– Пошел! Ну! – рявкнул командир взвода спецназа УФСБ Москвы и Московской области, капитан с косым шрамом на лбу.

Кащеев шагнул к двери. Здесь, на пороге, его приняли подчиненные капитана. Заломив арестанту руки, двое бойцов нацепили на него наручники и поволокли по коридору. Капитан с папкой в руке последовал за ними.

От боли в вывернутых плечевых суставах у Кащеева даже слезы выступили. Но боль была пустяком. Гораздо сильнее была досада. Ведь еще каких-то полгода назад Кащеев, бывший тогда полковником Управления собственной безопасности ФСБ, мог и капитана со шрамом, и его подчиненных буквально раздавить.

Но теперь Кащеев был никто. Даже хуже чем никто. Он был предателем, выловленным за границей и доставленным для суда в Москву в собачьем наморднике – в буквальном смысле. Это бывший крымский бандит Моня постарался, после того, как Кащеев при поимке едва не откусил палец Мониному телохранителю Шварцу.

Привилегия у Кащеева, если это, конечно, можно было назвать привилегией, осталась только одна – конвоировали его, в случае надобности, не бойцы спецназа ГУИНа, как других подследственных, а бойцы ФСБ. Для надежности. Сегодня следователь Главной военной прокуратуры проводил следственный эксперимент на борту плавучего развлекательного комплекса «Галера», который Кащеев собирался взорвать по заданию беглого олигарха Сосновского. Именно для этого Кащеева в полночь и забирали из Лефортовского СИЗО. Следствие по понятным причинам было закрытым, поэтому процессуальные действия, как правило, проводились по ночам…

Ярко-красный двухместный «Порше» мчался к набережной Москвы-реки. За рулем баснословно дорогой машины сидел восемнадцатилетний отпрыск одного из высокопоставленных чиновников. Со своей шестнадцатилетней спутницей он познакомился меньше часа назад в ночном клубе. Парочка успела изрядно набраться, так что в открытом салоне несущейся к реке машины царило веселье.

– Тейк ит и-и-изи!.. – призывно звучали из колонок слова «Relax».

– Ия-ия-ия! – подпевала девушка, размахивая бутылкой мартини.

С восторгом посмотрев на спутника, она сделала большой глоток и вдруг от переизбытка чувств сдернула с себя блестящий топик. Затем, вскочив на ноги, девушка ухватилась одной рукой за ветровое стекло и задергалась, размахивая топиком над головой:

– Ия-ия-ия! Тейк ит и-и-изи!..

Чиновничий отпрыск невольно прикипел глазами к обнаженной груди спутницы. Намечался нескучный остаток ночи…

Неожиданно раздавшийся вой сирены привел водителя в чувство. Быстро повернув голову, он вдруг совсем близко увидел парапет набережной, за которым маслянистым блеском отсвечивала вода…

– Ё! – невольно вскрикнул парень, ударив по тормозам.

– А!.. – послышался справа короткий вскрик.

Силой инерции девушку буквально катапультировало из машины. В следующий миг наперерез «Порше» вылетела кавалькада из трех микроавтобусов. Первый – с мигалкой и сиреной – успел проскочить. Водитель второго попытался затормозить, но не успел…

Скорость «Порше» была такой, что он смог бы перевернуть и «КамАЗ». Микроавтобус от страшного удара отлетел к ограждению, снес целый пролет и кувыркнулся в реку…

Помещение для арестантов в микроавтобусе спецназа УФСБ было совсем небольшим. Скорее это было даже не отделение, а решетчатая выгородка. Рядом с ней на боковом сиденье разместились двое бойцов. Оба не сводили с арестанта глаз.

Кащеев смотрел прямо перед собой, в стенку. В его взгляде была ненависть. К этим молокососам-спецназовцам. К ФСБ. К полковнику Управления по борьбе с терроризмом Логинову, сперва помешавшему Кащееву взорвать «Галеру», а потом и сумевшему отловить его в Крыму. К проклятому еврею Сосновскому, отказавшемуся платить за сорванный теракт. К бывшему бандиту Моне, помогавшему Логинову…

Кащеев ненавидел весь мир. Если бы сила ненависти могла плавить металл, то стенку микроавтобуса давно бы прожгло насквозь. Но, к сожалению для Кащеева, стенка не плавилась. И он вдруг возненавидел и ее. Лютой ненавистью.

И в тот же миг стенка вдруг лопнула…

«Порше» дважды перевернулся и встал боком у ограждения. Зажатый подушками безопасности, чиновничий отпрыск вдруг увидел свою спутницу. Вернее то, что от нее осталось. Ощущение было такое, будто кто-то бросил на дорогу тряпичную куклу. Только из этой куклы текло что-то красное…

– Дура, блин!.. – хрипло выдохнул парень, с трудом высвобождаясь из подушек.

Нужно было срочно сматываться отсюда, а потом звонить папику.

– Стоять, сука! – донеслось от микроавтобуса.

Чиновничий отпрыск благодаря системам безопасности автомобиля практически не пострадал и поэтому рванул через дорогу к спасительным домам. Но преследователи бегали быстрее. Несколько секунд спустя в спину парня врезался тяжелый берц. Парень упал и с метр проехал по асфальту, сорвав кожу с рук и лица.

От боли тот попытался скорчиться, но не смог. В его спину уперлось чье-то колено, затем ему вывернули руки и защелкнули на запястьях наручники. Секунду спустя водителя «Порше» уже волокли к микроавтобусу. Голову поднять он не мог, но боковым зрением видел суетившихся у пробитого ограждения набережной людей в черных комбинезонах. С надписями «ФСБ» на спинах.

– Архипов, в воду! Да быстрее раздевайся, твою мать! – орал один из них. – Шорохов, вызывай спасателей! Быстро!!!

В первый миг Кащеев не поверил своим глазам. А потом ему стало не до того. Микроавтобус швырнуло, и Кащеев закувыркался в своем арестантском отделении вместе с ним. Вслед за первым последовал второй удар, послабее, и микроавтобус куда-то провалился.

Кащеев вдруг услышал всплеск. В следующую секунду внутрь хлынула вода. Любой другой, оказавшись на месте Кащеева, испугался бы. Но Кащеев был арестантом, обреченным на то, чтобы остаток жизни подвергаться унижениям в тюрьме. Поэтому он воспринял происходящее как манну небесную.

Быстро сгруппировавшись, Кащеев перевел скованные наручниками руки вперед. Сбоку булькала вода, сверху на Кащеева лилось что-то липкое и горячее. Это была кровь. Первый удар пришелся в борт, у которого сидели конвоиры. Теперь они лежали сверху, на перевернувшейся решетке, ставшей потолком арестантского отделения.

Вода быстро прибывала, но Кащеев действовал хладнокровно. Просунув руки между прутьев, он безошибочно – память бывшего полковника ФСБ не подвела – выбрал из двух трупов тот, у которого были ключи от наручников, рывком перевернул его и дотянулся до кармана.

Секунду спустя руки Кащеева были свободны. Пахнущая мазутом вода бурлила уже у его лица, но у Кащеева хватило выдержки сунуть ключи обратно. После этого он подался к дыре в стенке.

– П-пух!.. – с хлопком выплюнула остатки воздуха кабина микроавтобуса.

Машина резко перевернулась и стала быстро тонуть. Кащеев набрал в легкие воздуха и ухватился рукой за комбинезон ближнего конвоира. Вода почти мгновенно заполнила салон. Кащеев тут же вынырнул в щель. Протащив за собой тело спецназовца, он почти сразу отпустил его и посмотрел наверх.

Сориентировавшись по огням, Кащеев приблизился к скользкой гранитной стенке набережной и даже по инерции слегка стукнулся о нее головой. Быстро вынырнув в тени, Кащеев чуть высунулся и глотнул воздуха. Сверху доносились крики и приближающийся топот. И Кащеев быстро нырнул снова.

Он успел увидеть, что ниже по течению находится баржа с краном. До нее было всего несколько десятков метров…

– Здоров, Лень! – возник на пороге Степан Горов.

– О, привет! – удивленно поднялся ему навстречу капитан Аникеев. – Тебя что, уже выписали?..