Если бы выйти замуж было так же трудно, как развестись, Алекс подозревала, что через несколько лет она осталась бы без работы. За свою карьеру Алекс слышала множество жалоб, которые на самом деле требовали консультации психотерапевта. Эмоции были жарче, чем в сауне, а между будущими бывшими супругами тянулись длинные нити обид, на которых висели бусины разочарования.

Он постоянно работает.

Она игнорирует мою семью на праздниках.

Мы вообще не занимаемся сексом.

Он не понимает, что означает слово «бюджет».

Эти пары стремились к тому же, в чем нуждались все люди, пришедшие в этот мир: к связи и принятию. В некотором смысле Алекс ненавидела то, что ее работа ставила ее в эпицентр такого количества негативной энергии, но это также являлось ее призванием. Она была своего рода пожарным, тушившим конфликты здесь, там и вообще повсюду.

Следующие два часа были на удивление продуктивными. Эбби и Джарред согласовали график родительских обязанностей – как они будут проводить большинство крупных праздников, кто будет отвечать за поход к врачу – и некоторые вопросы, связанные со школой.

Когда они приближались к запланированному перерыву, Алекс заметила, что пропустила звонок из офиса Ника. Ник никогда не пользовался рабочим телефоном, чтобы позвонить ей.

Алекс объявила перерыв пораньше и поспешила в свой кабинет, чтобы перезвонить. Его мобильный телефон переключился на голосовую почту, поэтому она набрала номер офиса. Администратор Ника перевел ее на его линию.

– Привет, милый, у меня просто первый перерыв. Я видела, что ты звонил. Что-то не так?

– Да, – ответил Ник, – я не могу найти свой телефон. Может, ты случайно закинула его к себе в сумочку утром? Наши чехлы для телефонов похожи друг на друга.

Алекс проверила свою сумочку. Конечно же, там лежал телефон Ника.

– О, детка, мне так жаль, – сказала Алекс. – Наверное, я слишком торопилась сегодня утром.

Это было правдой, по крайней мере частично. Она была измотана, потому что проспала. Как ни старалась, Алекс не могла припомнить, чтобы клала телефон в сумочку, не говоря уже о двух. Ее единственным четким воспоминанием об этом утре было то, как она перекладывала пустые винные бутылки из корзины для вторичной переработки на дно мусорного бака, чтобы они стали менее заметными.

– Ладно, ничего страшного. Хорошо, что он у тебя. Но мне нужен один номер, чтобы перенести встречу с новым клиентом, я ввел его контакты в телефон.

– Разве он не синхронизирован с твоим iCloud?^[20] – уточнила Алекс.

Ник застонал.

– Милая, я не понимаю, что все это значит. Что такое iCloud?

– Как ты можешь быть таким умным и все же…

– Не говори этого. – Ник наконец-то придал своему голосу нотку легкости. – В моем iCloud темно и штормит, так что просто напиши мне номер, хорошо?

Он дал ей код доступа, и Алекс нашла нужный номер.

– Послушай, ты так и не прислал мне ту очаровательную фотографию Зои во дворе, которую сделал на днях. Не возражаешь, если я отправлю ее себе, пока твой телефон у меня?

– Давай, – разрешил Ник. – Всё, мне нужно срочно позвонить тому парню. Спасибо за вашу помощь. Я должен жениться на вас.

– Слишком поздно, – ответила Алекс. – Я уже занята.

Она закончила разговор с чувством благодарности или, по крайней мере, с большой уверенностью в том, что они с Ником совсем не похожи на Джарреда и Эбби. Их брак не был идеальным – никакие отношения никогда не бывают идеальными, – но фундаментальные составляющие здорового союза были налицо. У них просто небольшое затишье, и все. Проходящая фаза разъединения, вероятно, вызванная боязнью пустого дома.

Она открыла приложение «Фотографии» на телефоне Ника и начала прокручивать. Картинки, в основном семейные фотографии, проплывали у нее перед глазами, как калейдоскоп ее жизни с Ником. Все это происходило слишком быстро. Она давно перестала сожалеть о том, что они остались семьей из трех человек, но из-за скорого отъезда Летти внутри нее что-то разладилось. Ее печаль казалась несоразмерной тому, что было необходимой частью жизни.

Вы выращиваете их с корнями и крыльями. И все же…

В конце концов Алекс нашла фотографию Зои, но кое-что еще привлекло ее внимание. Она колебалась долю секунды, прежде чем ее дрожащий палец нажал на изображение, которое казалось явно неуместным.

Она чувствовала, что нетвердо стоит на ногах. Ее зрение расплылось, дыхание стало прерывистым, когда она почувствовала, как что-то сильно сжало ее сердце.

С экрана на нее смотрела с соблазнительным выражением лица, одетая в откровенное черное кружевное белье, прямо из журнала для взрослых, никто иная, как Брук Бейли.

Глава 19. Летти

Я делаю то, что сделала бы любая почти восемнадцатилетняя девушка после того, как ее отверг самый сексуальный парень на планете. Я обращаюсь к Google. Мой первый поиск приводит меня к статьям о том, как справляться с отвержением – множество бесполезных советов о том, как понять, что отвержение причиняет боль (ни хрена себе), практиковать заботу о себе (произносить небольшие подтверждения о том, какая я классная, короче, чепуха), проводить время с людьми, которых я люблю, и бла-бла-бла.

Я почти ничего не ела с тех пор, как Джей рассказал, что он какой-то хищный паукообразный. Оглядываясь назад, я понимаю, что татуировка со скорпионом кажется ужасно удобной, будто он сделал ее только для того, чтобы использовать эту дурацкую историю с лягушкой и мягко отшивать девушек.

Все, что я знаю наверняка, это то, что я ему нравлюсь не так, как он мне, и у него не хватило духу разбить мое сердце. Это делает Джея еще милее и добрее в моих глазах, и это заставляет меня хотеть его еще больше. Итак, насколько всё запутанно?

С тех пор я пришла к почти невыносимому осознанию того, что Джей – олицетворение окружавших меня во все времена людей и что никто никогда не полюбит меня. Я просто нежеланна и непривлекательна. Мое тело недостаточно горячее. У меня недостаточно хорошие гены, что технически делает этот момент глубокой жалости к себе виной моих предков.

Что мне нужно, так это кто-то, кому можно посочувствовать, кто-то, кто действительно испытывает унижение и боль, которые следуют за отказом. Но мы с друзьями отдалились друг от друга еще больше, настолько, что наша болтовня в социальных сетях ограничивается короткими мемами и звуковыми сообщениями длинной в пару секунд.

В моей спальне сидит Зои, поэтому я возвращаюсь в Google и набираю: «Могут ли собаки чувствовать отказ?»

Оказывается, когда кто-то это делает, собаки поджимают хвосты между ног и опускают уши, пытаясь казаться маленькими, потому что они не хотят ощущать себя обузой для своих хозяев. Это именно то, что я бы сделала прямо сейчас, если бы у меня имелся хвост. Я хочу стать маленькой. Я хочу исчезнуть, перестать быть обузой, позволить миру забыть обо мне.

Поскольку это все-таки не вариант, я плюхаюсь на кровать и обнимаю Зои. Я читала, что предложение утешения другим – хороший способ залечить наши собственные раны. Я ловлю себя на том, что шепчу своей собаке:

– Ты чувствуешь себя такой же маленькой, как я? Чувствуешь ли ты себя незначительной и совершенно одинокой? Неужели ты чувствуешь себя настолько смущенной, что хочешь умереть?

Зои энергично виляет хвостом, прежде чем лизнуть меня в лицо. У нее изо рта пахнет так, словно она залезла в мусорное ведро.

Мой план отомстить Райли Томпсон кажется совершенно неправильным. Да, она мучила меня в средней школе, сдала руководству в старшей, но теперь я вижу, что я не Джей Кумар. Он готов зайти слишком далеко, давить слишком сильно, потому что такова его натура. Это не мое. У меня просто не хватает духу причинять боль другим людям.

Дерьмо. Теперь я определенно получу четверку по психологии. Весь смысл был в том, что я отомщу и напишу убийственную статью, используя знания из первых рук о том, на что похожа месть. Но эти чертовы исследователи, возможно, правы. Несмотря на то, что Райли заслуживает возмездия, я уверена, что не буду чувствовать себя хорошо после того, как отомщу.