(2) Аще бо аз скорбь творю вам, то кто есть веселяяй мя, точию приемляй скорбь от мене? Ибо что меня столько веселит, как чувствительность обвиняемых? Она показывает мне пользу, произведенную обвинениями.

(3) И писах вам сие истое, да не пришед скорбь прииму, о нихже подобаше ми радоватися, надеяся на вся вы, яко моя радость всех вас есть. Для того пришествие мое предварено сим писанием, чтобы послужило оно для вас уврачеванием, а мне уготовило радость, в которой будете участвовать и вы, признав радость мою своею собственною.

(4) От печали бо многия и туги сердца написах вам многими слезами, не яко да оскорбитеся, но любовь да познаете, юже имам изобилно к вам. Апостол чувствительно коснулся их в прежнем Послании, посему объявляет, что написал это не просто с намерением огорчить их, но имея в виду уврачевать согрешивших, за которых и терпел он великое страдание, и Послание свое послал с надеждой на них, показывая тем самым, какое имеет к ним расположение. Потом открывает и причину скорби.

(5) Аще ли кто оскорбил мене, не мене оскорби, но от части, да не отягчу всех вас. Апостол намеревался сказать нечто большее и показать, что все Тело Церкви участвовало в скорби, но, оставив прочих, упомянул о них одних; ибо сие выражается словами: от части и да не отягчу. Потом обнаруживает отеческое сердоболие.

(6) Доволно бо таковому запрещение сие, еже от многих: (7) темже сопротивное паче вы даруете и утешите, да не како многою скорбию пожерт будет таковый. Апостол показал силу покаяния, назвав его многою скорбию; а подобно сему отпущение грехов именует благодатию, давая видеть, что грех превышает покаяние. Но изобразил и рачительность коринфян, ибо сказал: Доволно таковому запрещение сие, еже от многих, потому что все стали отвращаться от согрешившего, как повелел Апостол. Столько силы и в писании своем имел сей изготовитель палаток по обитавшей в нем Божией силе. Пожертием же назвал он отчаяние и совершенное отступление от веры.

(8) Темже молю вы, утвердите к нему любовь. Присоедините член к телу, приобщите овцу к стаду, покажите горячее к нему расположение.

(9) На сие бо и писах, да разумею искусство ваше, аще во всем послушливи есте. Ибо вам надлежит содействовать не только тому, кто отсекает, но и тому, кто присоединяет.

(10) Емуже аще что даруете, и аз. Когда произносил на него карательный приговор, тогда не дал им права оказать какую-либо пощаду, так как видел, что весы суда держат они неверно. Поскольку же узнал, что извлекли они пользу из написанного, то дает им право оказать щедрость и говорит: емуже аще что даруете, и аз.

Ибо аз аще что даровах, емуже даровах, вас ради. Слово сие наводит на мысль, что коринфяне через блаженных мужей Тимофея и Тита просили Апостола о согрешившем. И чтобы не подумал кто, будто бы Апостол из угождения людям вознерадел о справедливости, присовокупил:

О лицы Иисус Христове, «то есть делаю это, тогда как видит сие Христос и благоугождается сделанным». Говорит же и причину.

(11) Да не обидими будем от сатаны: не не разумеваем бо умышлений его. Ибо губитель человеков умеет нередко внушать помыслы отчаяния и устроять таковым совершенную погибель. Так изложив сию вводную мысль, возвращается к продолжению предположенного повествования. Ибо описав, что было с ним в Азии, вынужден был сказать, что во всей чистоте проповедал им Божественное Евангелие. А через это обнаружил к ним любовь, сказав, что намеревался видеть их прежде македонян. Потом, объяснив причины замедления, напомнив о скорби и отлученного от Церкви приобщив снова к списку верующих, возвращается к продолжению рассказа.

(12) Пришед же в Троаду во благовестие Христово, и двери отверзене ми бывшей о Господе, (13) не имех

покоя духу моему, не обретшу ми Тита брата моего: но отрекся им, изыдох в Македонию. «То есть не ради иного чего, а единственно ради проповеди пришедши в Троаду, сильно опечалился я душою, видя многих пришедших на проповедь и не имея сотрудника в попечении о них, потому что не пришел еще к нам Тит, которого послал я к вам, заботясь о вашей пользе. Посему, так как некому было разделить со мною труды, оставив их, отправился я в путь». Не напрасно же Апостол упомянул в настоящем случае о треблаженном Тите, но поскольку с ним предполагал отправить сие Послание, то вознамерился показать добродетель сего мужа. И достаточно показал ее, объяснив, что по причине его отсутствия, хотя многие пришли слушать проповедь, не смог Апостол сделать, что было необходимо. Посему-то и братом наименовал его, и прибавил местоимение мой, давая знать о его искренности.

(14) Богу же благодарение всегда победители нас творящему о Христе Иисусе, и воню разума Его являющу нами во всяцем месте. «Но за все прославляем Бога, Который, премудро правя нами, водит нас туда и сюда, делая всем известными и через нас распространяя ведение благочестия». Вонею же разума назвал Апостол настоящее ведение, уча этим одновременно двум вещам: что настоящее ведение есть малая часть ведения совершенного и что совершенное ведение ныне утаено, но со временем сделается явным, наподобие фимиама, который часто, в какой-нибудь горнице будучи положен на огонь, и вне ее распространяет свое благоухание, и ощущающие его хотя не видят фимиама, однако же наслаждаются его ароматом.

(15) Яко Христово благоухание есмы Богови в спасаемых и в погибающих: (16) овем убо воня смертная

во смерть. Овем же воня животная в живот. Всем предлагаем мы благоухание Христово, но не все ощущающие его приобретают спасение. Ибо для болезненных глаз и свет опасен и враждебен, однако же не солнце причиняет вред. Говорят, что птица гриф бегает от благоухания мира, однако же миро остается миром, хотя гриф и бежит от него. Так и спасительная проповедь верующим доставляет спасение, а неверным причиняет погибель.

И к сим кто доволен? Преуспеваем же в этом не мы, но преуспевает через нас благодать Духа, потому что мы не почитаем себя достойными сего служения.

(17) Несмы бо, якоже мнози, нечисто проповедающии слово Божие, но яко от чистоты, но яко от Бога, пред Богом, во Христе глаголем. Здесь наконец Апостол вступает в борьбу с противниками и дает знать, что сам он предлагает учения, внушаемые благодатию Божиею, а противники обращают слово Божие в баснь, собственные свои мысли примешивая к благодати, как мешающие чистое вино с водою, по пророчеству, которое говорит: корчемницы твои мешают вино с водою (Ис. 1, 22). Потом Апостол, поскольку им нанес удар, о себе же засвидетельствовал истину, по необходимости присовокупил:

Глава 3

(1) Зачинаем ли паки нас самех извещавати вам? «Ибо не нам следует сказать это, а вам, которые в точности знаете, что касается и до нас, и до них». И Апостол продолжает уязвлять их словом.

Или требуем, якоже нецыи, извещавателных посланий к вам, или от вас? А сим дает им понять, что некоторые из оных обманщиков и у них восхвалены были другими, и от них напутствованы рекомендательными к другим посланиями. И поскольку к их поражению сказанного было достаточно, то Апостол в последующих словах предлагает врачевство и говорит:

(2) Послание бо наше вы есте, написанное в сердцах наших, знаемое и прочитаемое от всех человек. «Не имеем нужды в посланиях, потому что о нас свидетельствуют самые дела и есть у нас одушевленное послание, которое говорит вам в нашу пользу: это вера ваша, прославляемая везде — и на суше, и на море, потому что мы, избавив вас от заблуждения, привели к свету боговедения». Сие выражают и последующие слова.

(3) Являеми, яко есте послание Христово служеное нами. И что я говорю — наше? Вы — послание Самого Спасителя нашего, изречения самой проповеди Его, а мы только служители писмен.

Написано не чернилом, но Духом Бога жива, не на скрижалех каменных, но на скрижалех сердца плотяных. Оставив учащих противному, Апостол переходит к действительности и показывает различие двух Заветов, ибо один начертан был на скрижалях каменных (Исх. 31, 18), а другой написан на разумных сердцах.