И тут Пиксель заметил, как над острой крышей собора поднимается белая тартана. Даже на таком расстоянии капитан разглядел высокий хвост и золотую эмблему Охранительного Бюро. Он ведь уже встречал этот транспортник — когда только прибыл на Рейвенхольд. Почему-то в голове корсара всплыл образ Ефросиньи Прониной. А затем головная боль усилилась. Сгоревший заживо Эпплуорт и хохочущие охранители-аристократы… И Карл Птитс, о котором не знал никто, кроме самого Пикселя. Лучше бы капитан продолжил сражаться с Освободителями и пиратами, как раньше.

Пешком он добрался до военного космопорта, куда его направили. На контрольно-пропускном пункте он просто назвал своё имя:

— Я Пиксель, корсар. Охранительница Пронина…

Флотский служащий в синей форме только просканировал капитана сверху вниз и посветил ему в глаза фонариком.

— Пройдёмте, — без эмоций сказал рейвенхольдец.

Корсара привели в каморку, где ему выдали вещи. Пиксель обрадовался, вешая на пояс ножны и кобуру с пистолетом — всё же без оружия он чувствовал себя как без рук. И наконец-то рядом был старый добрый корсарский патент, дарованный ещё губернатором Фоксом.

На площадке Пикселя ждала служебная лодка, которая довезла его до орбитальных доков. Пройдя по серым коридорам, капитан через стыковочный шлюз попал на родной бриг.

— Привет, ребята, — улыбнулся он всем, ступив на мостик.

— Хорошо, что тебя отпустили, — пробасил Босс.

— Было бы странно, если нет, — ответил Пиксель.

— Ты сейчас снова стал собой, кэп, — подметил Антимон.

И действительно, прежний жизнерадостный настрой и бодрость духа постепенно возвращались к капитану. Может, он просто находился в своей тарелке?..

— Ты прав, Антимон, — он похлопал того по плечу. — Мне надо переговорить с Бримстоуном.

Пиксель прошёл через раскрывшиеся двери в свою каюту. Обиталище капитана было небольшим и аскетичным. Из убранства там были только откидная кровать, столик с банками пива и компьютером и пара встроенных шкафов. На ребристых металлических стенах висели плакаты музыкальных групп, которые нравились корсару с детства, и фотография зекарисского пляжа из какого-то календаря. От решётчатых ламп, закреплённых на скошенных углах под потолком, лился слабый жёлтый свет, а подвешенный в центре вентилятор неспешно разгонял потоки затхлого воздуха. За длинным вытянутым окном виднелись конструкции верфи и дымчатый шар Рейвенхольда. И, главное, на стекло не капал дождь, который уже успел поднадоесть.

Устало вздохнув, Пиксель снял оружие и положил рядом с собой на помятое покрывало. Он потянулся к столику и нажал пару кнопок на проекторе, стоявшем рядом с банкой пива «Хайдеггер» и раскрытым пакетом сухарей. Над металлическим диском возник Бримстоун — маленький, зелёный и прозрачный.

— Здравствуй, Пиксель, — сказал старый рейвенхольдец, держа в руке трубку.

— Господин губернатор, — капитан вытер пот со лба. — В общем, большое вам спасибо.

— Не стоит благодарить, — отмахнулся Бримстоун. — Я верю, что ты непричастен к его побегу и честно выполнял свой долг перед Империей. На самом деле тебе повезло, что у меня остались связи на родной планете, иначе вытащить тебя было бы невозможно.

— Да уж, со здешними охранителями лучше не связываться, — признал Пиксель.

— Потише, а то О’Доэрти здесь рядом. Да и твоя работа с Бюро не закончилась. И главный охранитель Рейвенхольда Грейвулф, и сам Великий Охранитель Баррада уверены, что Одержимый не завершил свои чёрные дела и дальше отправится на Великородину.

— Великородину? — корсар не горел желанием оставаться в центральных мирах.

— Да, — подтвердил Бримстоун. — Как мне сообщили, он хочет что-то найти и проник в Рейвентауэр за данными. И теперь наверняка понял, что искомое может быть на Великородине. Я прошу тебя, Пиксель. Доведи это до конца. Останови его. Сейчас это более важная задача, чем Освободители.

— Хорошо, господин губернатор.

Корсар даже обрадовался такому распоряжению. Он обязательно докопается до правды и поможет Карлу Птитсу, как тот просил. Или же убьёт его как опасного террориста и вредителя Империи…

— Охранительница Пронина полетит с тобой на своём корабле, — продолжал Бримстоун. — До конца операции ты переходишь в её подчинение.

— Что ж, это было ожидаемо, — пожал плечами Пиксель.

— Удачи тебе. Дело очень серьёзное, и она тебе понадобится.

— Спасибо, господин губернатор. С наступающим вас!

— И тебя с наступающим, — улыбнулся правитель планеты.

Голограмма погасла. Капитан положил подушку у стены и опустил на неё голову.

Вскоре в каюту постучали.

— Входи.

Автоматическая дверь открылась, и вошёл Михаил Искандер:

— Кэп, дали добро на вылет из дока. И ещё охранители прислали инструкции, просили ознакомиться.

— Задай курс на Великородину, — капитан посмотрел на канонира невидящим взглядом. — А документы я почитаю, как прибудем.

— Сделаем, кэп!

Михаил покинул каюту, и Пиксель запустил на компьютере видеопроигрыватель. Под весёлую музыку кошка отчаянно пыталась побороть своё отражение в зеркале, теребя его лапами. Не в состоянии ухватить врага, она ударилась о стекло и упала, и раздался звонкий закадровый смех.

Капитан тоже засмеялся. Он лениво взял банку «Хайдеггера» и постепенно её осушил. Давно Пиксель так не отдыхал — если это можно было назвать отдыхом. Выбитый из колеи, сейчас он отчаянно цеплялся за привычное. А затем вспомнил, как смотрел похожие ролики вместе с Карлом, и перед его взором вновь возник худой человек в плаще и разбитой маске, стоящий под дождём у горящего флаеробуса.

Пиксель протёр глаза, качая головой. Он выключил видео, вернул подушку в изголовье кровати, залез под одеяло и лёг спать. Капитан совсем вымотался, а на Великородине силы ему точно пригодятся.

За бортом корабля зажимы и манипуляторы доков уходили вдаль вместе с затянутым тучами Рейвенхольдом. Пиксель лишь вздрогнул, когда ставни на окне захлопнулись, и бриг совершил прыжок в гиперпространство.

* * *

Люди с накладными клювами что-то возили на колёсиках за затылком Фридриха, гремя некой аппаратурой.

— Пыточные установки? — громко спросил Грюнвальд. — Да у вас мощностей побольше, чем у охранки!

— Ты нам всё расскажешь, — безапелляционно ответил кто-то из «Чумы».

— Размечтались, змеи подколодные, — бросил Фридрих. — Делайте что хотите, всё равно ничего не узнаете!

— Посмотрим.

Механизмы под Арианом заработали, и кушетка с ним поднялась, встав почти перпендикулярно к полу. Грюнвальд понял, что находится в том же просторном подземном помещении с аппаратурой в центре и кислотным отстойником по краям.

Безликие прихвостни «Чумы» нахлобучили ему на голову громоздкий шлем, подсоединённый проводами к чему-то сзади. Они что, собрались сканировать его мозги?

Ариан заметил, что по прозрачной трубке в его левую руку течёт какая-то жидкость. Он затрясся, инстинктивно пытаясь освободиться, но вскоре неведомая сила погрузила его в царство сна.

Очнулся Фридрих на улице города. С серых стен многоэтажек сыпалась штукатурка, а на грязном асфальте валялись мятые банки «Хайдеггера» и «Старины Декстера». Между неприметными зданиями по возведённому над землёй мосту, пыхтя, ехал монорельсовый поезд, ребристые стены которого были разрисованы примитивными граффити из баллончиков, а выше, под блёклым небом, летали редкие флаеры. Пахло топливным смрадом.

Заксенвельт. Беднейший мир сферы влияния Кригсхайма, если не считать совсем уж фронтира. Родина Грюнвальда. Фридрих ощутил, что стал мелким, с короткими руками и ногами. Он глянул в покрытую разноцветными разводами лужу мутной жижи и увидел там несуразное, безусое и безбородое лицо мальчишки с растрёпанными чёрными волосами.

Улица растворилась, и Ариан оказался в маленькой комнатушке — бетонной коробке, кое-как украшенной плакатами дальних миров и потрёпанными искусственными цветами. Такая же потрёпанная жизнью мать наблюдала, как маленький Фриц ест скудную пищу с химзавода.