– Такое тоже возможно. Поэтому мы и практикуем избыточность.

– Иногда мне кажется, что вы все доводите до крайности, – улыбнулся Гормон. – Ты действительно веришь, что вторжение состоится?

– Да, верю, – сухо ответил я. – Иначе вся моя жизнь была бы напрасной тратой времени.

– Но зачем инопланетянам Земля? Что у нас здесь имеется, кроме остатков древних империй? Как они поступят с несчастным Роумом? С Перрисом? С Джорслемом? Ведь это гибнущие города! Идиоты-принцы! Признай, Наблюдатель, что я прав: вторжение – это миф, и ты четыре раза в день совершаешь бессмысленные действия. Разве не так?

– Наблюдение – мое ремесло и моя наука. Глумление – твое. Каждый из нас обречен на что-то свое, Гормон.

– Прости, – сказал он с насмешливым смирением. – Тогда продолжай наблюдать.

– Я и продолжу.

Рассерженный, я вернулся к ящику с инструментами. Я решил не обращать внимания на любые помехи, какими бы жестокими они ни были. Звезды уже были видны. Я смотрел на мерцающие созвездия, и мой разум автоматически регистрировал великое множество миров. Давайте наблюдать, подумал я. Будем бдительны, несмотря на любых насмешников.

Я вошел в состояние полного Бдения.

Я вцепился в рукоятки приборов, впуская в себя волну энергии, и забросил свой разум на небеса в поиске враждебных существ. Какой экстаз! Какое невероятное великолепие!

Я, который никогда не покидал эту маленькую планету, странствовал теперь по черным пространствам пустоты, скользил от звезды к горящей звезде, видел планеты, вращающиеся, словно волчки. Я путешествовал по космосу, и на меня смотрели бесчисленные лица – какие-то без глаз, какие-то с их множеством. Мне была доступна вся сложность галактики, населенной огромным количеством живых существ. Я выслеживал возможные места скопления вражеской силы.

Я разглядывал буровые площадки и военные лагеря. Я искал, точно так же как делал это четыре раза в день всю свою взрослую жизнь, обещанных нам захватчиков, завоевателей, которые, в конце концов, должны вторгнуться в наш изрядно обветшавший мир.

Я ничего не нашел и, когда, потный и обессиленный, вышел из транса, то увидел, что на землю спускается Авлуэла.

Приземлилась она легко, как перышко. Гормон окликнул ее, и она, голая, побежала к нему, и ее маленькие грудки покачивались на бегу. Он обхватил ее хрупкую фигурку своими крепкими руками, и они обнялись, но не страстно, а радостно. Когда он отпустил ее, она повернулась ко мне.

– Роум! – захлебываясь восторгом, сообщила она. – Роум!

– Ты видела его?

– Я видела все! Тысячи людей! Свет! Бульвары! Рынок! Руины зданий, которым уже много-много циклов! О, Наблюдатель, как же прекрасен Роум!

– Гляжу, твой полет был удачным, – заметил я.

– Просто чудо!

– Завтра утром мы уже будем в Роуме.

– Нет, Наблюдатель, сегодня вечером, сегодня вечером! – Она была по-детски нетерпелива, ее лицо сияло волнением. – Нам осталось пройти совсем чуть-чуть! Смотри, он уже вон там!

– Сначала нам надо отдохнуть, – сказал я. – Мы же не хотим прийти в Роум, валясь с ног от усталости.

– Мы можем отдохнуть, когда придем туда, – возразила Авлуэла. – Пойдем! Собирай свои вещи! Ты ведь провел свое Наблюдение, верно?

– Да. Провел.

– Тогда вперед. В Роум! В Роум!

Я вопросительно посмотрел на Гормона. Наступила ночь, пришло время разбить лагерь и поспать несколько часов.

В кои веки Гормон поддержал меня.

– Наблюдатель прав, – сказал он Авлуэле. – Нам всем не мешает отдохнуть. Мы отправимся в Роум на рассвете.

Авлуэла надулась и даже сильнее, чем когда-либо, стала похожа на обиженного ребенка. Ее крылья поникли, ее недоразвитое тельце как будто сжалось. Она раздраженно сложила крылья, и те превратились в два горбика размером с кулак, и подняла одежду, которую перед полетом разбросала по дороге.

Пока мы разбивали бивуак, она оделась. Я раздал пищевые таблетки, после чего мы залезли в спальные мешки. Я погрузился в беспокойный сон. Мне приснилась Авлуэла на фоне рушащейся луны и летящий рядом с ней Гормон. За два часа до рассвета я встал и, пока остальные спали, провел свое первое Наблюдение зарождающегося нового дня. Затем я разбудил их, и мы двинулись к Роуму, легендарному имперскому городу.

Утренний свет был ярок и слепил глаза, как будто это был недавно созданный, молодой мир. Дорога была почти пуста. В наши дни люди почти не путешествуют, если только, как я, не странствуют по привычке и делам своей профессии. Время от времени мы отступали в сторону, чтобы пропустить колесницу какого-то представителя гильдии Мастеров, которую тянула дюжина безликих, запряженных рядами кастратов. За первые два часа нового дня мимо нас проехали четыре такие повозки, и каждая из них была закрыта и опечатана, чтобы скрыть горделивые лица сидящих в них Мастеров от глаз простого люда вроде нас. Мимо нас проехали несколько груженых фургонов, а над нашими головами проплыло несколько летающих платформ. Однако большую часть пути дорога была полностью в нашем распоряжении.

Окрестности Роума несли на себе следы древности: отдельно стоящие колонны, фрагменты акведука, который вел из ниоткуда в никуда, порталы исчезнувших храмов. Это были руины самого древнего Роума, на которые наслоились останки Роума последующих циклов: крестьянские хижины, купола колодцев энергии, пустые коробки жилых высотных домов. Изредка нам попадался сгоревший каркас какого-нибудь древнего воздушного судна.

Гормон все внимательно разглядывал, время от времени подбирая разные образцы. Авлуэла молча смотрела на все это широко открытыми глазами. Мы шли до тех пор, пока перед нами не замаячили городские стены.

Они были из синего блестящего камня, аккуратно сложенные, высотой в восемь раз больше роста обычного человека.

Наша дорога пронзала стену сквозь арку. Ворота стояли открытыми настежь. Когда мы приблизились к ним, к нам вышла какая-то фигура. Необычайно высокого роста, человек этот был в капюшоне и маске и в строгом одеянии гильдии Пилигримов. К такому никто не подходит сам, но послушно шагают ему навстречу, если он делает знак подойти. Пилигрим поманил нас.

– Откуда вы? – спросил он сквозь решетчатое забрало маски.

– С Юга. Одно время я жил в Агюпте, затем прошел по Сухопутному мосту в Талью, – ответил я.

– Куда держишь путь?

– В Роум, ненадолго.

– Как идет Наблюдение?

– Как обычно.

– Тебе есть где остановиться? – спросил Пилигрим.

Я покачал головой.

– Мы полагаемся на доброту Воли.

– Воля не всегда добра, – рассеянно сказал Пилигрим. – Да и недостатка в Наблюдателях в Роуме тоже нет. Почему ты путешествуешь с Воздухоплавательницей?

– За компанию. И еще потому, что она молода и нуждается в защите.

– Кто твой второй спутник?

– Он без гильдии, Перерожденец.

– Это я вижу. Но почему он с тобой?

– Он сильный, а я старый, и поэтому мы путешествуем вместе. А куда идешь ты, Пилигрим?

– В Джорслем. Куда еще может держать путь человек моей гильдии?

Я пожал плечами, соглашаясь с ним.

– Не хочешь ли пойти со мной в Джорслем? – спросил Пилигрим.

– Теперь мой путь лежит на север. Джорслем же находится на юге, рядом с Агюптом.

– Ты был в Агюпте, но не был в Джорслеме? – удивился он.

– Да. Для меня еще не пришло время увидеть Джорслем.

– Тогда давай, Наблюдатель, пойдем туда прямо сейчас. Будем вместе шагать по дороге, будем вести разговоры о минувших временах и о грядущих. Я буду помогать тебе в твоем Наблюдении, ты же поможешь мне в общении с Волей. Согласен?

Это было серьезное искушение. Перед моим взором всплыл образ Золотого Джорслема, его храмов и святилищ, его домов обновления, где старые обретают молодость, его шпилей и его молелен. Хотя я человек привычки и строгих правил, в тот момент я был готов махнуть рукой на Роум и отправиться вместе с Пилигримом в Джорслем.

– А мои спутники… – сказал я.