Ты знай - я от всех бед тебя укрою,

На свете у меня лишь ты одна.

Я шмыгнула носом, спрятав лицо в шее подруги, которая погладила меня по волосам. Она тоже трепетно дрожала.

И тихий вечер разговорами скрасишь,

И подаешь мне достойный пример,

Меня с собой в свой мир забираешь,

Лечишь раны от мелких потерь.

Твоей я дружбой всегда дорожила,

И Все, что есть, отдаю я тебе,

Я знаю, лучшего ты заслужила,

Говорю я "спасибо" судьбе.

Сестра моя, твоя любовь со мною,

Сестра моя, ты очень мне нужна,

Ты знай, я от всех бед тебя укрою,

На свете у меня лишь ты одна.

Сестра моя, твоя любовь со мною

Сестра моя, ты очень мне нужна

Ты знай, я от всех бед тебя укрою,

На свете у меня лишь ты одна.

Сестра моя, ты мамин мне подарок,

И нет подруги лучше для меня.

Люблю твой голос, знаешь- он так сладок.

Сестренка, ведь я люблю тебя!

(Автор: Сестры Амангуловы)

Закончил он эту песню длинным мелодичным проигрышем. Я зааплодировала, но мысленно набросилась на него:

«Юрген, спой что-нибудь более веселое! Или не такое сопливое, я же не выдержу»!

«Хорошо, Трилла. Тогда следующая песня для вас с Зар’иной. Ты поймешь…»

Я улыбнулась, прошептав на ухо тви’лечке, что он сейчас споёт для нас обеих особую песню. Девушка выпрямилась и широко улыбнулась. Юрген помахал нам рукой, подбадриваемый криками и хлопками молодых людей. Он долго смотрел в ночное небо, потом кивнул сам себе, и начал петь спокойную, лирическую песню, наполненную глубоким смыслом, выделяя интонацией каждую строчку:

- Письмо моё прочти,

Я в нём живу почти.

Почти касаясь струн,

Почти что на ветру.

Он подмигнул мне. Он с улыбкой продолжал:

Как никогда учтив,

Сказать хочу «почти».

Почти (глаза в глаза) тобой блажен,

Почти, а не «уже».

И запел припев, мне захотелось присоединиться к нему. Я встала и подошла к нему. Он встал, уступая место, не переставая напевать:

На полутонах

Акварелью жизнь рисует,

И не надо бы нам всуе

Поминать

То, что в летний дождь

Ты когда-то простудилась

И осенние забыла

Времена.

Он замолчал, пристально глядя на меня и продолжил, усмехаясь:

За слабость не сочти

Привязанность к «почти».

Опять почти не сплю,

Люблю, почти люблю.

Я улыбнулась, понимая его скрытый мотив… Он продолжал петь, обращаясь к смущенной Зар’ине:

Я, как мотылёк,

Всё на свет лечу ночами

И, как это ни печально,

Бьюсь в стекло.

Ты не жги свечу —

В лёгком пламени сгорают,

Я с огнём всегда играю —

В нём тепло.

Он заиграл проигрыш, я стала кружиться вокруг него. Зар’ина присоединилась ко мне с несколькими молодыми людьми. Мы закружились вокруг Юргена, пока он продолжал перебирать струны, в том числе обнажая струны моей души, открывая мое сердце.

Письмо моё прочти,

Я в нём живу почти.

Почти касаясь струн,

Почти что на ветру.

Падает звезда.

Ты шагреневою кожей

Обмануть себя не сможешь

Никогда.

Утро. Чайник пуст.

Я пишу тебе с надеждой,

Только будет всё как прежде,

Ну и пусть.

Утро. Чайник пуст.

Я пишу тебе с надеждой,

Только будет всё как прежде,

Ну и пусть.

- Ну и пусть… - пропела я хриплым голосом, чтобы слышал только он. Он услышал, отложил инструмент и поклонился мне.

«Я люблю тебя, Трилла».

«И я тебя, Юрген. Спасибо. От всего сердца».

Бо-Катан откашлялась и подняла руку:

- Я очень рада такой веселой компании, но все-таки пора ложиться спать, а многим на ночное дежурство…

Юрген скорчил рожицу:

- Можно еще одно стихотворение прочесть? И все? Обещаю! Эрис даже может сыграть мелодию!

- Ну хорошо, - сдалась женщина. – Но потом – спать! Завтра рано вставать и многое нужно сделать!

- Vor’e! – поблагодарил Юрген, вручая инструмент девушке. Как мог объяснил, чего он хочет. Та кивнула, настроила инструмент под себя и стала наигрывать мелодию.

Юрген вздохнул и выдохнул, посмотрел на меня и пригласил к себе. Я кивнула, хотя понимала, как это выглядит со стороны. Он взял меня за руки. Они у него были влажные от волнения. Я ободряюще посмотрела на него. Тот улыбнулся…

«Не бойся, для тебя у меня еще много стихов и песен. Для вас обеих. Эта для всех нас».

«Не говори ничего, я чувствую тебя…»

- Не надо бояться густого тумана – начал декламировать Юрген, слушая мелодию халикстета Эрис, смотря на сидящих вокруг:

- Не надо бояться пустого кармана

Не надо бояться ни горных потоков

Ни топей болотных, ни грязных подонков

Умейте всем страхам в глаза рассмеяться-

Лишь собственной трусости надо бояться.

(в этот момент он посмотрел на него, я поспешила направить ему волны уверенности, он приободрился и продолжил)

- Не надо бояться тяжелой задачи,

А надо бояться дешёвой удачи.

Не надо бояться быть честным, но битым,

А надо бояться быть лживым и сытым

Умейте всем страхам в глаза рассмеяться-

Лишь собственной трусости надо бояться

Умейте всем страхам в глаза рассмеяться-

Лишь собственной трусости надо бояться

(Е. Евтушенко).

Последние строчки мы допевали вчетвером: я, Зар’ина, Юрген и Эрис, которой тоже понравились стихи и песни, которые выбрал Юрген. Я же понимала, что выбор далеко не ограничивается этими произведениями. Просто Бо-Катан всех торопила на боковую.

Переночевали мы на «Страннике». Юрген оставил нас с Зар’иной наедине. И закрылся в Силе. Я рассказала обо всем девушке. Та поняла всё и снова намазала мою спину.

Том Четвёртый. Баха-Кхар (11 ПБЯ). Глава Тридцать Вторая. Мандалор. Старые знакомые – новые условия.

Второй день прошел в боевой атмосфере. Юрген постоянно находился рядом с воинами, которые показывали ему боевые приемы, незнакомые ему. А потом они ушли на охоту. Я помогала Зар’ине с беженцами, которые скрывались от властей, а Бо-Катан собирала и анализировала тонны поступающей информации, в том числе от своих агентов со спутника Мандалора, куда им предстояло проникнуть. Вечером я согласилась на тренировочный бой с Эрис и двумя девушками из теневого отряда, которые будут обеспечивать наше прикрытие во время операции. День пролетел незаметно, и ночью я услышала рев двигателей. Прилетели сестры Мартез на своем любимом «Серебряном ангеле». Бо-Катан подняла нас и свою дочь, и мы встретились в трюме тягача типа «Туманность», который верой и правдой служил сестрам.

Закончив изливать радость от новой встречи, Рафа и Трейс рассадили всех на плоские ящики, водрузили на середине комнаты стол и включили игру в саббак. Юрген выразил желание сыграть. Я закатила глаза, но не стала его отговаривать. Со стратегией у парня должно быть все в порядке, но я ошиблась. Он проиграл пятьдесят кредитов за три игры. Тогда я отпихнула его в сторону, и сама села играть. Я выиграла сто кредитов, и заявила Юргену, что получит он их только в случае моей гибели. Он показал язык и отвернулся.

- Так, побаловались и хватит, - рассмеявшись, заметила Бо-Катан, сняв шлем и положив его на край стола. – Рафа, расскажите сами, что произошло на Карелии.