— Я твои планы разгадал, брат, — сообщил я, почесав пса за ухом, — ничего ты от меня не получишь. Пачка и так маленькая, на двоих ее еще можно разделить, а вот на троих…

— Он не укусит! — снова заорал кто-то, и в поле зрения показалась девчонка лет десяти в голубой футболке с Багзом Банни и шортах. Лицо у нее прямо-таки светилось беспокойством. В мгновение ока она подскочила к нам и схватила собаку за ошейник.

— Ты гадкий! Гадкий и нехороший мальчишка, Трюфель! — запыхавшись, произнесла она, — больше ни за что поводок не отстегну, даже не проси!

Трюфель нехотя оторвался от моей сумки и сделал вид, что вообще понятия не имеет, к кому это обращаются. Словом, валенком прикинулся мастерски. Полезный скилл, на самом деле. Здорово помогает в самых разных жизненных ситуациях.

— Он вас не обидел? — поинтересовалась девочка.

— Что ты, — отмахнулся я, — все в порядке. Не строжи его слишком сильно — парень честной судьбы просто хотел заточить вкусняшки, которые у меня в сумке лежат.

Девочка нахмурилась.

— Я ж ему уже утром дала кость-игрушку из бычьих жил, большую такую!

«Ну, кому большая, а кому так, на один зубок» — говорило выражение на морде песеля.

Я осмотрелся и пожалел о том, что не нашел у Гару в гардеробе солнечных очков. Хотя толком и не искал, конечно. Как только увидел, что из шмотья у него один комплект майка-трусы-носки да несколько наборов школьной формы, так и утратил всякую надежду. Чем дольше тут живу, тем отчетливее понимаю, что мы навряд ли смогли бы законтачить. Слишком своеобразный чел. В чем-то он как нарезной батон — безыдейный, пресный и пустой, а в чем-то (нойз в музыке, кинк на щупальца) — гребаный изврат, от которого лучше на другую сторону улицы свалить.

Как бы я щас был рад даже контрафактному «рэй-бану» с алика. Свет просто выжигает глаза.

(помнишь свою отметину на шее? вдруг у Моники образовались магические силы и теперь она сделала тебя упырем? и кстати, рэй-бан тема. сможешь беспалевно глазеть на Юри. как думаешь, а под свитер она что-нибудь надела сегодня?)

Притормози, приятель, рано пока грузовик с либидо заводить.

Однако при дневном освещении у реки было не менее красиво, чем на закате. Я не Пришвин, не Паустовский и даже не Виталий, мать его, Бианки, поэтому всех нюансов передать не смог бы, но выглядело весьма… мило. Как на пейзаже. Да, может, намалевал его далеко не да Винчи (или кто там картинки с природой рисовал), но тем не менее. Вода внизу искрилась солнечными зайчиками так, что и правда хотелось окунуться, берега радовали еще не пожухшей травой…

Впечатление портила разве что пара-тройка неглубоких ям.

Только я успел подумать о том, откуда они взялись, причина нашлась — Трюфель выбрался из одной из них и стремглав понесся к нам. Девчонка глядела на него сердито. Однако пса возмущение хозяйки ничуть не волновало. Подлетев к нам, он безо всякого стеснения ткнулся Юри в колени. Она снова прикинулась статуей. Наверное, действительно боится, только сказать стесняется. Если так, то надо бы девочку спровадить подальше, а то обломает мне весь тет-а-тет.

— А вы так просто гуляете? Или, может, купаться пришли? — последовал новый вопрос, — папа у меня купаться любит, говорит, сейчас сезон…

Я подавил зевок и повел Юри дальше. Надежда на то, что удастся обойтись без светской беседы, таяла как фруктовый ледок. Как же проще было бы жить, если бы я мог сейчас сказать «девочка, гуляй отсюда» и не попасть под общественное порицание. Но увы — надо быть вежливым и обходительным. Но я и без того считал себя таковым. Потому как старался обходить болтунов за километр.

— Не просто гуляем, — сказал я многозначительным тоном, — у нас тут вроде как свидание.

Услышав это, Юри пискнула и вцепилась в несуществующий бицепс Гару так, что я подумал, не захрустят ли щас мои кости как сухарики с беконом?

(Гарик, почти как Гарольд, скрывающий боль)

Я подмигнул Юри и наклонился к ее уху.

— Подыгрывай, а то не отвяжется.

Не особо надеялся, что она меня услышит, наверняка сенсорное восприятие после моих слов нарушилось. В какой-нибудь анимешке героиня сейчас принялась бы мямлить, нести всякую чушь и в итоге мы оба выглядели бы глупо. Но этот мир все-таки оказался на ступеньку выше. А то и на целый пролет ступенек.

— Д-да, — подтвердила Юри, — все в-верно. С-свидание.

— Тогда понятно, — не удивилась девочка, — сюда постоянно за этим ходят. Я недалеко живу и часто тут…

Тут она прищурилась и всплеснула руками.

— Ой, а у вас лицо знакомое!

Я машинально провел свободной пятерней по щеке.

— У меня?

— Ага, — подтвердила владелица Трюфеля. Он, вновь оставшись без надзора, сошел с дорожки к воде и с наслаждением копал землю.

— Может быть, — пожал я плечами, — младшая и старшая школа близко находятся, могли и пересечься.

Девочка одернула футболку. Багз Банни на ней ехидно ухмылялся. «Че как, Док?» — спрашивало комиксовое облачко над головой кролика.

— Не, — отвергла она мое предположение, — не в школе, а здесь. Пару дней назад.

Проклятье. Я и правда в этих местах бывал, только с Моникой. И не думаю, что Юри придет в восторг, когда узнает, что мы с главой нашего клуба скосплеили сценку из всяких сопливых мелодрам. И чего эта мелкая зараза с языком без костей к нам прицепилась? Никого другого поблизости нет, что ли?

Так и оказалось. Побережье действительно пустовало. Уж не знаю, может, сейчас и правда купальный сезон в разгаре, но верилось с трудом. Да, солнце жарит, но на дворе октябрь, под вечер уже прохладно, скоро и вовсе подмораживать начнет, наверное. Хотя не уверен, что я задержусь здесь достаточно, чтоб это проверить. Так что батя этой девочки либо отбитый на голову, либо заядлый морж. Тоже своего рода отбитый.

(хех, морж. как в фильме кевина смита «бивень»)

— Было такое, — нехотя признал я, — от врача возвращался.

— У меня дядя там работает, — поведала хозяйка Трюфеля, — на «скорой» ездит водителем.

Я вспомнил мужика, напарника папаши Нацуки. Он еще в микроавтобусе баранку вертел. Стэн, кажется, или что-то в этом роде… Не знаю, зачем я его имя запомнил. Мозг так устроен, наверное. Всякую рандомную херню творит, зато как что-нибудь важное в уме держать типа пин-кода карточки или пароля от важной электронной почты — так фигушки тебе, Игорян, записывать надо было. Или воздержаться от «еще одной балтики».

— Может, ви… — начала девочка, но Юри ее перебила.

— П-послушай, тебя там мама, п-папа или сестренка часом не з-заждались? — поинтересовалась моя спутница.

Та в ответ помотала головой и уставилась на Юри во все глаза. Удивленные и обиженные. Намек она поняла. Но его сложно было не понять. Забавно, кажется, у нас мысли синхронизировались, и тихоня оказалась смелее меня. Это достойно уважения. Стоит держать в уме, что Юри далеко не так проста. Это и в скрипте было, когда она на безобидную подколку Моники отреагировала жестко. Так что в тихом омуте такие горячие ключи бьют… в два счета ошпаришься.

— Не-а, — ответила девочка.

— А я бы на твоем месте все же проверила. И з-захватила заодно намордник д-для собаки. Это еще х-хорошо, что ему п-попались м-мы. Люди р-разные, кто-то может испугаться и н-навредить Т…Т…Трюфелю.

Девочка сникла и пожала плечами. Наконец сообразила, что мы не очень-то общительные ребята и каши с нами не сварить. Поэтому, фыркнув, она подозвала пса (тот не хотел уходить и продолжал с надеждой смотреть на мою сумку) и отправилась прочь, через мост.

Когда она превратилась в яркое голубое пятно, Юри вздохнула и прикрыла лицо ладонью.

— Ух ты, — сказал я, — это было…

— Грубо? Б…б…б-бестактно? Н-неподобающе? — она принялась бомбить меня предположениями, — п-прости, Г-гару, не знаю, меня опять словно в-выхлестнуло. Она же н-ничего не сделала, только п-пообщаться х-хотела, а я… но ведь и п-понимать надо, что мы с-сами п-по себе и не ищем к-компании.