– Обменял на чёткий хабар одному фонси, – с достоинством ответил пацанёнок. Из этого ответа выпирали сразу два важных факта.

Во-первых, шлемзы, чохи и фонси явно были элементами одной периодической системы под названием Гендар. И если шлемзами с умилённым презрением именовали туристов, которым можно улыбаться и обдирать, то «чох» звучало слегка менее оскорбительно. Что-то вроде «наш клиент, он нам платит» или «полезный чужак». «Фонси» же было сказано с лёгкой неприязнью, но и с невольным уважением. Может, так бедняки и трудяги Гендара называют богачей? А, ну конечно, это жители планеты. Граждане более высокого статуса, зависть и неприязнь к которым смешана с лёгким испугом и восхищением. Ведь они буквально – обитатели другого, более развитого мира, чем Кольцо.

Во-вторых, из ответа стало ясно, что восьмилетний Крысёныш наравне со взрослыми занимается мусорообработкой. Стоит на сортировке вместе с Пушком и выискивает в хламе случайные ценности. Ведь в мусор попадают не только вещи, которые кто-то выкинул сознательно. Часто это утерянное или сданное в утиль по ошибке, а иной раз останки космических катастроф, в которых может подвернуться что угодно. Те, кто иммунен к брезгливости и владеет намётанным глазом и чутьём, вполне могут обогатиться на случайной находке. Собственно, это мечта каждого мусорщика в галактике.

И, видимо, Крысёнышу однажды повезло.

– У планетников гипер сорвался. Мега-здоровый корабль, столько барахла, – сказал мальчик воодушевлённо, болезненные глаза блестели от восторга. – В гипере наскочил на искажение, вышел криво, вот его и разнесло. На две части разломило, плюс осколки, много чего вкусного вывалилось. Полный Хабарск!

– Когда у других кораблей беда, у мусорщиков праздник, – пояснила Зойка. – У нас лучшие дни в году – хабарские.

В прищуренном взгляде на мальца пряталась нежность.

– А разве государство не заявляет права на все находки в зоне аварии, и их продажа на сторону не преступление? – уточнила принципиальная Ана.

– Тут ведь как, – усмехнулась Пересмешница. – Заявлять-то заявляет, и даже проверки устраивает. Но есть хабары, которые можно отследить, их сдаём и получаем свой процентик. А есть утери, которые не проверишь, их можно скинуть подходящему человеку. Будет уже треть доли, а то и половина.

– Я нашёл кориальтово ядро! – заявил Крысёныш, раскинув тонкие руки. – Вот такущее.

– Не в курсе, что это, – призналась принцесса. Она могла свериться с нейром, но по привычке посмотрела на Одиссея, и тот не подвёл.

– О, это крутая штука: энергетический узел большой мощности, для варп-двигателя. На крупные корабли, не важно, военные или гражданские, ставят гибридные системы: гипер и варп. Чтобы при сложном маршруте гипера проходить опасную часть варпом, теряя минимум времени.

Мальчик глянул на Фокса с уважением.

– Крыс, ты уверен, что ядро было вот такого размера?

– Вот те кварк! – поклялся малец, всем худым телом подавшись к детективу.

– И ты его подобрал в обломках вместе с роботом?

– Ага. Я сразу понял, ценная штука. У меня нюх на деньги! – он выпятил нос и шумно втянул.

Ане захотелось сграбастать пацана и тискать, тормошить и гладить, потому что в его сжатых кулаках, ожидающих глазах и напряжённой позе была такая затаённая жажда одобрения и ласки! Пересмешница, наполовину человек, наполовину корабельная система, заботилась о маугли, насколько это было возможно на борту мусорной баржи посреди Кольца в системе Гендар… Но ласка была Зойке не по карману, и Крысёныш её не знал.

– Сам нашёл, сам сдал перекупщику, – задумчиво кивнул Одиссей. – Закон формально и не нарушен.

– Да, он же незарегистрированный, его как бы и нет! – хмыкнула капитанша. – Значит, и кражи не было, гражданин начальник, лично я никакого ядра не находила!

Крысёныш весело засмеялся, осторожно притронулся пальцами к мягкому и слегка сморщенному гендосу у себя на щеке, и засмеялся снова. Он всё ещё был счастлив, что получил симбионта и стал мега-крутым. А в болезнь ещё не верил, подумаешь, сыпь и прыщи, глаза болят и сохнут, пройдёт. Смерть, это такая сказка, верно?

– Я полетел к нашему цуру, хотя он фонси, потому что торгует внизу. Думал, он мне тысяч пятнадцать-двадцать за штуку скинет, а он предложил гендоса!

Крысёныш восхищённо вскинул руки. Судя по всему, гендосы на чёрном рынке стоили куда дороже, и он решил, что заключил сделку года.

– Только выходит, гнида продал нам бракованного паразита, – Зойка выругалась себе под нос. – Я с ним ещё разберусь, но сначала надо выручать Крыса.

– Да, перекупщик вас обманул.

– Наколол? – Крысёныш замер, а его лицо застыло от разочарования. Ведь он был уверен, что поменялся так удачно. – А на сколько?

– Кориальт это нано-колония, – мягко сказал Одиссей. – Ядро копит силы с момента создания бесконечно, путём варп-синтеза. Оно начинает с размера бусинки и нарастает слой за слоем, консервируя энергию. А когда нужно, тратит, превращая слои в чистый выплеск силы. Ядро размером с полметра… очень мощное.

– Погодь, мы этого не знали, – скривилась Зойка. – В Гендаре таких технологий и нет. Мы уяснили, что это энергосфера, а что особенная, не вкурили.

Крысёныш замер в расстроенном испуге.

– Да блин… – протянул он. – А сколько оно стоит, пару сотен?

Ядро такого размера вмещало примерно двести миллионов энз.

Если бы Зойка официально сдала его, даже жадное гендарское государство, даже после всех вычетов и налогов, выплатило бы ей три-четыре миллиона. Достаточно и для нового синтотела, и на домик в раю. Фокс на мгновение запнулся, пытаясь понять, как сказать несчастной мусорщице и её приёмышу, что у них в руках был шанс всей жизни – и они отдали его перекупу.

– Теперь не важно, сколько чего стоило, важно, откуда у вашего фонси взялся гендос.

Мальчик побледнел, его живые глаза блестели, пелена детского восторга схлынула, когда он впервые в полной мере почувствовал, что же с ним произошло. В конце концов, у Крысёныша был нюх на деньги, пусть даже упущенные. Губы задрожали, он опустил голову и отступил назад.

– Сволочи, – едва слышно прошептала Пересмешница, механоруки с тихим лязгом сжались у неё за спиной.

– У симбионта была упаковка? Где она?

Мальчишка сорвался с места и нырнул в шалаш, вынес пустой пластиковый контейнер, заполненный раствором.

– Никакой маркировки, включая заводскую, – быстро оглядев его, сообщила Ана. – Никакой инструкции. Как ты его использовал?

– Там была инструкция, визио, – сказала Зойка. – Только она сыграла один раз и самоуничтожилась. Я хотела прокрутить, но в моём нейрологе белое пятно. Помехи.

– Всё правильно, – кивнул Фокс, будто заранее ожидал такой ответ. – Контрафакт защищает производителя, уничтожая улики. И что ты сделал?

– Как показали. Вколол гендосу активатор, вколол себе оптимизатор, – шмыгнул носом Крысёныш, загибая пальцы. – Намазался весь гелем, вскрыл его домик и выпустил. Он полазил по мне и присосался к щеке. Потом я пять дней пил стимулятор, он уже кончился… Ну и всё.

– Без специальной прошивки, без наблюдения, – напряжённым тоном заметила Ана. – Но это явно не «дикий» гендос, Крысёныш не подхватил его на какой-нибудь свалке, а прошёл все этапы вступления в симбиоз.

– Его создали в той же лаборатории, что и остальных, – сказал детектив. – Но в отличие от официальных, не маркировали.

– Уверен?

– Такое не сделаешь кустарно. А с полным технологическим циклом… Благонравов монополист, он никому не отдаст свои формулы и технологии.

– Но зачем выпускать тайные гендосы кроме явных, и распространять их через чёрный рынок?

Фокс не ответил.

– Это всё здорово! – нервно крякнула Зойка. – Но надо Крыса спасать! Сколько ему осталось?

– Максимум полторы недели, – ответила Ана. – Скорее одна. Сейчас идёт первичное отторжение, это цветочки, скоро начнёт становиться хуже с каждым днём.

– Как зовут вашего перекупщика? – спросил Фокс в наступившей тишине.