– Любят они писарюжек, – ухмыльнулся Рик, когда ушла девчонка.
– Зря. От творческих личностей много проблем. Поверь мне. Больные люди, отбитые наглухо.
– Ты адекватный.
– Поживи со мной неделю.
– Ох, снова о «ней».
Дин поднялся, намереваясь уходить, но застыл с опущенной головой.
– В общем, я попробую, – неуверенно проговорил он.
– Ого! У меня получилось?!
– Почти, но не тешься, я только попробую. Без обещаний.
– Прогресс-прогресс, – Рик похлопал Вокса по плечу.
– Однако, если я выдам что-то стоящее, ты бросишь пить свою Кей-дрянь.
– Эээ, с чего бы?!
– Иначе концовка кофепития, Рикки, сложится для тебя очень печальной.
– Мыслишь, как писатель, но немного жестковато, не находишь?
– Я же говорю, отбитые наглухо, – улыбнулся Дин.
2
Никто и не вспомнит, когда было решено выделить участок земли под целый район для творческих личностей. В глубинах памяти остался эпизод новостей, где президент произносит речь о возросшем уровне культуры, поддержке начинающих творцов и том, какое будущее они принесут. Естественно, ожидалась материальная поддержка и продвижение по фронтам художественного, литературного, или любого другого мира, связанного с созданием чего-то нового из головы.
Инициатива казалась интересной, но не без греха и подводных камней.
За «новорожденные» произведения, выдавалась определенная сумма средств на покупку недвижимости, или ее доли, в свежеотстроенном районе Артаут. Как оказалось, большая часть населения состояла из творческих людей: кто-то писал вшивые фанфики по любимым вселенным, некоторые только-только окончили художественную школу и зарабатывали копейки в социальных сетях, рисуя мультяшных женщин с большими грудями на потеху сексуально неудовлетворенным пользователям. К слову, писатели порно-романов и артеры-18+ удачно заключали союз: один печатает дешевую эротику, второй сопровождает ее обложкой и сочным, но дешевым рисунком. Овцы довольны, а акулы в плюсе.
Несмотря на изначально введенные на «вход» рамки: объем произведения, популярность, фанатская база и далее, – было решено их снять, и пускать каждого на толику разбирающегося в сакральной сфере создания выдуманных вселенных.
Артаут превратился в помойку, на девяносто процентов состоящую из бездарностей: жалких писарюжек, строчащих пустые, безыдейные тексты; художников, использующих ИИ для уродливых дизайнов, и не менее уродливых мемов; попрошаек, требующих внимания на их ничтожные пуки в воздух: «Посмотрите, я написал шедевр! Оцените! Ну где же вы! Как вы не понимаете! Идиоты!»; и, конечно же, никуда не деться от банальных нытиков, недовольных абсолютно всем: плохими людьми, ужасным государством, рамками, цензурой и бла-бла-бла.
Дин не понимал, как обывателей не тошнило от самих себя.
Но в глубине души он осознавал, что жалость и ненависть к собственной персоне у них зашкаливает настолько, что район стал локальной шуткой, всплывающей в диалогах с обычными прохожими:
«О, ты из Артаута? А почему еще живой?»
Процент самоубийств превышал всякие нормы, что мало кого волновало. Есть заботы поважнее, чем вникать в психозы мастеров пера и похожих. Общество понимало, творческий человек – существо специфичное и ранимое. «Художнику палец в рот не клади – найдет повод обидеться», – говорили они, и цитата замелькала в темных уголках квартала, как мрачное напоминание.
Дин остановился у ворот и посмотрел на голографическую доску с мигающим внизу именем – Чикита Бездартингтон.
– Пока что единственная, – вслух сказал он, – но еще не вечер.
Пройдя чуть дальше, его остановил местный попрошайка – блондин с выбритыми висками, петушиной шевелюрой и круглыми очками – Кондомио Пузио.
– Чего?
– Я это… Ну…, – Кондомио припадочно зажестикулировал. – Я кинул тебе ссылку в личных сообщениях. Открывал?
– Очередное видео?
Пузио кивнул.
– Хорошее. Зуб даю!
– Мне неинтересно.
– Сложно посмотреть каких-то двадцать минут?! – взвизгнул популярный блогер-побирушка.
– Ну по фактам, – устало вздохнул Дин, – ты снимаешь обзоры на книги писателей, живущих с тобой по соседству. Зачем?
– Чтобы читатели знали, какие книги…
– Нет, погоди. Еще разок. Ты снимаешь обзоры на романы, авторы которых живут, образно, в двух-трех шагах от тебя. Зачем?
– Я же говорю…
Но Вокс снова перебил.
– Пузио, как часто ты смотришь на список погибших у ворот?
– Редко.
– А нужно почаще. Велика вероятность, что «разоблачения» – одна из причин сведения счетов.
– Идиотизм! Брось!
– Тебе очень везет, что у писателей не хватает воли подать в суд. А я уверен, допустим, где-то в параллельной вселенной, ты сидишь на скамье подсудимых, а женщина в черной мантии зачитывает приговор.
– О, Дин! Вернулся к перу?
– А?
– Ну, альтернативные реальности – твоя тема.
– Это пример, а не сюжет новинки. Не суть, Пузио. К чему я веду…
– Успокойся, – прихрюкнул попрошайка, – я поменял формат, и не поливаю никого помоями. Давно ясно, что критику здесь не тянут. Не надо вешать на меня смерти бедолаг, хорошо, Вокс? Новый ролик вообще-то про тебя, и я хотел услышать отзыв от главного героя перед публикацией.
– Мне неинтересно, – повторил Дин. – Выкладывай, как есть.
– Я хвалю твои работы.
Но Дин пошел дальше к дому, не обращая внимания на комментарии Кондомио Пузио, эхом доносившиеся издали.
«Какая разница, хорошо или плохо он отзывается, – думал парень. – Те рассказы – минувшее и позабытое. Пусть остаются на дне».
Вокс миновал консьержку, застывшую перед экраном любимого телесериала про китайских женственных мальчиков, поднялся на четвертый этаж, открыл дверь квартиры и застал на пороге трущегося о косяк, и довольно мурчащего, смолянисто-черного кота.
– Привет, Блэкки. Заждался? – поприветствовал животинку хозяин легким поглаживанием по макушке.
Он нащупал под шерстью твердую пластину – неприятное напоминание. Кот – ненастоящий, робо-клон реального Блэкки, которого забрала бывшая обитательница квартиры. И пусть питомец вылитая копия оригинала внешне, по характеру и поведению, – факт фальшивости не отменяется.
Неожиданно, Дина пошатнуло от поплывших стен. Недавно включенные лампы затрещали и заморгали, у дивана послышался знакомый, ласковый голос: «Что ты хочешь покушать на ужин?»
«Похмелье от пива? Пора бросать пить», – заключил парень, снял обувь, повесил кожаную куртку на вешалку, и бухнулся на диван в гостиной.
– Две комнаты, заставленные мебелью, а как пусто, – обратился он к потолку. – И слишком тихо.
На долю секунды, у холодильника мелькнул образ светловолосой девушки, и пропал быстрее, чем появился.
– Я был рядом, – отреагировал Дин, потер щеку, как от оставленного влажного поцелуя, и горько вздохнул.
Почувствовав угрюмость хозяина, кот с легкостью пушинки запрыгнул ему на грудь и скрутился клубком.
– Подделка или нет, но что бы я без тебя делал? Свихнулся в четырех стенах, или хуже – включил электроплиту и задохнулся от дыма, пригоревшего к ней лука.
Блэкки, по приказу сенсоров, а не чувств, замурчал от медленного и нежного почесывания за ухом.
Дин повернул голову влево и поморщился от вида письменного стола с одиноко лежащим ноутбуком. Скоро ему предстоит взаимодействовать с техникой из-за глупого договора с Рикки.
– Сколько лет я не использовал компьютер по назначению? Лучше бы выкинул, но…
Робокот зевнул, и Вокс автоматически повторил за ним. Пиво действует слишком усыпляюще. Писанина подождет, сдался парень, и крепко заснул.
В дверь постучали, но никто не шелохнулся.
Затем послышался стук ногой потяжелее, и Дин резко проснулся, скинув дремавшего в режиме ожидания Блэкки. Кот недовольно, насколько позволяли системные настройки, шикнул на хозяина и шмыгнул под диван, как от надвигающейся беды.
В тамбуре никого, но на пороге лежала коробка с приклеенной запиской. Дин узнал почерк. Он поставил посылку на пустой письменный стол и на мгновение завис с ощущением, что чего-то не хватает. Но шальная мысль отступила, когда внимание переключилось на письмо. Старательным курсивом хвастливой первоклашки, выведено «С Днем Рождения! Целую, Дейзи».