Тем не менее его последователи, вероятно, были весьма удивлены, когда обнаружили отклик на послание Христа среди эллинизированных евреев таких городов, как Палестина, Кей-сария, Яффа, Дамаск и даже Антиохия — третий по величине город империи. Это могло способствовать их представлению о божественности Христа. Чудеса и история о воскрешении, а также другие божественные элементы могли быть добавлены к легенде о нем. Обращение в христианство в городах означало огромную приверженность письменным текстам, а также греческому языку — языку большинства городских евреев. Около 45 г.н. э. в христианство был обращен Павел — глава фарисеев. Его организационные способности распространялись за пределы эллинистических городов Ближнего Востока. Поскольку возникновение первых споров между сторонниками христианства обычно связывают с греческой версией Ветхого Завета (Септуа-гинта), изначальная, говорящая на арамейском сельская база Палестины была оставлена.
Говорящие на греческом евреи, вовлеченные в торговлю и ремесла во времена процветания, не испытывали бедности, притеснений или страданий. Учение Христа, вероятно, было модифицировано, объединив в себе греческую философию и иудейскую этику в лучшее, более свободное и освободительное объяснение его жизненного пути, чем то, которое предлагал традиционный иудаизм. Оно также было применимо к язычникам — в массе своей грекам, принадлежавшим к той же среде. «Любите врагов ваших и молитесь за преследующих вас» (Matthew 5:44) было в наивысшей степени экстравертным посланием.
Поэтому, по мере того как началась городская миссионерская деятельность, возникли противоречия между иудеями и греками относительно вопроса, необходимо ли христианам совершать обрезание. Согласно «Деяниям святых апостолов» (глава 15), Павел и его сподвижник Варнава Кипрский не считали это необходимым и создали смешанную общину из иудеев и язычников в Антиохии и других городах. «Люди из Иудеи» (вероятно, и родственники Иисуса) возражали, и в Иерусалиме был созван Апостольский собор, на котором Павел и его последователи предположительно одержали победу. Гонцы с посланием были отправлены в новые общины для подтверждения их легитимности. Смешанная община Аниохии была собрана, письмо было зачитано, и слушатели ликовали — так говорят наши паулинистские источники. Победа фракции мировой религии в конечном счете оказалась решающей. «Апологеты обрезания», закрепившиеся в Иерусалиме, были, по всей видимости, сокрушены в ходе подавления еврейских восстаний 70 и 133 гг. н. э. Отныне письменные тексты передавали сообщения между общинами, внутри общин они зачитывались вслух и обсуждались. Двухступенчатые средства коммуникации стали преобладающими. Поскольку апостольские послания циркулировали между греческими сообществами, их содержание становилось все более греческим. Вызов гностиков привнес больше синкретического философствования в христианство. Однако христианская философия была не изотерической философией, а философией «простых мужчин и женщин».
рис. 10.1. Римская империя: официальные и христианские каналы коммуникации и контроля (на примере двух провинций)
Самым древним датируемым христианским документом после апостольских времен было длинное письмо, отправленное Климентом Римским христианам из Коринфа в go-х гг.н. э. Коринфяне расходились в доктринальных и организационных вопросах. Климент использовал риторические методы классической литературы, чтобы привести их к единению. Послание было простым: дисциплинированная координация необходима для единства тела Христова в той же степени, в какой она необходима полису, римскому легиону и человеческому телу как таковому. Настоящая этическая община основана не на формальной теологической доктрине, а на общем «дыхании», общем духе. Это означало смирение перед властью, что, как он утверждал, было основной частью послания Христа.
Послание Климента оказало огромное влияние на коринфян и часто зачитывалось на их службах в течение последующего столетия[90]. Неявные по своему стилю аллюзии и основной аргумент содержали невероятные претензии: истинными наследниками афинских и спартанских гражданских добродетелей и римских военных добродетелей (virtu) были именно христиане. Это послание апеллировало к грекам, точнее, к их самому широкому представлению о себе: не как к ограниченной этическим происхождением или языком группе, а как к рациональным человеческим существам, принесшим цивилизацию. Третий уровень достижений классической Греции, рассмотренный в главе 7, не мог быть возобновлен в силу стратегического рассредоточения греков по всей империи.
Но к середине II в. христианские общины были созданы в каждом городе восточных провинций, в большинстве городов центральных и в некоторых городах западных провинций. В этих общинах доминировал греческий язык. Также существовало незначительное количество сельских христианских организаций. Каждое сообщество было по большей части автономным ecclesia (собранием), к тому же они обладали весьма сходной организационной структурой, обменивались посланиями и начинали приходить к согласию об общем наборе евангелий и общих доктринах. Чувство общности каждой ecclesia усиливалось ужасом периодических преследований. Свидетельства мученичества быстро фиксировались и циркулировали среди общин. Коммуникационная система была активизирована, а христианское население мобилизовано.
ПОЧЕМУ ХРИСТИАН ПРЕСЛЕДОВАЛИ: МОБИЛИЗАЦИЯ НАРОДНОЙ ОЙКУМЕНЫ
Христиане привлекали внимание властей. История их преследования сложна и противоречива[91]. Часть этой сложности была создана двумя конъюнктурными факторами. Во-первых, христианская религия была сильно скомпрометирована в глазах императоров постоянными беспорядками в Палестине. Во-вторых, идиосинкратически Нейрон преследовал христиан в 64 г.н. э. по ошибочному обвинению в том, что это они (а не он сам, как предполагалось в то время) начали великий пожар в Риме. Даже если не брать во внимание эти факторы, преследования христиан происходили довольно систематически. Быть христианином во времена Траяна было преступлением, хотя власти не были всецело заинтересованы в их преследовании. Но примерно каждые пятьдесят лет они начинали повсеместные и беспощадные преследования, и так продолжалось вплоть до обращения в христианство Константина в 312 г. н. э. Почему?
По всей видимости, имели место три основных мотива преследования. Во-первых, христиан обвиняли во всевозможных «мерзостях». Их называли преступниками в моральном смысле (malt homines — «плохие люди») и расправлялись с ними при помощи уголовного права. В свою защиту христиане объясняли, что причастие (евхаристия) не было каннибализмом, что они не были атеистами, несмотря на отказ поклоняться языческим богам, и что предпочтение брака среди их последователей не подразумевало инцеста, точно так же как их доктрина универсальной любви не подразумевала сексуальных оргий. Вплоть до начала III в. эти нападки, по всеобщему убеждению, продолжали «политику козлов отпущения» Нейрона. Как отмечал Тертуллиан, «если Тибр вошел в стены, если Нил не разлился по полям, если небо не дало дождя, если произошло землетрясение, если случился голод или эпидемия, тотчас кричат: христиан ко льву».
Источником других мотивов преследований был монотеизм христианства. Отказ признавать божественное происхождение императора, по всей видимости, был достаточно серьезным поводом для преследований со стороны Домициана (81–96 гг.), поскольку он был одним из немногих императоров, обожествивших себя. Но третий мотив был еще более важным, поскольку монотеизм заставлял христиан отвергать поклонение всем языческим богам. Это было решающим фактором, идущим вразрез с официальной римской идеологией. Римские правящие классы не были фанатичными по отношению к их богам. Религия римлян была в меньшей степени системой верований, чем серией гражданских ритуалов и демонстраций, возобновлявших солидарность граждан перед ликами богов. С имперскими завоеваниями религия развила двухуровневые ритуалы социального контроля: локальные религии могли быть приняты с толерантностью и даже практиковаться путем встраивания своих богов и ритуалов в рамки пантеона богов и ритуалов государства в целом. Интеграция империи идеологически зависела от pax deorum — мира между богами, то есть от уважения к другим богам, а не просто принятия их. Но когда Христос столкнулся с проблемой лояльности империи, он, как пишут, сказал: «Стало быть, цезарево отдайте цезарю, а Божье — Богу» (Matthew 22: 21). Только в духовных вопросах звучало: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель». Светскими вопросами занимался Цезарь. Но Рим не разделял духовной и светской власти, как не разделяли их полностью и сами христиане. Поэтому отказ уважать богов сообщества был политическим вызовом Риму и нечестивым поступком. Существовал список основных обвинений против христиан, которые власти рассматривали как истинные и серьезные (см. перекрестные допросы, зафиксированные в «Актах мучеников» [Mursurillo 1972]).
