Юнкер залюбовался их одеянием, их лицами. Воины были способны постоять за себя.

А каковы же непокорные азанде?

Сопровождаемая воинами, экспедиция Юнкера направилась к югу. Через три дня, как говорил Рингио, она должна дойти до селения вождя Анзеа, а от него, после отдыха, через два дня можно достичь горы Бан-гези. Через два дня — это в обычное время, но сейчас, когда там идет постоянная война, путь мог быть слишком долгим.

Юнкер был близок к своей цели, к исполнению своего желания, когда понял, что у него нет времени для встречи с Мбио. Лихорадка мучила его постоянно, а дела торопили обратно в Петербург, и он стал готовиться к возвращению на Родину. В обширной хижине, предоставленной белому господину вождем Анзеа, укладывали снаряжение экспедиции. Василий Васильевич, устроившись поудобнее, делал последние записки в дневнике. Вошел Рингио, остановился перед Юнкером, ожидая, когда тот обратит на него внимание. Юнкер поднял голову.

— Господин, к Анзеа пришли послы Мбио.

«Вот это удача! Счастливый случай установить связи на будущее! Ведь я еще вернусь в Африку! Надо пригласить послов и передать подарки для их вождя», — мелькнула мысль.

Он посмотрел на Рингио.

— Ты пригласил их ко мне?

— Нет, господин, — воскликнул Рингио, — они не придут! Мбио считает меня своим врагом.

— Я прошу пригласить этих людей. Скажи им, что я хочу их видеть, я обещаю им свою защиту, — настойчиво проговорил Юнкер.

— Им будет передано, господин!

Рингио вышел из хижины.

Послы приняли приглашение.

В назначенный день Юнкер собрал всех вождей и вожаков каравана. Достал из ящиков вещи, предназначенные в дар Мбио: спички, свечи, зеркала, ткани — все, что осталось к концу путешествия.

Послов пригласили в хижину. Их было шестеро. Они встали полукругом против хозяев. На их лицах нет и тени робости, смущения. Они не подобострастны или заискивающи. Все шесть как наподбор рослые, молодые, с налитыми мускулами.

Рингио поднялся, чтобы переводить. Вперед вышел юноша с накинутой на плечи шкурой леопарда. Он был, видимо, старшим. Его открытое лицо с мягкими и правильными чертами было обезображено большим шрамом, идущим от широкой нижней губы к шее. Когда он заговорил, страстно и темпераментно, шрам больше не уродовал лицо, а только подчеркивал его мужественность.

Посол говорил о своих опасениях, которые беспокоили его, когда он шел в этот дом. О том, как он молил духа, спрятанного в амулете, что висит у него на шее, защитить его. Независимые азанде знают, что белые нарочно сеют вражду между племенами, что белые хотят уничтожить их свободу с помощью вождей, продавшихся абу-туркам. Послы пришли в дом белого, и страх прошел, они прониклись доверием, он, посланец Мбио, срывает, как ненужный теперь, свой амулет.

Посол рванул веревочку и отбросил в сторону небольшой кусок дерева, висевший на шее.

Юнкер поднял амулет, повертел его в руках и решил оставить на память. Не думал он тогда, что этот кусочек дерева будет единственной памятью о несбывшемся желании побывать у Мбио.

Посол кончил говорить. Юнкер пригласил его сесть и задал, обязательные при таких церемониях, вопросы о пути, каким шло посольство, о здоровье близких и родных.

По просьбе своего белого хозяина, Рингио устроил угощение для всех пришедших. В больших деревянных чашах было подано кушанье, которое юноша со шрамом на лице делил ловко и грациозно поровну между своими людьми, накладывая варево на листья, заменявшие тарелки.

Окончив пир, люди Мбио запели песни, в которых славили могущество вождя независимых азанде. Юнкер еще раз пожалел, что он не может уйти вместе с послами Мбио в заманчивую, почти сказочную страну его мечтаний. Но он твердо верил, что вернелся. Передавая подарки для Мбио, Юнкер просил посла рассказать о его дружеских чувствах к вождю. Посол встал, приложил руку к сердцу и решительно сказал:

— Я— Гумба, клянусь, что Мбио узнает правду! Мой вождь будет знать, что белый господин, который пришел к вождю Анзеа с Рингио не враг, а друг панде и Мбио. Мой вождь будет ждать белого в своей стране.

И вот через год Юнкер снова в Африке. Недели, месяцы, годы он ходит вблизи горы Бангези и не может попасть к Мбио. Дважды его послы пересекали ничейную землю, но вождь независимых азанде не принял их. Мбио не пускал его в свою страну. Но как же клятва посла? Как же обещание того юноши с рассеченной губой?

Чем сильнее было желание, чем больше звала его мечта, тем меньше оставалось у Юнкера возможностей осуществить ее. Правительственные войска Египта и враждебные племена готовились сокрушить независимую область. Вот они пересекли ничейную полосу и началась многомесячная война.

1881 год. Постаревший, но все такой же стройный Рингио однажды утром зашел к Юнкеру.

— Господин теперь может ехать в страну Мбио. — Рингио горько усмехнулся и тихо добавил — Его воины не выдержали. Вождь с сыновьями попал в плен и убит. Больше нет независимых азанде. Господин может ехать в страну Мбио, теперь его никто не задержит.

Обманутый в мечтах и надеждах, Юнкер ехал по пепелищу некогда цветущей области, и ему хотелось плакать от бессилия помочь этим несчастным людям. Почему он не прибыл сюда раньше, почему не пустил его Мбио?

Юнкер видел свободу, уничтоженную руками европейских колонизаторов, и гнев переполнял его душу. Он осмотрелся вокруг и тяжело вздохнул.

— Что же стало с тобой, юный Гумба — посланец гордого вождя? Почему ты не сдержал своей клятвы?

Пять дней, как воины принесли в селение тело отца Гумбы. Пять дней и ночей Гумба скрывается в редких зарослях острой, как нож, травы на ничейной земле, чтобы отомстить врагам. Глаза устали от напряжения, рука занемела, постоянно сжимая гангата. Никого он не видит из своего селения, только мать приходит вечерами к реке, отделяющей ничейную полосу от области Мбио, и тихо свистит. Гумба переправляется на утлой лодке и торопливо берет еду. Он спешит обратно, он боится пропустить врага. Ночью приходит тяжелый сон. Жаркие лучи утреннего солнца будят юношу. Все начинается сначала.

Он ждет врагов и не обращает внимания на слова матери, которая вот уже два вечера видит свежие следы когтей леопарда на берегу. Ему ли, сыну своего отца, ставшему теперь одним из многих вождей независимой страны Мбио, бояться зверей.

Вдали гора Бангези, прямо перед ним почти плоская саванна с редким колючим кустарником. Тут трудно пройти незамеченным.

Здесь ничья земля, за ней страна Ндорумы, вождя азанде, продавшегося абу-туркам — правительственным чиновникам и ставшего вечным врагом Мбио. Это люди Ндорумы убили отца Гумбы, и Гумба ждет их, он должен отомстить.

Редкие птицы пролетают здесь, как будто они тоже боятся этих неприглядных пустынных мест. А дома растут высокие пальмы, зеленеют травы. С тоской Гумба прислушался к птичьему пению. Откуда оно? Трель оборвалась и вдали послышался шорох сухой травы. Дождался. Они ползут. Ну, ближе, ближе, еще ближе… Все тело напрягается, сейчас он поднимется и бросит смертоносный нож. Гумба вскакивает. От неожиданности воин, ползший первым, приподнялся и со сдавленным стоном упал: острый клинок гангата вонзился в его грудь. Победным кличем Гумба оглашает наступившую тишину и быстро бежит к реке. Воины Ндорумы, бросив умирающего, бегут за юношей. Но куда им угнаться! Гумба бежит, как страус, высоко поднимая ноги, израненные травой. Бежит к реке. Погоня близко, но Гумба уже в лодке, он отталкивается шестом и в тот момент, когда враги показываются у реки, выскакивает на противоположный берег. Сюда враги не поплывут: здесь страна Мбио.

Гумба стоит на берегу и смеется, смеется над врагом. Сколько их? Десять. Десять против одного. Гумба смеется и резко приседает. Сильно пущенный нож гангата пролетает над головой и застревает в дереве.

Отец отомщен, и Гумбе хочется петь победную песню этой реке, дереву, солнцу. Он смотрит на тот берег. Воины Ндорумы уже исчезли в кустах.