– Информация, Рами, – отрывисто бросил ему Фокс. – Эти существа считывают информационные связи, так они постигают непостижимое с невероятной быстротой.

– Тянут за ниточку, чтобы размотать клубок, – с пониманием кивнул та’эрон. – И чуждое становится для них явным.

– Да. Поэтому в целях безопасности нужно срочно прервать связи. Никто из руководящих лиц и никакие из главных управляющих систем не должны вступать с этими существами в любое взаимодействие, ты меня понимаешь? Держись от них на расстоянии. Я дал альфе приказ создать суб-контур, изолировать от основной системы и вести общение с него. Я не буду вступать с существами в прямой контакт, и дал указание бете вести сессию вместо меня.

Одиссей торопился, его взгляд продолжал летать по залу и искать причину чудовищной угрозы. Но Ана знала, что глаз сайн уже отключился и оставил его в темноте. Хотя и без глаза её Одиссей понял главное: информационные связи…

– Друг мой, – мирно сказал Рами, красивые узкие глаза бывшего хищника сверкнули одобрением и поддержкой, а огромные когти втянулись в кисти рук без остатка, показав мягкие лапы. – Пусть всё будет сделано по твоему страху, я не спорю. Твой страх пройдёт по мере познания новых друзей. Но скажи мне, с чего ты взял, что они могут быть опасны?

– Рами, а с чего ты заведомо решил, что нет? – чётко спросил Одиссей.

– С уровня нашей защиты и степени консолидации всех сил, – с готовностью ответил Рами. – Во всей галактике сейчас нет активных угроз, способных причинить Танелорну ощутимый вред. Тем более, в таком узком объёме ресурса, которым может обладать эта небольшая масса.

– Они не из всей галактики, – отрезал Фокс. – А откуда-то ещё. Поэтому будь начеку. И не вступай с ними ни в какое взаимодействие, чего бы не случилось.

Общение двух архитекторов был ускорено в десятки раз и прошло меньше, чем за секунду. Ана, лишённая всех преимуществ наследной принцессы, растерялась от того, насколько этот Одиссей технически её превосходит! Она едва успела ухватить сказанное, но ей было нужно на пригоршню секунд больше, чтобы всё уложить в голове. К счастью, умная ментограмма замедлилась, подстраиваясь под восприятие девушки, а затем вернулась к обычному темпу.

– Стоящие вверх, – захлёбываясь, бормотала масса. – Голова, почти у всех. Фигуры, руки, большинство. Средоточие конечностей. ОБЛИК. Найден.

Масса, которую корёжило и метало, разом успокоилась и вгрудилась сама в себя, разбившись на три вытянутых, высоких фигуры. Чётко очерченные и застывшие тёмные силуэты, они разительно отличались от того, чем были только что. Все трое повисли в пустоте, в свободно стекающих тёмных тогах, лишённые оков гравитации. Гладкие лики отливали линзами полупрозрачного золота, в которых отражались бесформенные тёмные сгустки, медленно менявшие очертания. Казалось, лицо каждого пришельца пытается отразить и сформировать что-то своё.

Чужеродство и благородство, два странных свойства смешались в облике гостей издалека. Они напоминали призраков, одевших плоть, и медленно поворачивались, почти неподвижные, отражая тысячи сгрудившихся вокруг платформ.

– Приветствуем вас, живые, – сказали они синхронно и отрешённо.

Так Ана впервые увидела Вечных.

Дело #19 - День Дракона 2

Наступила тишина, затем отовсюду хлынули аплодисменты. Граждане Танелорна отдавали должное тем, кто родились иными, но смогли преодолеть барьер. Они видели в этом надежду на единение любых жизненных форм.

– Возможные собратья! – провозгласил спикер-кот. – Начните с ответа: кто вы?

– Псевдо-сущие, – произнёс первый.

– Вынужденные, – выговорил второй.

– Внеживые, – прошелестел третий.

Они перебирали слова, не находя единственно-верное. Фигуры мелко вибрировали в поисках ответа; Ана поняла, что он интересует пришельцев не меньше всех вокруг. Казалось, что воплощённые ищут сами себя.

– Внемирные…

Их глубокие, щемящие голоса проникли по всем куполам, прошлись по всем сенсорам и зазвучали в головах, понятные без перевода. Ана увидела, как Одиссей побледнел: у Танелорна не было таких технологий. Пришельцы использовали сам принцип языковых систем, который только что узнали, чтобы донести до каждого свои слова – но не с помощью конкретных языков, а каким-то образом обращаясь к сути вопроса и передавая смысл.

– Вторгнутые…

Она невольно вспомнила о подобном способе коммуникации у расы висай – люди воспринимают их мысли как сказанные вслух слова. Помыслы висай расходятся в четвёртом измерении, словно круги по воде, и физически взаимодействуют с корой мозга, а разум переводит их в понятную речь. Ментальная связь ещё проще: играясь в песочнице галактического разноообразия, эволюция изобрела множество видов излучений, которые передают импульсы из разума в разум.

– Беспрошлые и безбудущие…

Но здесь было нечто иное: слова чужаков рождались сразу в голове, из ниоткуда в сознание, и от нарушения природных процессов разум мутило. Вечные говорили на сущностном языке вселенной – хотя до этого никто не знал, что у вселенной есть язык.

– Вневременные…

Они приближались к нужному слову с разных сторон, вдруг замерли и хором произнесли:

– Вечные.

Наступила тишина.

– Принято, – мягко согласился спикер. – Для чего вы прибыли, какова ваша цель?

– Мы создались, чтобы перестать быть.

Одиссей хотел отдать альфе приказ, даже открыл канал, но оборвал его.

– Инфосвязи, – прошептал он самому себе. – Нельзя.

– Вы воплотились в материальное состояние лишь затем, чтобы как можно скорее прекратить его? – спросил кот, удивлённо разведя лапками.

– Да.

– Мы пока не поняли вашей логики. Приложить столько усилий и совершить адаптацию к невозможным для вас условиям, только чтобы вернуться обратно? Или вам нужно что-то ещё?

– Что-то ещё.

Фигуры потянулись к спикеру, все сразу:

– Исток.

– Мы ищем его, должны найти.

– Ради Истока мы существуем.

С каждым словом в потусторонних голосах нарастали нетерпение и жажда.

– Отдайте Исток! – содрогнулись Вечные. – И мы сможем исчезнуть.

Они вскинули руки, потянулись к платформам, и по всей сфере прошёл ропот смятения: вместо пальцев в их руках трепетало Ничто.

Во вселенной есть много непостижимых сущностей, предметов или явлений, но ни одно из них не сравнится с маленькой пригоршней пустоты. Даже самый красочный из цветов впечатляет куда слабее, чем полное отсутствие цвета. В руках чужих были прорехи не чёрного, белого или серого, а бесцветного – и его гораздо проще назвать, чем описать или представить. Не отблеск и перелив, а отказ и провал, нарушение всех измерений и перспектив, привычных глазу.

Восприятие умеет работать только со свойствами, и не понимает, как реагировать, если свойств нет. Взгляд пытается на чём-то остановиться, ведь перед ним – конкретная точка пространства, но не может найти в ней, на что смотреть. Лишь зудящая прореха безумия, взгляд одновременно слепнет и остаётся зрячим, а мозг отказывается понимать, как это возможно.

Ана дрогнула, впервые увидев пустоту, её пронзила фантомная судорога и исчезающий озноб. Реальность только что была незыблемой, как вдруг показалась обёрточной бумагой над бездной пустоты. Жизнь стала эфемерной, и каждый с ужасом почувствовал себя не настоящим. Ведь в руках Вечных дрожало отрицание всего.

Тысячи сообщений и взбудораженных инфоволн мелькали вокруг; по доктрине полной открытости они транслировались всем гражданам Танелорна. Миллиарды и миллиарды ощутили дыхание бездны, вскочили от волнения или в шоке сжались на своих местах. Ведь они никогда не видели ничего подобного.