«Наш самолет приступил к снижению. Просьба занять свои места и пристегнуть ремни безопасности…»

Что?! Нет, только не это! Не когда до цели осталось всего ничего! Передо мной стоял всего-навсего один человек, а значит, совсем скоро я наконец доберусь до туалетной комнаты. А это уже даже не необходимость, это просто, мать его, вопрос жизни и смерти! Горы, новогодние каникулы – я забыла обо всем, кроме самой важной цели.

Возможно, не стоило покупать самый большой кофе в аэропорту, но я это сделала, просто потому что устала ждать и слоняться без дела. Мой рейс вылетал днем, но с раннего утра мама бомбардировала меня звонками и напоминаниями, а потом и вовсе вызвала такси, чтобы я успела в аэропорт вовремя. Она у меня любит все делать заранее, а еще знает, какой разгильдяйкой могу быть я (это если сравнивать с ней), поэтому и загнала в аэропорт за несколько часов до вылета. А еще это мой первый самостоятельный перелет, вот она и волновалась. Как будто в аэропорту можно потеряться, в восемнадцать-то лет…

В общем, картина такая: ранний приезд, скука и стакан кофе объемом чуть меньше литра. Далее два часа в самолете, и вот кофе напомнил о себе в самый неподходящий момент. Сначала я сидела на месте, думая, что дотерплю – лететь осталось всего час, но не тут-то было! Не тут-то, черт возьми, было! Я начала ерзать на месте и нетерпеливо поглядывать в хвост самолета, ожидая, когда же очередь в туалет иссякнет. Почему-то я в это верила, а стоять и нервничать среди прохода не хотелось.

Зря, очень зря.

Очередь так и не иссякла, а вот мое терпение лопалось вместе с мочевым пузырем. Так я оказалась в проходе между креслами, выждала почти всю очередь, и когда заветная дверь была так близка, из динамиков раздался механический голос, обещающий скорую посадку.

Хотя на самом деле не очень скорую, все познается в сравнении.

В данном случае лишние полчаса меня убьют, честное слово.

От жалости к себе хотелось зарыдать, особенно когда я увидела спешащую в мою сторону стюардессу. Мужчина, стоящий передо мной, юркнул в туалетную комнату, и я должна быть следующей! Жизнь не может быть настолько жестока! И почему здесь негде спрятаться? И почему второй туалет сломался и закрыт?

– Самолет приступил к снижению, прошу, займите свое кресло, – подошедшая стюардесса выдала дежурную улыбку.

– Несколько минут! Умоляю! – должно быть, что-то в моем измученном виде кричало о помощи, потому что девушка посмотрела на дверь и кивнула. Но не ушла – ей надо было закрыть дверь.

Время тянулось мучительно долго, прошел словно час.

Перед глазами плясали цветные мушки.

За туалетной дверью звенела тишина.

Зашедшего передо мной мужчину без малого хотелось придушить! О, я была готова и в этот момент вообще за себя не отвечала! И все дошло уже до той жуткой стадии, когда не думается о позоре и косых взглядах сидящих вокруг пассажиров, да ни о чем вообще не думается! Да и какие пассажиры? Я этих людей больше в жизни не увижу, а они не увидят меня! Хотя, быть может, и надолго запомнят глупую зассыху. И пусть, мне все равно, вся моя жизнь сузилась до одной конкретной цели – оказаться в туалете.

– Мужчина! – я забарабанила по двери. – Поторопитесь, скоро посадка!

И в ответ тишина.

– Боже, он что, там умер?! Только не это, как я тогда схожу в туалет?

Стюардесса посмотрела на меня с недоумением и сказала:

– Боюсь, вам придется занять свое кресло. Как только закончится руление, я открою для вас туалет, это совсем скоро. Минут двадцать-тридцать, не больше.

Она сама себя слышит? Через буквально три минуты меня можно будет грузить в скорую помощь, какие уж там двадцать-тридцать.

– Когда закончится руление, я умру.

– Вы преувеличиваете, ждать…

– Я не могу, – со всем отчаянием замотала я головой. – Я выпила стакан кофе объемом литра четыре, и прямо сейчас весь этот кофе внутри меня. И кто виноват, что впереди оказался какой-то… засранец! – сказав это, я прикрыла глаза. Надо успокоиться, не нервничать и не вести себя, как скандальная сумасшедшая. Я же вообще не такая! Я всегда спокойная, не конфликтная, я староста группы! Зачастую мне наоборот приходилось подавлять конфликты, а не разжигать их! Но выпитый кофе говорил за меня, и его голос был громким, даже визгливым, как у банши.

Ситуация на редкость дурацкая, но мне не до смеха.

– Девушка…

– Может, отпустите девушку в туалет бизнес-класса? – предложил пассажир, сидящий в предпоследнем ряду. Он наверняка слышал каждое наше слово, вот и вмешался. – В качестве исключения? Видно же, что ей действительно плохо, она буквально сама не своя, – последнее прозвучало с нескрываемой иронией, но мне было плевать – я смотрела на стюардессу глазами кота из Шрека.

Она подумала немного и под моим агрессивно-умоляющим взглядом кивнула:

– Только быстро.

И я побежала к носу самолета, уже почти ничего не видя перед собой.

Хотя где-то на краю сознания маячило узнавание – дело в том, что ироничный голос вмешавшегося пассажира был мне знаком. Эта мысль мелькнула как совершенно неважная и незначительная, что понятно – я вся сосредоточилась на главной цели. Думаю, начни самолет в этот момент падать, я бы не заметила и этого.

К счастью, туалет бизнес-класса оказался открыт и свободен, очереди не было (повезло, и даже не мне, а другим людям – я готова была драться за первенство), я залетела в кабину и едва не завыла от счастья. Сознание постепенно прояснилось и мне захотелось остаться в этом туалете навечно – дело в том, что тот самый ироничный голос принадлежал не кому-то там однажды встреченному, а Антону Орешину!

О, нет! Нет, нет, нет!

Мне не могло не повезти настолько!

Шагая по салону на свое место, я почти успела себя убедить, что мне показалось. Я вообще была не в себе, мало ли, что за голоса могла слышать! Со мной правда еще не случалось настолько мучительных в физическом плане ситуаций (два года назад я ломала руку, и теперь это казалось не так уж и ужасно). Вдруг у меня развились галлюцинации? Такое бывает. Да-да, это определенно были галлюцинации, быть может, у меня повредился мозг и… боже мой, это действительно Антон Орешин! Словно прочитав мои мысли и дабы лишить меня всех сомнений, Антон выглянул в проход и помахал мне, улыбаясь при этом так широко, что лицо должно бы треснуть.

Кошмар!

Он сидел непосредственно возле туалетных комнат и наверняка слышал мои панические причитания. Странно, что не смеялся в голос… хотя очень может быть, что и смеялся, я просто не слышала. Антон из тех идиотов, кому смешна даже пролетающая мимо муха. А еще он ведет подкаст нашего университета, и можно не сомневаться – мою «туалетную» историю теперь услышат все.

А я умру со стыда.

Как проклятый Орешин оказался в моем самолете?

Я жалко всхлипнула. Моя соседка – милая женщина, всю дорогу предлагавшая мне мятные леденцы, посмотрела на меня с сочувствием и предложила конфетку. Если меня и интересовала конфетка, то только в качестве метательного снаряда – очень хотелось запустить ее Антону Орешину в лоб! Потому что, когда я обернулась, чтобы еще раз – последний! – убедиться, что мне не померещилось, Орешин опять глазел в мою сторону! И опять с этой своей многообещающей улыбочкой.

Мне конец.

Нет сомнений – эту историю, не самую эпичную и, если не преувеличивать, не самую позорную, Орешин выставит в таком свете, что мне потом захочется смыть себя в унитаз. Потому что он всегда так делал, уж я-то знаю! И больше всего он любил измываться именно надо мной, не раз и не два я становилась героиней его идиотского подкаста. И пусть фамилий он не называл, многие могли догадаться, о ком речь! Ладно, не очень многие… но все мои знакомые точно!

Дело в том, что Антон Орешин какое-то время встречался с моей подругой Зоей. Хотя, как встречался… было у них несколько свиданий переменной успешности. И так вышло, что на части этих свиданий присутствовала я. Антон звал приятеля, Зоя меня, и мы гуляли вместе. Кажется, в этом нет никакого смысла? А он есть, точнее, был. Но потом растворился в потоке хохмочек придурковатого Орешина. Одна из его хохмочек, собственно, и стала точкой в череде этих странных свиданий.