Вежливость Эвана в свете сложившейся ситуации никак не укладывалась у Алекс в голове. Они с Брук стояли, прислонившись спинами к книжным шкафам.

Эван подошел к столу Кена, на котором были разложены архитектурные планы пристройки. Это перемещение создало для Алекс возможность сбежать, но она не осмелилась сделать рывок. Эвану потребовалась бы одна секунда – даже меньше, чтобы всадить ей пулю в спину.

Эван взял со стола полупустую бутылку Johnnie Walker Blue Label, драгоценного напитка Кена. Откупорил, поднес к губам и сделал большой глоток. Его сильно трясло. Он почти опустошил бутылку.

Заговорила Брук:

– Эван, пожалуйста. Будь благоразумен. Мы должны помочь Кену!

– Помочь ему? – крикнул Эван. – Помочь? Ладно, давайте поможем Кену! Да, точно, я же только что спас его от тюрьмы за изнасилование. – Он оглядел неподвижное тело Кена, поднимая бутылку, словно произнося тост. Выпил еще. Отняв бутылку от губ, он сказал: – За тебя, Кен. Рад помочь.

– Послушай, мы знаем о Мэнди, – вступила Алекс, – о том, что Кен сделал с ней в старшей школе, но это не причина для…

– Мэнди?! – крикнул Эван, оборвав Алекс на полуслове. – Какое, черт возьми, мне дело до Мэнди Кумар? Я говорю о своей дочери – я говорю о Райли!

Глава 51. Летти

Я вижу, как моя мама вместе с Брук идет к дому дяди Кена, и следую за ней. Джей знает, куда я направляюсь, и не делает никаких попыток остановить меня. Интересно, известно ли моей маме то, что я только что узнала от Джея, – о фотографических доказательствах, которые я никогда не смогу выкинуть из памяти.

В тот момент, когда я переступаю порог дома дяди Кена, я понимаю – что-то не так. В воздухе тяжело витает странный запах. Я слышу голос Эвана, доносящийся из кабинета Кена.

– Она еще ребенок! – рычит Эван, и я сразу понимаю, о ком он говорит.

Фотографии в телефоне Райли были весьма откровенными.

Кен и Райли. Мужчина постарше, с которым она встречалась, – парень-с-зонтиком, – был отцом ее парня и моим дядей. Я тогда не разглядела его как следует, не заметила его машину у отеля и не увидела его лица в баре той туманной, дождливой ночью, но теперь, когда мне все известно, картина обретает абсолютный, ужасный, кошмарный смысл.

Неудивительно, что Дилан перестал разговаривать со своим отцом. Неудивительно, что он устроил передозировку и выбросил телефон. Его попытка самоубийства была гораздо больше связана с предательством его отца, чем с моим поступком.

Я и раньше видела, как Дилан пользовался телефоном Райли. Тогда он не спрашивал ее код, и похоже, она и не подумала поменять его после того, как они расстались. Дилан уже считал себя неудачником. Если добавить к этому угрозу шантажа и отвратительное открытие, что его отец спал с его девушкой? Я бы сказала, что это было бы слишком почти для любого, но особенно для такого чувствительного человека, как мой кузен.

Но я не могу думать о Дилане или о фотографиях, которые были у Райли в телефоне, – селфи, на которых они с дядей Кеном вместе в постели, их обнаженные тела, прикрытые лишь простынями, спасибо Богу хоть за это. Сейчас мои мысли занимает безопасность моей матери. Я видела, как она вошла в дом, и я слышу в голосе Эвана интонацию, которая мне не нравится. Я не совсем понимаю, что происходит, хотя у меня есть глубокое, мрачное предчувствие, что моя мать в серьезной опасности.

Инстинкт подсказывает, что нужно вести себя тихо, но необходимость увидеть, что происходит, заставляет меня медленно приближаться к кабинету дяди Кена. Моя спина прижимается к стене, пока я пробираюсь по коридору, опасаясь, что мое бешено колотящееся сердце выдаст меня.

– Он спал с ней! Он спал с ней! Он занимался сексом с моей дочерью! – вопит Эван. – Я узнал от Уиллоу, что Райли встречается с каким-то парнем постарше, решил проследить за ней, проверить этого парня, она ведь ничего не рассказывала. Слежка – в этом я хорош, верно, Брук? – Эван звучит как сумасшедший – его речь торопливая, искаженная, а слова невнятные, как будто он пьян. – Я не хотел этого делать! Я пришел сюда не для того, чтобы стрелять в него. Я просто хотел встретиться с ним лицом к лицу. Я сказал ему, что приеду, что хочу поговорить – вот и все. Но он, должно быть, знал или, по крайней мере, подозревал, в чем дело, потому что пистолет лежал у него в кабинете, на столе, прямо перед ним. – Эван делает паузу. Я слышу плеск жидкости и предполагаю, что он глотает виски. Он кашляет так, словно поперхнулся.

В этот момент я нахожусь примерно в полутора футах от входа в кабинет Кена, но не осмеливаюсь показаться на глаза. Я в панике и боюсь достать свой телефон, потому что он будет создавать шум, если я попытаюсь написать отцу.

– Я сказал ему, – продолжает Эван, – Кен, ты полный кусок дерьма, как ты мог переспать с Райли? Следующее, что я помню, – он наставил на меня пистолет. На меня! Я отец его жертвы, а он обращается со мной, как с преступником? Поэтому я выхватил у него ствол. Я оказался намного быстрее, чем он думал, Кен всегда переоценивал свои спортивные способности. Мы немного поборолись, и я победил. Как только я направил на него пистолет, он стал не таким уж крутым. Умолял сохранить ему жизнь, твердил, что мы можем все обсудить. Я ответил: «Обсудить что? Ты не можешь исправить то, что натворил. Ты воспользовался несовершеннолетней – моей дочерью. Знаешь, это называется растление. Ты думаешь, что заслуживаешь прощения? Ты не заслуживаешь второго шанса. Ты не можешь вернуть назад то, что сделал». А потом я выстрелил в него. Вот как все произошло. Именно так. Я выстрелил три раза, в грудь.

Я прикрываю рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. В этот момент я вижу, как дверь в подвал медленно открывается – и, слава богу, бесшумно. Это Мэнди Кумар, передвигающаяся крадучись, мне кажется, так ведут себя грабители.

Что она здесь делает? Почему поднялась из подвала?

К черту. На это нет времени.

Наши глаза встречаются. Прежде чем она успевает что-либо сказать, я прижимаю палец к губам. Серьезное выражение моего лица дает понять, что ей нужно помолчать. Я жестом приказываю ей прижаться к стене с противоположной от меня стороны. Она делает это бесшумно, словно привидение.

– Эван, ты хладнокровно стрелял в него, – говорит моя мама. – Возможно, ты убил его.

Эван смеется почти маниакально.

– Да… Да, наверное, я это сделал. Я действительно это сделал. – Он произносит это так, будто только что осознал произошедшее.

– Ты должен сдаться полиции, – продолжает моя мать. – Мы должны попытаться помочь Кену.

Следующим звучит голос Брук:

– Ты не такой человек. Есть причина, по которой я никогда не заявляла на тебя в полицию. Я никогда не боялась тебя. У тебя просто были проблемы, вот и все, но ты не убийца.

– Очевидно, теперь я им являюсь, Брук, – отзывается Эван. – И тут есть большая проблема. Я только что признался в этом двум свидетелям. – Он смеется, как будто не может поверить в собственную глупость.

Я тоже не могу поверить в собственную глупость, потому что тянусь за телефоном. Есть риск, что я выдам себя, но я не могу позволить страху помешать мне обратиться за помощью.

Глаза Мэнди становятся круглыми, как луна. Я уверена, что она боится того же, что и я. К счастью, звуковых сигналов нет, но у меня так трясутся руки, что я боюсь уронить это чертово устройство. Я набираю текстовое сообщение – не могу позвонить, не могу говорить – и последнее сообщение, которое я отправила, было Джею, так что я продолжаю этот диалог.

Страх и ужас не мешают моим пальцам работать. Мне удается напечатать:

«Позвони в полицию».

Отправлено.

Следующее сообщение:

«911».

Отправлено.

Следующее сообщение:

«Убийство».

Отправлено.

– Что мне теперь делать? – спрашивает себя Эван.

Наверное, пить, потому что слышу звук глотка и еще больше хлюпанья.

– Позволь полиции разобраться с этим, Эван, – уговаривает его моя мама. – Ты не должен усугублять ситуацию.