Апостол: людие бо на нем взаконени быша. Так показав изменение священства, показывает и прекращение Закона.
(12) Прелагаему бо священству, по нужди и закону пременение бывает. Закон сопряжен со священством. Потому, как скоро прекращается священство, необходимо тому же последовать и Закону.
(13) О немже бо глаголются сия: колену иному причастися, от негоже никтоже приступи ко олтарю. Сказует же Апостол и имя колена.
(14) Яве бо, яко от колена Иудова возсия Господь наш, о немже колене Моисей о священстве ничесоже глагола. Слово яве употребил Апостол в смысле «непререкаемо». Ибо, когда пришли волхвы и Ирод спросил иудеев: Где Христос рождается? — говорили: В Вифлееме Иудейстем. Потом слово свое подтвердили и свидетельством Писания: Писано бо есть: и ты, Вифлееме, земле Иудова, ни чимже менши еси в владыках Иудовых: из тебе бо изыдет Мне вождь, иже упасет люди Моя Израиля (Мф. 2, 4–6). А из сего колена, говорит Апостол, не являлось ни одного священника. Напротив того, Озия, отважившись на дело священническое, в наказание за сие высокомерие подвергся бесчестию проказы (2 Пар. 26, 19–21). Достойна же удивления сия тайна Домостроительства. Ибо как Владыка Христос, будучи вечным царем, именовался первосвященником нашим, так колено Иудово, будучи сперва царским, в лице Владыки сподобилось священства.
(15) И лишше еще яве есть, яко по подобию Мелхиседекову востает священник ин, (16) Иже не по закону заповеди плотския бысть, но по силе живота неразрушаемаго. (17) Свидетелствует бо: Ты еси священник во век по чину Мелхиседекову (Пс. 109, 4). И иным образом, говорит Апостол, можно показать сходство того и другого. Как Мелхиседек не имел преемников по священству, так и Христос не передает священства другому. Ибо заповедию плотскою Апостол назвал то, что закон по причине смертности людей после кончины первосвященника повелевал принимать на себя священство сыну его. Думаю же, что слово сие дает разуметь и нечто другое. Ибо священники очищали единственно тело, его окропляя и омывая; за него приносили и жертвы, потому что имели обычай приносить жертвы не за человекоубийц или за подкапывающих чужие брачные ложа, но за страдающих истечением семени (Лев. 15, 32), за прокаженных (Лев. 13, 3), за прикасавшихся к мертвым костям (Чис. 19, 11). Потом Апостол снова возвращается к слову о Законе.
(18) Отлагание убо бывает прежде бывшия заповеди за немощное ея и неполезное: (19) ничтоже бо совершил закон: привведение же есть лучшему упованию, имже приближаемся к Богу. (20) И по елику не без клятвы. «Закон, — говорит Апостол, — престает, вводится же упование лучшего. Но перестает Закон не потому, что худ, как в своем умоповреждении утверждают еретики, но потому, что немощен и не может приносить совершенной пользы». Впрочем, должно заметить, что немощным и неполезным называет Апостол излишнее в Законе: обрезание, субботу и тому подобное. А сие: не убиеши, не прелюбы сотвориши (Исх. 20, 12–17) и подобное тому — и Новый Завет с еще большей строгостью повелевает хранить (Мф. 5, 21–32). Посему вместо отменяемого мы приняли упование будущих благ. Оно делает нас Своими Богу. Клятва же подтверждает нам Божие обетование.
(21) Они бо без клятвы священницы быша, Сей же с клятвою чрез Глаголющаго к Нему: клятся Господь, и не раскается: Ты еси священник во век по чину Мелхиседекову (Пс. 109, 4). Поскольку Сам Бог поставил и подзаконных священников, по прекращении же их поставил другого на место их, то Апостолу необходимо было сказать, что прежних поставлял Бог без клятвы, а при поставлении сего присовокупил и клятву. Посему не думайте, что и сие священство, как и прежнее, прекратится и вместо него опять будет иное. Таковое предположение отвергается бывшею клятвою.
(22) По толику лучшаго завета бысть испоручник Иисус. Показав, что священство сопряжено с Законом, а потом, что священство левитское прекращается, установлено же священство по чину Мелхиседекову, Апостол безбоязненно уже выставляет и Новый Завет и объявляет, что он в такой же мере отличен от Ветхого, в какой второе священство лучше первого. А поскольку Новый Завет обещал нам Царство Небесное, Воскресение мертвых и жизнь вечную, ничего же этого не было видимо, то справедливо Апостол испоручником сего Завета назвал Господа Иисуса, Который собственным Своим воскресением подтвердил упование нашего воскресения, а в собственном Своем воскресении уверил чудесами, какие совершены были апостолами. Потом снова другим способом доказывает Апостол превосходство сего священства.
(23) И они множайши священницы быша, зане смертию возбранени суть пребывати: (24) Сей же, занеже пребывает во веки, непреступное имать священство. Подзаконные священники имеют естество смертное, а потому не могут непрестанно священствовать, но преемниками священства у них [являются] дети; Христос же, как бессмертный, сана священства другому не передает.
(25) Темже и спасти до конца может приходящих чрез Него ко Богу, всегда жив сый, во еже ходатайствовати о них. Самая уничиженность этих слов взывает, что все это не приличествует Божеству Христа. Ибо не для того Он жив, чтобы ходатайствовать за нас: жизнь Его безначальна и негиблющая. Следовательно, и сие разуметь должно о человечестве, потому что как за нас принял страдание, так за нас и ходатайствует. Впрочем, божественный Апостол с уничижительным сочетал и возвышенное, ибо сказал, что Христос спасает нас и подает нам совершенное спасение.
(26) Таков бо нам подобаше Архиерей, преподобен, незлобив, безсквернен, отлучен от грешник и вышше небес бывый. И сами, думаю, мудрствующие противное истине согласятся, что и сие свойственно человечеству, а не Божеству. Ибо, не говоря о прочем, и сие: вышше небес бывый — приличествует ли Богу Слову, все устроившему? Слова сии дают видеть Того, Кто по страдании стал выше небес. Бог же Слово имеет неописуемое естество. Посему и это приложим к Владыке Христу, как к человеку, не иного кого под Ним разумея, кроме Бога Слова, но зная, что свойственно Божеству и что человечеству.
(27) Иже не имать по вся дни нужды, якоже первосвященницы, прежде о своих гресех жертвы приносити, потом же о людских: сие бо сотвори единою, Себе принес. Апостол представил два свойства, которых не имели сподобившиеся священства. Ибо они и часто приносили жертвы, и приносили за себя самих, потому что сами прегрешают, как люди, а подлежа грехам, не имеют такого дерзновения к приношению жертв. Но Христос не делает ни того ни другого; первого, потому что непричастен греху, а второго, потому что единой жертвы довольно для спасения. Те приносили нечто иное в жертву, а Он принес тело Свое, Сам стал и священником, и жертвою, и, как Бог, приемля дар с Отцом и Духом.
(28) Закон бо человеки поставляет первосвященники, имущыя немощь. Ибо такова природа людей.
Слово же клятвенное, еже по законе, Сына во веки совершенна. Единородный Сын сопутствующим рождению имеет совершенство, потому что Отец родил Его совершенным. Посему и это разуметь должно по человечеству. Ибо совершенным Апостол называет здесь бессмертного. Разуметь же должно не иного Сына, кроме Сына по естеству, но Одного и Того же, приемлющим то же наименование, как человека, и опять сущим и по естеству Сыном, как Бога.
Глава 8
(1) Глава же о глаголемых: такова имамы первосвященника, иже седе одесную престола величествия на небесех, (2) святым служитель и скинии истинней, юже водрузи Господь, а не человек. Наибольшую честь Апостол отложил напоследок и сказал, что Он сидит одесную престола величествия. Как предок священников Аарон, первый принявший сан первосвященства, со страхом и трепетом входил в скинию Божию, так Христос имеет седение одесную. Присовокупил же Апостол название служитель, потому что ведет речь о Первосвященнике. Ибо какое совершает служение, однажды принесши Самого Себя и не принося уже другой жертвы? Да и как возможно одному и тому же вместе и восседать, и служить? Разве кто назовет служением спасение людей, которое совершает Владыка Христос. А скиниею назвал Апостол небо, где Христос, будучи создателем оного [как Бог], по слову Апостола, служит как человек.
