А Матиуш оказался ещё в худшем положении, чем его предки: этикет-то рассчитан на взрослых, а не на детей! Поэтому церемониймейстеру волей-неволей пришлось немного отступать от строгого, чопорного этикета. Так, вместо сладкого вина Матиушу давали две ложки противного рыбьего жира, а вместо газет приносили книжки с картинками.

Конечно, знай Матиуш столько, сколько отец, или имей он шапку-невидимку, тогда, может, и стоило быть королём. А так что? Уж лучше бы родился он обыкновенным мальчиком, ходил бы себе в школу, вырывал страницы из тетрадок да кидался камнями. «Хорошо бы поскорей научиться писать и послать Фелеку письмо. Фелек ответит, и получится, будто мы разговариваем», – подумал Матиуш.

И с тех пор он стал особенно старательно переписывать из книжки стишки и рассказы. Он бы даже гулять не ходил, если бы позволили. Но опять мешал этот проклятый этикет: из тронного зала полагалось идти в парк. Двадцать лакеев стояли наготове, чтобы распахнуть перед юным королём дверь. Откажись Матиуш в один прекрасный день от прогулки, двадцать лакеев остались бы без дела.

«Тоже мне, работа – дверь открывать!» – скажет несведущий человек. И вот, чтобы никто не подумал, будто у дворцовых лакеев райская жизнь, придётся рассказать, что… по утрам они принимают холодную ванну, потом придворный парикмахер причёсывает их, бреет, подстригает усы и бороды. Потом они тщательно чистят свою одежду, чтобы ни пылинки, ни пушинки не пристало. Триста лет тому назад, в царствование Генриха Свирепого, какая-то безмозглая блоха возьми да прыгни с ливреи своего хозяина на королевский жезл. Неряхе-лакею отрубили голову, а гофмейстер лишь чудом избежал казни. И с той поры дворецкий в одиннадцать часов семь минут проверяет, чистые ли у лакеев уши, шея, руки, а в тринадцать часов семнадцать минут является церемониймейстер. За незастёгнутую пуговицу полагалось шесть лет тюрьмы, за небрежную причёску – четыре года каторжных работ, за неловкий поклон – два месяца заключения на хлебе и воде.

«Странный народ эти взрослые. Лучше не связываться с ними, – решил Матиуш. – А то ещё откопают в истории какого-нибудь королишку-домоседа, который носа на улицу не высовывал, и заставят меня брать с него пример. Тогда всё пропало! И никакого письма Фелек не получит».

Матиуш был способный, но главное – не способности, а сильная воля и упорство.

«Через месяц напишу Фелеку первое письмо», – решил он про себя. И несмотря на разные помехи, ровно через месяц письмо было готово:

Дорогой Фелек,

я уже давно смотрю, как вы играете во дворе. Мне очень хочется поиграть с вами. Но мне не позволяют, потому что я король. Ты мне очень нравишься. Напиши, кто ты, я хочу с тобой дружить. Если твой отец военный, может, тебе разрешат приходить иногда в королевский парк.

Король Матиуш

Тревожно билось у Матиуша сердце, когда он подозвал Фелека и просунул через решётку письмо.

Ещё сильней забилось у него сердце, когда на другой день он тем же путём получил ответ:

Король,

мой отец – сержант королевской гвардии. Мне очень хочется погулять в королевском парке. Король, я предан тебе душой и телом и готов защищать тебя до последней капли крови. Если тебе понадобится моя помощь, только свистни, и я явлюсь по первому твоему зову.

Фелек

Матиуш спрятал письмо на дно ящика, под книги, и стал учиться свистеть. Главное, сохранить всё в тайне, а пока придумать, что предпринять. Если открыто попросить, чтобы Фелеку разрешили приходить в королевский парк, сразу начнутся расспросы: зачем, для чего, откуда Матиуш знает, как его зовут, где они познакомились? А если продолжать встречаться тайно… Брр, даже страшно подумать, что будет, если их накроют. Как ни кинь – всё клин! Будь отец Фелека хотя бы поручиком, а то сержант! Офицерскому сыну, может, разрешили бы играть с королём, а так – никакой надежды!

«Надо подождать, – решил Матиуш, – а пока научусь-ка я свистеть».

Если никогда не видел, как это делается, научиться свистеть совсем непросто. Но у Матиуша, как известно, была сильная воля, и ему это удалось.

И вот однажды он свистнул просто так, для пробы. И каково же было его изумление, когда через минуту, словно из-под земли, вырос Фелек.

– Как ты сюда попал?

– Перелез через забор, – ответил мальчик, стоя перед королём навытяжку.

Король со своим новым другом юркнули в густой малинник, росший вдоль ограды, чтобы без помех решить, как быть дальше.

– Знаешь, Фелек, какой я несчастный! С тех пор как я научился писать, мне приносят на подпись разные бумаги, и это у них называется «управлять государством». На самом деле не я распоряжаюсь, а мной все командуют. Велят делать множество скучных, ненужных вещей, а всё интересное делают сами.

– Кто же эти мерзавцы, которые смеют командовать вашей милостью?

– Министры. Когда был жив отец, я слушался его…

– Тогда ты был его высочеством, наследным принцем, а отец твой – его величеством королём, а теперь…

– Теперь мне совсем плохо. Ведь министров много, а я один!

– Они военные или штатские?

– Военный министр один.

– А остальные штатские?

– Что такое «штатские»?

– Ну, которые не носят сабель и мундиров.

– Значит, штатские.

Запихнув в рот пригоршню малины, Фелек глубоко задумался. А потом неожиданно спросил, есть ли в королевском саду вишни.

Матиуша несколько озадачил этот вопрос, но Фелек уже успел завоевать расположение короля, и он сказал, что есть вишни и груши, и обещал передать Фелеку через забор, сколько тот захочет.

– Ну ладно, часто нам видеться нельзя, а то попадёмся. Будем делать вид, что мы незнакомы. А письма кладите, ваше величество, под забор. И про вишни не забудьте! Положите письмо, ваше величество, свистните, и я его возьму.

– А когда у тебя будет готов ответ, ты мне свистни, – обрадовался Матиуш.

– Короля свистом вызывать не годится, – возразил Фелек. – Я кукушкой буду кричать. Встану подальше от забора и – «ку-ку, ку-ку!».

– Хорошо, – согласился Матиуш. – Когда мы опять увидимся?

Фелек долго соображал что-то и наконец проговорил:

– Без разрешения мне сюда нельзя приходить. Мой отец за версту человека разглядит, недаром он в королевской гвардии служит. А он строго-настрого запретил мне даже близко подходить к забору. «Фелек, – сказал он, – не вздумай вишни воровать в королевском саду, не то шкуру с тебя спущу».

Матиуш оторопел.

Вот тебе на! С таким трудом найти друга – и чтобы по твоей вине с него шкуру содрали?! Нет, это слишком большой риск.

– Как же ты вернёшься домой? – забеспокоился Матиуш.

– Вы уходите, ваша милость, а я уж что-нибудь придумаю.

Признав его совет разумным, Матиуш выбрался из зарослей. И как раз вовремя: гувернёр-иностранец, обеспокоенный его отсутствием, так и зыркал по сторонам.

Высокая дворцовая ограда не мешала дружбе мальчиков. Но Матиуш часто вздыхал на осмотрах у доктора, который каждую неделю измерял его рост и взвешивал, чтобы знать, скоро ли король подрастёт. Матиуш жаловался на одиночество и однажды сказал военному министру, что хотел бы обучаться военному делу.

– Может, у вас есть на примете знакомый сержант, который давал бы мне уроки?

– Желание вашего величества овладеть военным ремеслом весьма похвально. Но почему вы хотите, чтобы это был непременно сержант?

– Не обязательно сержант, пусть сын сержанта.

Военный министр наморщил лоб и с важным видом записал что-то в блокнот.

Матиуш безнадёжно вздохнул: он заранее знал ответ министра.

– Желание вашего величества будет обсуждено на ближайшем заседании Совета министров.

«Ничего путного из этого не выйдет: пришлют старого генерала», – подумал Матиуш.

Однако на этот раз дело неожиданно приняло иной оборот.