То, что нахожусь в незнакомом месте, уже понятно. Но даже с данной точки зрения оно вызывало недоумение и волнение организма.
Диван, на котором совсем недавно возлежало мое тело, выглядел настолько непривычно, что провел ладонью по атласной обивке, имея твердое желание убедиться, не чу́дится ли. Как правильно называется этот стиль? Ампир политической элиты Союза? Я точно видел нечто подобное на старых фотографиях деда, где он стоял в обнимку с такими же работниками самой серьезной организации страны, только одним названием провоцирующей у обычных граждан нервный тик обоих глаз.
Не знаю, откуда у выходцев из рабоче-крестьянской массы бралось это стремление к красивой жизни, но в каждом кабинете каждого мало-мальски серьезного чи́на стоял именно вот такой диванчик. С резной, украшенной вензелями спинкой и обивкой, которая уже потёрлась, потемнела от времени, но все ещё намекала на дворянское прошлое.
Вдоль противоположной стены наблюдались железные стеллажи, гордо претендующие на звание книжных полок, потому что выстроились на них увесистые бумажные папки и, собственно говоря, книги.
Однако, апофеоз безумия заключался даже не в этом незнакомом помещении, не в его удивительной для нормального современного человека обстановке.
Чуть в стороне от окошка, почти за спиной «Клетчатого», продолжающего изучать меня насмешливым взглядом разноцветных глаз, висели два портрета в тяжёлых золочёных рамах. Вот только смотрел с одного из них не привычный каждому гражданину президент Российской Федерации, а Феликс Эдмундович Дзержинский собственной персоной. Рядом, в таком же оформлении – Иосиф Виссарионович, «отец народа» и суровый грузин.
– Что за хрень? – Я, собственно говоря, задал вопрос сам себе, ибо начала формироваться мысль о внезапном безумии, резко накрывшем меня с опозданием.
Конечно, слышал раньше о посттравматическом синдроме, который проявляется у людей, некоторое время бывших в зоне военных действий. Побочный, так сказать эффект. Но для меня поздновато, вроде. Хотя…
– Че эт ты, Иваныч, так неуважительно о великих людях? Хрень… За подобные слова, мил человек, можно и к стенке встать. – «Клетчатый» глумился по полной программе. Спичка в его зубах переворачивалась с раздражающим «чмоканьем» и это ужасно мешало сосредоточиться. Тем более, головная боль только усиливалась с каждой минутой.
– Вы прекрасно поняли, о чем я. Что происходит? Каким образом мы оказались здесь?
– Мы? – Спичка на мгновение задержалась в одном положении, а потом снова перевернулась.
– Черт… Хорошо. Я. Каким образом я оказался здесь?
– Звезда Давида.
Все. Одна фраза, которая по мнению этого типа́ должна объяснить происходящий бред.
Мое лицо, похоже, красноречиво передавало ход мыслей. «Клетчатый» хмыкнул, намекая на тугодумие некоторых присутствующих, а потом одним движением руки кинул мне ту самую черную звезду. Просто метнул ее, как заправский ковбой значок шерифа. Удивительно, но я поймал летящий предмет без сложностей. Он будто сам послушно упал в мою ладонь. Вот только звезда изменилась. Вместо пяти лучей теперь было шесть.
– Ты воспользовался Звездой Давида. Чего ещё ожидал?
– Так… – Я уселся удобнее и принялся в ответ гипнотизировать «Клетчатого» взглядом. – Вернёмся к началу. Кто Вы такой?
– Эх… люди. Ничего не меняется… Разве это имеет значение? Гораздо важнее, кто ТЫ такой. Меня можешь звать Белиал[1]. – Клоун произнес имя, склонил голову, приветствуя, и многозначительно замолчал.
Судя по его поведению, я должен был проникнуться данным сочетанием букв, которое мне, на самом деле, не говорило ни о чем.
Сидим, молчим. Он смотрит на меня, я – на него. Пауза начала затягиваться, поэтому пришлось ее нарушить, иначе так можно бесконечно пялиться друг на друга.
– Круто. Белиал. И? Ещё будут вводные?
– Да ладно! Все настолько плохо? Мда… Забыл нас народец основательно. – «Клетчатый» опустил ногу, подался вперёд, лег грудью на столешницу и подпёр подбородок кулаком. – Интересно… Но не понятно. Почему звезда выбрала тебя…
– Слушайте, все это очень весело, однако пора завязывать. Мне нужно на работу. Сегодня будет ещё более поганый день, чем вчера.
– А вот тут ты, Иваныч, прав. И сегодня, и завтра, и ближайшие несколько лет.
– Хорош называть меня чужим именем! – Я ударил по колену ладонью. С бо́льшим удовольствием выместил бы злость на довольной роже клоуна, если честно. – Надоел этот цирк. Сейчас же требую объяснений. За каким дьяволом меня притащили сюда? Чем опоили? Причина? Ты просто имей ввиду, воровать сотрудника полиции – дело неблагодарное. В курсе?
– Ох ты ж посмотри на него! Прям сразу на «ты». – «Клетчатый» снова откинулся на спинку кресла, а затем довольно потёр руки и усмехнулся, при этом ухитряясь не выпускать спичку изо рта. Как только не подавится, скотина. – Дьявола вспомнил. Поверь, ему сейчас не до тебя. Но, в принципе, мыслишь верно. Давай, напрягись ещё немного. Сам же говоришь, что мент. Сопоставь факты, сделай логические выводы.
– Да пошел ты… – Я поднялся на ноги, чувствуя, голова категорично отказывается работать в штатном режиме.
Реальность немного «плыла». Нужно провериться. Может, сотряс? Мало ли. Вдруг этот урод совершил транспортировку моего очень даже любимого тела путем рукоприкладства.
– Далеко направился? – Он не пытался скрыть издевательство в голосе.
– Домой. – Я подошёл к двери и взялся за ручку, собираясь ее открыть.
– Аааа… Ну, давай. Удачи.
То, что клоун не пытался меня останавливать, настораживало. Однако, желание прекратить балаган было сильнее ощущения неправильности происходящего.
Шагнул в коридор и замер, бестолково таращась на людей, которые снова́ли мимо. На них была форма, но какая-то, мягко говоря, странная. Гимнастёрка защитного цвета, темно-синие шаровары, высокие хромовые сапоги и цветные фуражки.
– Иваныч, погано выглядишь, – Крикнул один из пробегавших мимо парней. – Ночь была тяжёлая, но ты давай, приходи в себя.
Я сделал шаг назад в комнату, медленно закрыл дверь и обернулся к довольному до о́дури «Клетчатому».
Как объяснить всё творившееся безумие, не понимал от слова «совсем». Грешным делом возникла мысль, а не долбануться ли с разбегу лбом о стену? Может, мозги в порядок придут.
Однако, идея была отметена по причине природного упрямства и категоричного желания разобраться с ситуацией.
Во-первых, место мне незнакомо, но судя по антуражу, сильно смахивает на родную до ре́зи в печёнке ментовку. Или что-то из этой оперы. Казённый дух ничем не прикроешь.
Во-вторых, форму подобного образца видел. В кино. Причем, в старом советском кино. Но что важнее всего, эти люди явно меня знали. Правда, как и клоун, упорно называли Иванычем.
– А что такое? Уже не торопимся? – Белиал вообще не скрывал, насколько его все происходящее веселит. – Давай только без вашей отвратительной пошлости, когда вы бегаете кругами и орете в каждый угол, требуя показать, где скрытая камера, а иной раз, пригласить главного режиссера. Сразу отвечу, нет, это не развлекательное шоу, не прикол, не развод. Как видишь, общаюсь с тобой в привычной современной манере. Хотя, бесит жутко. Не язык, а набор междометий. Ок. Норм. Спс. Испоганили до безобразия.
– Я сплю… Точно. Сон. Всего лишь сон. – Особо в то, что говорил клоун, не вникал, если честно.
Мозг лихорадочно искал оправдание происходящему. Едва подумал, будто ещё не проснулся, сразу стало легче.
Действительно, чего паникую. Просто, скорее всего, благополучно валяюсь в своей квартире, пребывая в состоянии крепкого, здорового, ну, или не очень, сна. Может, упал, ударился головой. Черт… А что, если я умер… Своеобразный ментовской ад. Хотя, до сегодняшнего дня в потустороннюю жизнь не верил. Все мы в земле окажемся по итогу, а никак не на небесах.
