстивии, преобразующеся во Апостолы Христовы. (14) И не дивно: сам бо сатана преобразуется во аггела светла:
(15) Не велие убо, аще и служителие его преобразуются яко служителие правды, имже кончина будет по делом их. У диавола в обычае подражать Божественному, как против пророков выводить полчища лжепророков, так подражать по наружности Ангелам и обольщать людей. Посему неудивительно, если они надевают на себя маски апостольской речи и употребляют обман, споспешествующий обольщению людей. Но еще недолго и они пожнут плоды своих предначинаний.
(16) Паки глаголю, да никтоже мнит мя безумна быти: аще ли ни, поне яко безумна приимите мя, да и аз мало что похвалюся. Апостол многократно, решившись на пользу ученикам описать собственные свои труды, снова налагал на себя узду благоразумия и скромности. Посему и здесь умоляет, чтобы не по чли его делающим дело безумного. «А если не смогу убедить вас в этом, — говорит он, — то потерпите сие, как от безумного».
(17) А еже глаголю, не глаголю по Господе, но яко в безумии в сей части похвалы. Есть Владычний закон, который учит: егда сотворите вся сия, глаголите, яко раби неключими есмы: яко еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лк. 17, 10). Посему-то богомудрый Павел сказал: еже глаголю, не глаголю по Господе, то есть говорю это не по Его закону. Но чтобы не подумал кто, будто бы все учение свое называет безумием, по необходимости присовокупил: в сей части похвалы, то есть «в этих словах называю себя безумным».
(18) Понеже мнози хвалятся по плоти, и аз похвалюся. Сим по плоти наименовал здесь Апостол внешнее: богатство, благородство, доброречивость, потому что противники, как евреи, высоко о сем думали и выставляли на средину патриарха Авраама (ср. Мф. 3, 9; Рим. 9, 7). (19) Любезно бо приемлете безумныя, мудри суще:
(20) приемлете бо, аще кто вас порабощает, аще кто поядает, аще кто не в лепоту проторит, аще кто по лицу биет вы, аще кто величается. (21) По досаждению глаголю. Апостол показал, что противники напрасно величаются презрением денег; ибо для сего-то и употребил выражения: аще кто поядает[124], аще кто не в лепоту проторит[125]. А сие: аще кто по лицу биет вы — значит: «если кто обходится презрительно, ругается над вами». Ибо присовокупил Апостол: по досаждению глаголю, то есть «сказал я это по причине бесчестия, какое наносят они вам».
Зане аки мы изнемогохом. О нас думаете вы, что ничего такого не делаем по бессилию.
О немже аще дерзает кто, несмысленно глаголю, дерзаю и аз. Апостол смягчил, что намеревался сказать, назвав это безумием, но дает знать, что он осмеливается не оскорблять, не объедать, не обирать их, но выставить собственные свои труды, и прежде всего выставляет то, что у них почиталось достоуважаемым, научая, что и в этом не имеют они никакого перед ним преимущества.
(22) Еврее ли суть? И аз. Израильтяне ли суть? И аз. Семя Авраамле ли суть? И аз. Апостол привел это, потому что они так говорили о себе, и в этом показал свое с ними равенство, а в преуспеяниях произвольных показывает преимущество.
(23) Служителие ли Христовы суть? Не в мудрости глаголю, паче аз. Опять употребил выражение: не в мудрости, давая сим знать, что принужден сказать сие против воли. Объясняет же самый образ превосходства, выставляя на вид не чудотворения, не мертвецов воскрешенных, не хромых ходящих, не бегство демонов, не спасение вселенной, но страдания свои за Евангелие.
В трудех множае, в ранах преболе, в темницах излиха, в смертех многащи. (24) От Иудей пять краты четыредесять разве единыя приях. (25) Трищи палицами биен бых, единою каменьми наметан бых, трикраты корабль опровержеся со мною, нощь и день во глубине сотворих, то есть «когда ладья была разбита, и я тогда целую ночь и целый день туда и сюда носим был волнами». А наносить по сорок ударов без одного в обычае было у иудеев (ср. Втор. 25, 3).
(26) В путных шествиих множицею: потому что ради проповеди предпринимал я труды путешествия. Беды в реках: потому что во время путешествий вынужден был переправляться чрез реки.
Беды от разбойник, нападавших во время пути.
Беды от сродник — разумел иудеев.
Беды от язык. Само собою понятно, что говорит Апостол[126].
Беды во градех — сим означил бывшие против него возмущения.
Беды в пустыни. Ибо многократно принужден был один проходить пустынными местами.
Беды в мори. Вдавался и в мореплавание, промышляя о том, чтобы острова и сушу наполнить благочестием.
Беды во лжебратии. Ибо диавол издревле посевал плевелы.
(27) В труде и подвизе — в труде учения и в подвиге при рукоделии.
Во бдениих множицею; ибо и в узилищах не предавался сну, как свидетельствует о сем бывшее в Филиппах (Деян. 20, 7–11).
Во алчбе и жажди — это один из непроизвольных трудов. В пощениих многащи — а это один из произвольных. В зиме и наготе — это было следствием скудости и крайней нищеты.
(28) Кроме внешних. Из многого, говорит Апостол, принужден я пересказать немногое.
Нападение еже по вся дни, то есть всякий день водят меня и переводят с места на место, то в собрание, то в темницы, то в судилища.
И попечение всех церквей. А если когда гонители и успокоятся, снедает меня самая забота о церквах, потому что всегда преследует меня попечение о целой вселенной.
(29) Кто изнемогает, и не изнемогаю? Не сказал: «Изнемогаю с другими», но просто: изнемогаю. «Как обложенный самою немощью, так скорблю и сетую». Кто соблазняется, и аз не разжизаюся? Когда соблазняются другие, я распаляюсь и сгораю.
(30) Аще хвалитися ми подобает, о немощи моей похвалюся. Апостол дал видеть, что мог указать он на совершенное им по благодати, но думал, что наиболее приличны ему подвиги терпения.
(31) Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа весть, сый благословен во веки, яко не лгу. Слово Бог опять отделяет от слова Отец, ибо нам Он — Бог, а Господу [Иисусу Христу] — Отец.
(32) В Дамасце языческий князь Арефы царя стрежаше Дамаск град, яти ми хотя: и оконцем в кошнице свешен бых по стене и избегох из руку его. Апостол великость опасности дал видеть в самом способе бегства.
Глава 12
(1) Похвалитися же не пользует ми: прииду бо в видения и откровения Господня. Повествование об этом для меня неполезно, но полезно для вас. Посему, промышляя о вашей пользе, вынуждаюсь сказать и то, что не почитаю для себя полезным.
(2) Вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти: аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть: восхищена бывша таковаго до третияго небесе.
(3) И вем такова человека, аще в теле, или кроме тела, не вем, Бог весть: (4) яко восхищен бысть в рай, и слыша неизреченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати. (5) О таковем похвалюся: о себе же не похвалюся, токмо о немощех моих. Апостол видел многие откровения, как и сам о том говорит; прииду бо, — сказал, — в видения и откровения Господня; но, будучи вынужден, рассказал только одно, и то приписал другому лицу, ибо говорит: «вем человека, но это — не сам я». Определяет же время, давая сим знать, что об этом вынужден говорить ради них, потому что в продолжение четырнадцати лет не рассказывал о том, что сподобился видеть. А сие: до третияго небесе, как утверждали некоторые[127], сказал Апостол о третьей части расстояния между землею и небом, до которой он был восхищен и слышал неизреченные глаголы, каких не леть есть человеку; не сказал Апостол: «слышать», но: глаголати. Ибо если бы невозможно было человеку слышать, то как услышал бы он? Но Апостол слышал, пересказать же их не осмелился. А иные говорят[128], что глаголы суть самые вещи, потому что Апостол видел красоту рая, хоры святых в нем и всестройный глас песнословия. Все сие в точности знает сам видевший это, а мы перейдем к истолкованию следующего по порядку.
