Ибо надлежит ждать и изучить способ покорения. Но о сем пространно рассуждали мы в состязаниях с противниками. Посему надлежит кратко высказать цель Апостола. Писал он Послание к Коринфянам, недавно еще освободившимся от эллинской мифологии, а мифология эллинов исполнена всякого непотребства и неправды. Умолчав о другом и не скверня тем языка, скажу только, что поклоняются они богамотцеубийцам и говорят, что дети восстали на родивших, изгнали их из царства и восхитили себе владычество[112]. Итак, поскольку Апостол о Владыке Христе сказал великое, что Он испразднит всяко началство и всяку власть и силу, положит конец самой смерти и вся покори под нозе, то, чтобы коринфяне, увлекаемые той мифологией, не предположили, будто бы и Христос с родившим Отцом делает то же, что сделали демоны, которым они кланялись, — по необходимости, сказав: яко вся покорена суть, присовокупил: яве, яко разве Покоршаго Ему вся, и еще прибавил, что и Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая. Ибо не только не покорит Себе Отца, но и Сам примет подобающую Сыну покорность. Посему как божественный Апостол, предусматривая вред, какой мог произойти от эллинской мифологии, употребив слова уничижительные, присовокупил это для пользы коринфян, так и прекословящие пусть определят вид оной покорности. Конечно, если хотят они уразуметь истину, Христос оказал послушание ныне, вочеловечившись и соделав наше спасение. Посему как же покорится тогда? Неужели тогда только предаст царство Богу и Отцу? Если понимать это так, окажется, что Бог и Отец не имеет теперь Царства. Столько несообразности в утверждаемом противниками. Но Христос усвояет Себе и принадлежащее нам, потому что мы называемся Его Телом, а Он именуется нашею Главою. Той грехи наша прият, и болезни понесе (Мф. 8, 17). Так и словами псалма говорит Христос: Боже, Боже Мой: вонми Ми, вскую оставил Мя еси? Далече от спасения Моего словеса грехопадений Моих (Пс. 21, 2); тогда как греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его (1 Пет. 2, 22); но нашего рода устами делается Он, сделавшийся начатком нашего естества. Так усвояет Он Себе и нынешнее наше непослушание, и тогдашнюю покорность, и поскольку по избавлении от тления покоримся мы, — говорится, что покорится Он. К сему разумению приводят нас следующие за тем слова. Ибо божественный Апостол, сказав: тогда Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая, присовокупил:
Да будет Бог всяческая во всех. Теперь по сущности Он повсюду, потому что естество Его неописанно и о Нем, по апостольскому слову, живем и движемся и есмы (Деян. 17, 28), но не во всех по благоволению, потому что благоволит в боящихся Его и во уповающих на милость Его (Пс. 146, 11). Но и в них Он — не всяческая, потому что никтоже чист от скверны (Иов. 14, 4); и: не оправдится пред Тобою всяк живый (Пс. 142, 2); и: аще грехи назриши, Господи, Господи, кто постоит? (Пс. 129, 3). Посему хотя благоволит за то, в чем преуспевают, но не благоволит за то, в чем прегрешают. В жизни же будущей, когда прекратится тление и преподастся бессмертие, не будет места страстям, а по конечном изгнании страстей не воздействует уже ни один вид греха. Так наконец будет Бог всяческая во всех, когда все избавлены будут от грехопадений и к Нему обратятся и не приимут в себя наклонности к худшему. А что божественный Апостол сказал здесь о Боге, то в другом месте изрек о Христе, говорит же так: идеже несть Иудей ни Еллин, обрезание и необрезание, варвар и Скиф, но всяческая и во всех Христос (Кол. 3, 11). Но принадлежащего Отцу не приписал бы Сыну, если бы благодатию Божиею не научен был Его равночестию [с Отцом]. Приступим же к истолкованию по порядку следующего.
(29) Понеже что сотворят крестящиися мертвых ради? Аще отнюдь мертвии не востают, что и крещаются мертвых ради? Крестящийся, говорит Апостол, спогребается со Владыкою, чтобы, приобщившись смерти, сделаться общником и воскресения. Если же тело мертво и не воскреснет, то для чего и креститься?
(30) Почто же и мы беды приемлем на всяк час? Сказав сие о всех вообще, Апостол говорит о себе.
(31) По вся дни умираю, тако ми ваша похвала, юже имам о Христе Иисусе Господе нашем. И преизбыток опасностей выразил, и обнаружил свою попечительность. «Непрестанно, — говорит, — отдаю себя на явные смерти». Похвалою же своею он назвал веру коринфян, и сим убеждая их к вере.
(32) Аще бо по человеку со зверем боряхся в Ефесе, кая ми польза, аще мертвии не востают? По человеческому рассуждению, говорит Апостол, делался я пищею зверей, но чудесно спасен. Какой же для меня плод от сей опасности, если нет воскресения мертвых?
Да ямы и пием, утре бо умрем. Пророческие это слова (Ис. 22, 13), и Апостол привел их кстати, как бы так говоря: «Излишен пост, излишне воздержание, насладимся удовольствиями настоящей жизни, потому что любителям добродетели не уготовано никакого воздаяния». Потом, пристыжая коринфян, говорит:
(33) Не льститеся: тлят обычаи благи беседы злы. Благими назвал здесь нравы легкомысленные, удобно обольщаемые.
(34) Истрезвитеся праведно, и не согрешайте: неведение бо Божие нецыи имут, к сраму вам глаголю. Как заблудившимся и упоенным неверием сказал: истрезвитеся. Весьма же премудро неверие в воскресение назвал неведением Бога. Кто исповедует Бога ведети (Тит. 1, 16), тот верует, что Он праведен. Праведному прилично воздаяние. Но праведного воздаяния в настоящей жизни не видим. Посему исповедующему, что верует в Бога, должно ожидать воскресения. Потом Апостол представляет вопрос, предлагаемый неверующими, и говорит:
(35) Но речет некто: како востанут мертвии? Коим же телом приидут? Вопрос двоякий: и об образе воскресения, и о будущем качестве тела. Потом Апостол объясняет то и другое тем, что для людей всего известнее, и несмысленным называет того, кто неспособен уразуметь это.
(36) Безумне, ты еже сееши, не оживет, аще не умрет: (37) и еже сееши, не тело будущее сееши, но голо зерно, аще случится, пшеницы или иного от прочих. Погляди на семена, смотри, что борозды подобны гробам, семена погребаются в них, как тела, потом дают росток и отпрыск. Не тело будущее сееши, то есть не колос, но голо зерно или пшеницы или иного от прочих. Весьма удачно заменил Апостол одни именования другими; не сказал: «не произрастет, аще не умрет», но от нас взятые именования приложил к семенам, ими доказывая наше воскресение. Так же и Господь сказал: Аще зерно пшенично пад на земли не умрет, едино пребывает: аще же умрет, мног плод сотворит (Ин. 12, 24). Так Апостол, показав образ воскресения, показывает и качество тел.
(38) Бог же дает ему тело, якоже восхощет, и коемуждо семени свое тело. Ибо как от пшеницы родится пшеница, от чечевицы — чечевица и от каждого вида — тот же вид, так и наши тела воскреснут те же самые с большею славою, нетлением и бессмертием. Это же, как можно видеть, бывает и с семенами, ибо, будучи посеяны голыми, произрастают покрытые богатыми оболочками. Посему Апостол объясняет здесь то и другое: и образ воскресения, и качество тел. Потом говорит и о разделении воскресших.
(39) Не всяка плоть таже плоть: но ина убо плоть человеком, ина же плоть скотом, ина же рыбам, ина же птицам. Естество плоти, говорит Апостол, одно, потому что состоит из четырех стихий, но разность в виде. Посему и воскресение и преложение тел в нетление для всех также одно, но разность нравов производит разность воздаяний.
(40) И телеса небесная, и телеса земная: но ина убо небесным слава, и ина земным. Достойные небес облекутся славою, приличною небесным, а имевшие земной образ мыслей приимут одеяние, соответственное произволению. Так, произведя сие разделение и показав отлучение земных, показывает апостол различие и между небесными. Ибо не все праведники сделаются причастниками одного и того же, но приимут воздаяние, соразмерное их преуспеяниям. Сие и Господь предрек в Священном Евангелии, ибо сказал: обители многи у Отца Моего (Ин. 14, 2). Так и здесь сказано:
