В западных странах в применении знания о ценностно-мотивационной структуре поведения есть существенное отличие: ценностные ориентации и мотивы воспринимаются как «данное», поэтому ставится задача только распознавать их и, значительно реже, формировать в соответствии с потребностями общества. Контроль осуществляется на этапе реального поведения с помощью внешних санкций, а ценностно-мотивационная структура личности выступает лишь как объект диагностики с целью повышения эффективности санкций. По сравнению с принципами японского управления такой способ обеспечивает только узкую сферу управления поведением, тем самым вся система социального контроля оказывается ненадежной и дорогостоящей. Относительно малая свобода поведения, связанная с субъективным восприятием санкций, вызывает недоверие у индивида к социальным институтам, ограничивающим его поведение, что приводит к рассогласованию ценностных ориентаций и способов их реализации на поведенческом уровне. Последнее приводит к еще более вынужденному усилению внешнего контроля, нарушению стабильности социальной системы, увеличению девиантных форм поведения.
Рассмотренная система социального контроля в Японии переносит его осуществление из сферы санкций в область формирования желательных свойств личности (в частности, с помощью системы «морального воспитания») и подразумевает ае перестройку нравственной, нормативно-ценностной структуры личности, а ее направленное формирование на ранних этапах социализации.
Система «морального воспитания» возникла и стала развиваться в Японии в конце 70-х годов XIX в. в условиях политических и социальных преобразований, объявленных как «курс на модернизацию страны». В ситуации практического отсутствия минеральных ресурсов, при научно-технической отсталости, в крайне сложных природно-климатических условиях японские правители с самого начала сделали ставку на «человеческие ресурсы». Роль важнейшего средства мобилизации народа для решения насущных государственных задач отводилась новой системе образования.
Основываясь на специфическом для японской культурной традиции представлении о человеке и обществе, сформированном под влиянием конфуцианского, буддийского, синтоистского учений, теоретики и практики «модернизации» Японии стали разрабатывать и внедрять концепцию управления обществом, признающую основным средством воздействия на людей изменение их внутреннего мира с целью формирования заданной модели личности. Возможность осуществления политических, экономических и социальных задач рассматривается в прямой зависимости от возможности управления поведением людей. Требуемые изменения в поведении ставятся в зависимость от внедрения в сознание предусмотренных нравственных ценностей.
Осуществляя эти принципы в практике государственного строительства, правители Японии придавали первостепенное значение внедрению всеобщего обязательного образования, важнейшей задачей которого считалось воспитание граждан, — способных к реализации выдвигаемых на государственном уровне задач и связывающих с этой деятельностью свои личные устремления. «Наша страна, — писал видный политический деятель того времени Мори Аринори, — должна из третьеразрядной стать второразрядной, а потом перейти в первый разряд и в конце концов стать ведущей страной в мире. Лучший способ достичь этого — заложить основы начального образования» [4, с. 231]. В одном из наиболее популярных трактатов, «Поощрение просвещения» («Гакумон но сусумэ»), указывалось: «Все наши граждане, благородные и простые, должны осознавать свою личную ответственность перед страной» [14, с. 68].
Согласно новым законодательным актам индивидуальное развитие рассматривалось как ключ к общему развитию и процветанию, но предоставлялось образование не в силу права на него, а потому, что оно способствовало укреплению государства. Законы требовали, чтобы ни один дом в деревне не остался не охваченным школьным образованием [8, с. 276].
Новое правительство было убеждено в необходимости перехода на современные (тогда это означало: по образцу развитых западных стран) методы управления государством и воспитания народа. Образование было отделено от религии, централизовано, подчинено нуждам государства и, подобно военной службе, стало принудительно всеобщим. Стратегическая установка на образование народа включала: 1) использование системы образования для создания богатого государства и сильной армии. 2) формирование националистического мировоззрения, предусматривающего ответственность каждого индивида за судьба государства; 3) обеспечение единства нации как важнейшего фактора в движении государства к величию.
Организационные цели заключались в том, чтобы привести в соответствие структуру образования со структурой правительственных органов и общества. Приказы по министерству просвещения поставили школьную систему на функциональную основу. Установилась двойственная структура образования. Обязательная начальная школа занималась основами грамотности и «моральным воспитанием», которое должно было обеспечить осознание каждым своего долга гражданина Японии. Университеты же монополизировали науки, готовили профессиональную элиту, способную иметь дело с современной техникой и организацией управления. Главным мотивом всей просветительской деятельности утверждался принцип «ради государства».
В поисках «секретов», определивших экономическое и социальное развитие западных стран, японцы выделили как определяющий признак капиталистического производства идею технологизации и задались целью применить ее в сфере идеологического «производства». Министерство просвещения поставило задачу создать основу для массовой подготовки учительских кадров, способных осуществлять программу националистического воспитания, исходя из следующего положения: «Педагогические школы не только определяют процветание или упадок всей системы образования в стране, но и служат основой силы и богатства государства» [3, с. 120]. И далее: «Успех формирования японской нации зависит от личных качеств учителя» [13, с. 154].
Министр просвещения лично осуществлял контроль за деятельностью педагогических училищ. Их реорганизация была направлена на создание своего рода производственного конвейера, которому вменялось в обязанность выпускать массовую стандартную идеологическую продукцию. С точки зрения содержания конечным результатом этого широкого «производства» должны были стать единство нации, верноподданность, а также убежденность, выступающая психологической гарантией первых двух качеств.
Идеологические установки формировались через укрепление общечеловеческих ценностей, которые потом трансформировались в нужном для государства направлении. Выделялись три свойства личности: послушание, дружба и достоинство. Дзю-Дзюн (послушание, покорность, кротость) определялось как принцип отношения к делу, правилу, закону; готовность к выполнению приказа, хорошего или плохого, удобного или неудобного. Привычка послушания должна стать всеобщей, а пример послушания должны показывать учителя. Юдзё (дружба) — чувство, объединяющее людей. Учащиеся должны проявлять сочувствие друг к другу, взаимопомощь, ибо тесные связи между отдельными людьми рождают единство нации. Иги (достоин-ство) определялось как качество, необходимое для отдачи и вы-голнснчя приказов. «Человек с достоинством не только правильно отдает приказы, но и сам выполняет их должным обра“ зом». Чувство собственного достоинства гарантирует убежден, кость в правоте своих действий [8, с. 492].
Новая концепция воспитания опиралась на два главенствующих принципа — на знания и дисциплину, при этом предпочте-ике во всех случаях отдавалось дисциплине. Ценность знаний определялась возможностями их применения в сельском хозяй-сп-e, торговле, промышленности. Школа должна была учить умению опираться на прикладные знания при движении к поставленной цели. Дисциплина же понималась как способность подчиняться действующим социальным нормам, которые на этом этапе «проигрывались» на уровне межличностных отношений (норма отношений к высшим по положению, к старшим, к родителям, к друзьям). Привычка к дисциплинированности рассматривалась как промежуточный этап в процессе воспитания верноподданности, обеспечивающий подчинение личности нормам социально-политического характера. Таким образом, верноподданность воспитывалась как внутренняя необходимость и осознавалась индивидами как высший нравственный принцип. Ставка на воспитание безусловного послушания должна была также гарантировать подготовку безотказной и высококачественной рабочей силы, необходимой для развивающейся экономики.
