Вдоль неширокой на российский взгляд реки Лиффи сверкали стеклянные небоскребы. Формы они были самой причудливой: один напоминал уложенные рядами детские кубики, другой изображал опрокинутый на бок бочонок.

– Это все построили во время экономического взлета. Помните: кельтский тигр! – пояснил Грег и тут же вернулся к главному, тем более что повод был.

– Давайте присядем на скамеечку, – предложил он. мы сели, подставив лица весеннему солнцу, а Грег показал рукой на надпись «Джини Джонсон», золотыми буквами выведенную на борту старинного парусника.

– В девятнадцатом веке главной культурой, которую выращивали ирландские фермеры, была…

 Грег выжидательно посмотрел на нас, и я, как хорошая ученица, быстро закончила предложение:

– Картошка!

– Верно! – радостно похвалил меня Грег, но тут же грустно продолжил: – Вы, может, спросите, почему они не догадались, что нельзя опираться на монокультуру?

– Хороший вопрос! – вставила я.

– Отсутствие образования! – поднял палец Грег, я покивала головой, но, признаюсь, подумала, что тут что-то другое. Вот наш русский крестьянин тоже не был избыточно образован, однако его долго пришлось уговаривать, прежде чем он поверил незнакомому фрукту.

– В общем, когда пришла беда, а именно страшная эпидемия, поразившая картофель, то начался страшный голод. Более миллиона человек погибло. Американцы прислали два корабля с пшеницей, чтобы помочь голодающим, но англичане не разрешили им войти в порт: «Как это – бесплатно раздавать еду? Это разрушит экономику!» – говорили они. А я думаю, – Грег значительно выгнул бровь, – просто радовались: вот так они сломят ирландский дух!

 Он повел плечами, то ли от холода, то ли демонстрируя нам, что никакие происки уж его-то духа не сломят, и продолжил:

– Так вот на этом паруснике полтора миллиона ирландцев эмигрировали в Америку. Причем этот корабль знаменит тем, что на нем не умер ни один человек! А ведь в это время смертность во время морских путешествий была такая, что судна называли «гробовыми кораблями»!

 Мы поднялись и двинулись вдоль по набережной.

 Навстречу нам, к кораблю, шли истощенные, замотанные в отрепья люди: мужчины со скудным скарбом в иссохших руках, женщины с ввалившимися щеками, отец, сгибаясь, нес на плечах ослабевшего ребенка, и тощая, с впалыми боками, собака тащилась за ними следом… на их бронзовые фигуры падала тень от деревьев, и отчаянье на их лицах мешалось с надеждой…

 В начале главной улицы Дублина мы остановились у величественной статуи.

– Это Даниел О'Коннели – наш самый выдающийся политик! – объяснил Грег. – Он добился, чтобы английский парламент уровнял ирландцев в правах с англичанами. И он всегда был противником любого насилия! А насилия хватало! Вот посмотрите: видите, во многих местах фигуры, окружающие пьедестал памятника, пробиты пулями? Это свидетельство восстания ирландского народа против англичан.

 Походя показав нам несколько великолепных образцов георгианской архитектуры и пешеходную улицу, наш экскурсовод подвел нас к зданию почтамта.

– Это сердце Дублина, – сказал он. – Именно здесь началось неудачное восстание Пирса! Сейчас я покажу вам его памятник!

 Мы крепко пожали руку настоящему ирландцу и двинулись в самостоятельное плавание по улицам Дублина. Теперь, когда мы плотно изучили историю освобождения Ирландии от Британского ига, наши интересы направились в более мирное русло: Дублинский замок, твердыня английского могущества, и собор Святого Патрика – средоточие ирландского духа. Удивились, кстати, узнав, что великий сатирик Джонатан Свифт, автор «Путешествий Гулливера», сочетал язвительный характер с должностью настоятеля собора.

 Фабрика «Гиннесс» возвышалась над кварталом, как цитадель. За высокой каменной стеной, ограждающей производство самого известного в мире пива, видны корпуса, круглые крыши солодоварень и даже огромный собор. Мы зашли в паб прямо напротив входа на пивоварню. Краснощекий рыжий хозяин поднес темный стакан. на кремовой пузырящейся пене был выведен кленовый листок.

 В Москве любую экскурсию начинают с Царь-колокола, в Америке – с отцов-основателей, в Дублине главной гордостью является книга. Келлская книга, которая хранится в стенах старинного университета «Тринити-колледж», основанного еще Елизаветой Первой Английской.

 По легенде, эту книгу начал писать еще в IX веке святой Колумбо с острова Иона, откуда ее, спасая от викингов, и привезли в Ирландию. Викинги, кстати, успели-таки отодрать от манускрипта обложку, украшенную драгоценными каменьями. Здесь, в Келлском монастыре, четверо монахов завершили труд. Сверкая немеркнущими красками, священная во всех смыслах слова, книга лежит под стеклом на витрине. Раз в меся сотрудник музея переворачивает одну страницу. На стенах святятся увеличенные фотографии таинственных кельтских узоров, причудливых фигур, гибких животных – свидетельство золотого века Ирландии.

 Пологие холмы катились мимо окон автобуса, как волны. Домики за невысокими изгородями, белые комочки овечек, прозрачные речки.

– Обратите внимание, – сказал Грег, – посреди поля стоит невысокий холмик с двумя-тремя деревьями. Это место, где живут феи. никакой фермер не тронет его, и даже если прокладывают дорогу, то предпочтут обойти стороной. Спросишь: «Ты что, правда веришь в фей?» Он руками замашет: «Ты что, как ты мог подумать!» А потом добавит: «но зачем ссориться с ними?»

 Мы едем в Ньюгрейндж – так неожиданно называется древнейшее место не только в Ирландии, но и в Европе. В этой долине жили и строили свою цивилизацию люди неолита.

 Высокий холм венчает круглое приземистое строение, которое мы назвали бы курганом. Самое древнее крытое сооружение, оно старее Стоунхенджа и даже египетских пирамид. Построено оно из огромных, подогнанных друг к другу плоских камней, а снаружи выложено белым кварцем. Гранитные монолиты по реке на плотах привозили издалека, используя рычаги, поднимали камни на холм и строили стены. Как сложно должно было быть устроено общество в те далекие неолитические времена, чтобы выполнить работу, требующую организованности, изобретательности и дисциплины. И как высока должна была быть цель, с которой возводили первый каменный собор!

 Вход в здание преграждал длинный камень. На нем от края до края вились таинственные спирали, вырезанные древним человеком. Какое послание заключено в этих линиях? Кому оно направлено: небесам или потомкам?

 Нас всех, приехавших на автобусе, разбили на мелкие группы. По проходу, такому узкому, что иногда протискиваться приходилось чуть ли не бочком, провели внутрь, в погребальную камеру, где в трех нефах располагались ритуальные чаши.

– Когда археологи провели раскопки, – рассказывал экскурсовод, – то неожиданно обнаружилось  еще одно невероятное значение этого памятника. Посмотрите, – он показала на проход, по которому мы только что пришли, – видите, над входом, отделенное плоским камнем, расположено узкое окно. Один раз в году, двадцать первого декабря, в день солнцестояния, утреннее солнце бросает свой луч в эту прорезь. Свет падает золотой дорожкой на пол, бежит по коридору и внезапно освещает все это пространство! Кстати, – добавил Грег менее торжественно, – вы можете стать участниками лотереи. Победители – три человека – получают право присутствовать при этом уникальном событии!

 «Нет, – подумала я, – я не стану участвовать в лотерее. надо быть ирландцем, чтобы со всей мощью кельтского воображения чувствовать эту удивительную связь зеленого пространства, спиралей, начертанных на древних камнях, и золотого луча, посланного с небес в урочный час».

– Глендолох, – сказал Грег, – это не просто красивое место. Красивых мест в Ирландии много. – Он подумал и добавил: – Вся Ирландия красивая. – Потом помолчал немного, пережидая наше бурное кивание, и продолжил: – Это место силы.

 Наш настоящий ирландец провожал нас на автобус, направляющийся в графство Виклоу через горы, через торфяные болота, к руинам монастырского города Глендолох. Грег волновался, отправляя нас одних в путешествие.