Исторический любовный роман посвящаю моему отцу Горному Борису Григорьевичу

Предисловие

Через прошлое в реальность будущего.

В движении от ночной полутьмы истоков человечества, с противоречивой и невнятной эпопеей в сотни тысяч лет, до предрассветных сумерек бесконечного будущего есть небольшой, относительно ясный промежуток современной истории, оттолкнувшись от которого, наш взгляд может быть направлен как в одну, так и в другую сторону. Проникнувшись правдой той разницы, которая возникает при сравнении сегодняшней действительности с сутью времени конца второго тысячелетия до нашей эры, нам, возможно, проще будет, заглянуть в реальность будущего. Какие долгие годы не стояли бы между нами, сегодняшними, они не могут помешать нам, стремиться рассмотреть прошлое, чтобы узреть и выбрать достойный вариант грядущего. Задумаемся, какие сражения проходили в античные времена, каковы были война и мир, тогда получим ответы на вопросы, что делать, чтобы повлиять на прогрессивное разрешение современного противостояния.

Введение

Государству скифов принадлежало большинство земель

Крыма, за исключением Керченского полуострова, входившего

в состав земель Боспорского царства, и небольшой территории

в юго-западном Крыму, принадлежавшей Херсонесу*

(середина – конец второго века до н. э.).

П.Н. Надинский

Одним из ведущих значений в основании, на котором высится культурно-исторический пласт, называемый русской цивилизацией, по праву принадлежит народам, которых принято объединять под одним емким названием – скифы. Окунаясь вглубь веков, мы можем проследить истоки тех потоков, которые определяют нынешнее состояние социальное и культурное, эмоционально-нравственное теперешнего человека, проживающего, как и тогда – более трех тысяч лет назад на территории Тавриды.

Для разрешения двойной задачи – проследить насколько чувства Homo sapiens античности были близки мироощущению современных людей и на сколько над ними довлели общественные отношения, в какой мере человек, живший до нашей эры, мог пользоваться свободой, я попытаюсь использовать разрозненные, богатые исторические источники, научные открытия в археологии и собственную интуицию. Научные данные современных ученых и свидетельства, восходящие к Геродоту и Страбону, помогут прочувствовать личные драмы, любовь античного человека; отношение к миру и войне ведут к пониманию онтогенеза чувств и эмоций человека того и нынешнего времени. Неправильно было бы думать, что происходящие сегодня процессы конкурентной борьбы между государствами начались год назад, или три, или десять, сто лет назад. Корни уходят на века и тысячелетия. Ретроспектива поможет объяснить события далекого прошлого, и затем – увидеть будущее. Желая понять давно минувшие события, необходимо не упускать из виду, что человек того времени был неразрывно связан с природными условиями, он был дитя природы (климата, ландшафта) гораздо в большей степени, чем современные люди. Итак, наш компас – попутный ветер, вперед!

Часть первая

Война и мир степей Тавриды

Скифский холм

Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,

С раскосыми и жадными очами!

Александр Блок

Холм над скифским городищем всегда на страже. Кажется, с момента сотворения мира он на границе нескольких миров; отделяя бирюзовую вселенную моря от зеленой дали степи, наблюдает, как вслед за нескончаемыми облаками скользят годы один за другим. Мириады звезд глядят на холм, суммируя мгновенья в века, спрессовывая события в металл и камни. В атмосфере, среди стереофонических звуков, которые дробятся разной громкостью и тональностью, отталкиваясь от колышущихся видений, отражаемых в реке времени картин, удаляясь, приближается лодка, взгляд из которой превращает мозаику аккордов и призраков в киноленту, доступную нашему восприятию. Читатель, если тебе случилось оказаться на этом судне, вместе с тобой мы отправимся в обнаженную реальность все выше (или все ниже), устремляясь за полетом дерзновенного воображения памяти, туда, где время двинулось вспять.

– Золото, зо-ло-то, дети, де-ти, война, вой-на – многоголосьем раскалываются слова, которые складываются во фразы.

Эти слова становятся громкими, они воскрешают силуэты людей; и теперь явно ощущается прохлада полынной росы, улавливается топот многочисленного табуна выносливых коней и шум близкого прибоя у высоких стен селения, вырисовываются копья мчащихся всадников в островерхих красных шапках.

В то хмурое предзимнее утро, когда холодный, сильный ветер разбивал о берег черные волны и доносил соленые брызги до самых стен башни, скиф почему-то для нас Безымянный, и теперь уже нам никогда не узнать его имени, вышел с дозором на самый верх семи метровой военной башни. В каждом небе есть своя птица, степи и лесу – свой зверь, у каждого города есть своя башня, а в ней – свой воин. Невысокого роста, с черной окладистой бородой, в шапке-митре*, облаченный в серую сисиру*, сшитую из вотолы*, и темные узкие анаксариды* из грубой шерстяной ткани, он всматривался в морское пространство. Скиф смотрел вдаль с напряжением, придававшим строгую суровость его некрупным, правильным чертам загорелого лица – там, на самом горизонте, показалась темная точка, затем еще две, которые росли, и, наконец, стали ясно прочерчиваться силуэты несколько кораблей, борющихся за жизнь с бурной стихией Эвксинского понта*.

В этом краю мало удобных мест для гавани, и появление здесь чужеземных кораблей всегда настораживало скифов. Привлеченные когда-то на этот холм не столько плодородными землями, сколько важным стратегическим положением возвышенности, воинственные племена строго пресекали вражеские вылазки на свои земли. Здесь, между двумя озерами, находилась и развилка древних дорог. Одна из них соединяла Северо-Западную Тавриду с Неаполем скифским*; вторая – поворачивала на юг и тянулась вдоль побережья к Херсонесу*, были и другие тракты. Воины селения, занимавшие самую высокую точку территории, контролировали пересыпи озер и проходившие по ним пути. Возможность просматривать морской залив давала возможность наблюдать и морские границы. Владеющий ключами от башни на холме, владел и воротами в Северо-Западную Тавриду. Скиф с пристальной тревогой всмотрелся в приближающиеся с юго-запада очертания кораблей и заподозрил, что это не были торговые суда. Он подал резкий условный сигнал, и немедленно рядом с ним оказываются еще несколько дозорных.

– Корабль, и не единственный! – говорит один из них, пристально наблюдая за продвижением водных суден. – Прослежу за ними, а вы поднимайте тревогу!

– Что за скорлупки? – выясняет подошедший молодой скиф в красном кафтане из охраны князя, пока не решаясь озвучить страшную новость.

Убегает драгоценное время, пока картина приобретает определенность.

– Не иначе понтийцы, купцы или военные? – продолжают они дознание.

– Люди, сидящие на веслах не простые рабы, они похожи на военных моряков, – уточняет старший дозорный, первым увидевший непонятные объекты.

Дальнозоркий с детства, он и сейчас лучше других может рассмотреть в общих чертах, что происходит с ближним судном. В кормовой его части, над высоко поднятым и загнутым вовнутрь форштевнем*, прослеживался таран в виде трезубца. Корабль, сделанный по типу греческой келеты*, имеющий трюм с большой вместимостью и специальный отсек для перевозки лошадей, пытается развернуться и взять курс к берегу. Людям на сторожевой башне теперь видно, что вдоль борта с левой стороны расположились тридцать гребцов в два ряда и рулевой, кроме них на палубе сгрудились понтийские солдаты. Второй и третий корабли еще не приблизились к берегу, и слабо видны. Скифам теперь понятно, что греки предприняли масштабную морскую операцию, преодолев расстояние в 5500 стадий*, и она требует от ее участников отваги и умения.