«Вот сейчас попросит предъявить документы, подтверждающие нашу принадлежность к компании Ролтон Анлимитед», обеспокоилась Ана, невольно возвращаясь в свой классический режим. «И что тогда?»

Но мужик об этом даже не подумал. В Гендаре был не принят документарный официоз – здесь больше полагались на чёткие понятия и крепкое слово пацана. Ведь их нарушителя ждали серьёзные проблемы.

Поэтому расчёт Фокса оказался верен: местный вахтёр решил, что раз угрозы нет, то лучше впустить чуваков из комиссии, и пусть начальство с ними само разбирается. Старшак-то поумней будет. А если что не так, обоих можно бросить в белковый расщепитель или в пластобак. Бульк, и нету. Удобно, когда у тебя своя пищебаза на отшибе в пустынных местах.

– Проходите, – сказал он, со скрипом открывая в больших воротах маленькую неприметную дверь шлюза.

Пока грязный переходник с шумом и треском заполнялся воздухом, словно лёгкие одышливого курильщика, Одиссей шепнул Ане:

– Ближе к центру их базы включи прямую связь.

Принцесса кивнула. Затем сунула руку в суб-пространственную сумочку и нащупала что-то внутри.

– Инспекторы, значит? – прищурившись, спросил Жюльен.

– Это было враньё, чтобы пробраться внутрь, – вежливо признался Одиссей. – Но раз уж мы здесь, то готовы предложить вам нечто крайне ценное.

Что ж, вниманием банды ему завладеть удалось. И в те секунды, пока Гурманы разглядывали детектива с принцессой, те хорошенько рассмотрели их в ответ. Трайбер прислал краткую сводку о банде, они знали клички всех четверых, но теперь совместили имена с живыми лицами.

Старшак сидел на крепко сколоченном деревянном ящике из реек, доверху забитом банками разных консерв. Если понимать устройство жизни в Кольце, можно осознать, что этот ящик из редкого в космосе натурального дерева – реальный шик и стоит не меньше технологичного левикресла, а понту даёт больше. Консервы внутри были одновременно и декором, и коллекцией, и предметом подарков, которые глава банды снисходительно принимал.

Жюльен оказался двухметровым и очень упитанным детиной лет тридцати с гладкой, ярко-жёлтой кожей и выпученными аугментами глаз. Издалека он выглядел как молодой и на удивление крепкий герой древности Гомер Симпсон, но с жестокой ухмылкой. А своей небрежной позой и кожей, гладкой как у младенца, Жюльен неуловимо напоминал шмат разогретого сыра.

Для старшака он был слишком молод, обычно бандами управляют люди с большим опытом, но этот оказался настоящий вундеркинд. С ним Гурманы вышли на новый уровень, а предыдущего главу, пожилого авторитета Паштета он поэтично измельчил в мясорубке и отправил на корм псам.

В руках Жюльена смирно лежал его любимый питомец: полуторный базуко-бластер ХЕR-X, названный в честь персидского царя. Это ладное орудие с одного залпа пробивало большинство гражданских полей, а в какие ошмётки оно превращало противников… любо-дорого смотреть, если ты, конечно, Жюльен.

У ног хозяина дремала пара собак: мощные боевые звери, слепые, но у них это было достоинство, а не недостаток. Ана узнала мицелярных псов с планеты Мокри-5: их головы покрывали наросты из мельчайших грибов, проросших в мозг. Благодаря гиперчувствительному покрову, псы чуяли всё, что требовалось. Отличные ищейки и телохранители, практически иммунные к ядам и, например, к светошумовым гранатам, они ещё и регенерировали раз в десять быстрее существ без растительной компоненты. Убитый мицеляр мог вырасти заново из одного ошмётка тела. Конечно, без прежней уничтоженной личности, но с генетической памятью о хозяине через его днк, который пёс сохранял.

Почувствовав интерес Жюльена к пришельцам, оба пса подняли головы, плавно встали на ноги и начали обходить Ану с Одиссеем по кругу, вытянув морды и безмолвно причувствуясь к гостям. Синхронность их действий и чёткость внутренней связи с хозяином впечатляли. Единственным уязвимым местом слепых псов была повышенная чувствительность к менталу. Хм, краем сознания подумала Ана, а если на них применить дримоскоп?

Справа от главы стоял Ти-Бон, поджарый негр с брейдами, длинным хвостом металлизированных волос и подозрительным выражением лица. Это был боевик без выкрутасов, понятный, как наточенный двусторонний топор, всегда готовый метнуться в бой. Неплохо аугментированный, он обладал титановым скелетом и бронекожей, а в ладонях не скрывались два мощных разрядника.

Слева и повыше, на обшарпанной железной лестнице, сидела поразительно эффектная бандитка по имени Тальята. Она была безволоса, как и капитан, но вместо колоризации – сделала свою кожу прозрачной. Это выглядело жутко: на гостей смотрел обнажённый мускульно-жилистый гхул с вызывающим содрогание лицом и пугающим взглядом больших немигающих глаз. Но даже в таком виде Тальята была подтянутой, ладной и умудрялась… как-то привлекать. В короткой юбке-шортах, узком топе-полоске и обтягивающих сапожках до колен, она вызывала и отторжение, и возбуждение сразу. Как идеально очерченное мясо взывает к звериному нутру. Тальята выбивала из колеи, но Одиссей заметил, что под складками юбки на её подтянутых бёдрах прячутся два чёрных импульс-ножа.

Четвёртым и последним из верхнего звена банды оказался зелёный жонка, который Ане с Фоксом был уже знаком. Когда-то его закономерно звали Огурец, но как только пупырчатый пробился в верхушку Гурманов, его стали величать с уважением: Кукумба. Разводила с загнутыми назад коленями и острой мордочкой восседал на левиковрике, как инопланетный и слегка неприятный Аладдин, наблюдая за происходящим сверху. В ковёр-самолёт были вшиты десятки бонго и прочих ударных, а на коленях жонка держал редкий музыкальный инструмент, похожий на гусли: со’она, синтезатор на силовых струнах. Одиссей прекрасно знал, чем именно можно управлять с помощью со’оны, неприятная штука.

Клички Гурманов чётко указывали на сферу, в которой орудовала банда, а их настоящие имена никто и не знал. Да и какая разница, как их звали в детстве, если сейчас они выросли в изворотливых ублюдков, которые похищали чужих бухгалтеров и вымогали деньги, угрожая резать их по кускам?

– Нечто крайне ценное? – зло переспросил Жюльен, на своём деревянном троне возвышаясь над пришельцем. – Ну говори.

– Вашу жизнь, – безмятежно процитировал Фокс. – Сделайте, как я скажу, и точно останетесь живы.

Это была классическая фраза всех разбойников с незапамятных времён, но почему-то никто из Гурманов не оценил оммаж. Жюльен подался вперёд, кулачищи сжались, лицо неприятно скривилось и отвердело; Ти-Бон отклонился назад на носках, развёл руки шире в боевую стойку, его лицо не отражало никаких эмоций; Тальята прищурилась, став ещё страшнее, её алые ладони легли на рукояти ножей; Кукумба вздрогнул и сжал руками со’ону, отчего звеняшки на его ковре мелко-мелко звякнули.

Оказывается, на удивление неприятно, когда не ты говоришь эту фразу беззащитным жертвам, а её говорят тебе.

– И чего же ты хочешь? – раздельно спросил Жюльен, поглаживая базуко-бластер, который ещё ни разу его не подводил.

– Первое: верните нашего луура.

Сверху слабо брякнули звеняшки.

– Кстати, денег на выкуп у нас нет. Кто-то успел обчистить нашу ячейку. Вашему жонка следовало убедиться, что большой куш на месте, прежде чем начинать заварушку.

– А второе? – играя желваками, уточнил Жюльен.

– Устройте нам встречу с вашей крышей. С тем, кому вы отдаёте часть своих прибылей. Тогда мы заберём луура и расстанемся без последствий.

Глава Гурманов хмурился, принимая решение. Его выпученные аугменты сверлили пришельцев: ярко-синий сканоглаз просветил их поклеточно, слой за слоем, и опять ничего не нашёл. Только защитное поле, одно на двоих, неслабое, но и не крутое, залп из базуки его пробьёт.

Лукаво-зелёный эмпатоглаз ловил энцефалограммы чужаков, пытаясь считать эмоции и побуждения, дешифровать их мысли. Полезная штука в любых переговорах, помогает просечь истинные мотивы, силы и слабости. Но сейчас он показывал неприятное: стоявший перед ним человек не боялся.