Кромешная тьма прерывается яркими кратковременными вспышками и снова заполняет пространство. Воздух тяжелый, он давит на грудь своей широкой стопой. Продолжать дышать, несмотря на сдавившее горло. Продолжать верить в то, что скоро в груди разольется чистейший воздух, в котором слышно падение звезд. Туман в голове не хочет растаять, он окутывает сознание, держа его в запертой комнате, где можно ладонью коснуться боли и отчаяния. Сердце замедляет ход и словно вовсе желает прервать дорогу. Удар, снова удар, мелкими шажками оно неуверенно продолжает путь, медленно, обдуманно, словно боится оступиться. Стены в тёмной комнате, где страх почти задушил надежду в светлую действительность, постепенно сужаются, вытесняя все чувства и сумбур в остатках сознания. Дышать становится всё труднее. Несмотря на отсутствие контуров жуткой комнаты, есть ощущение, что она сузилась до размеров грецкого ореха. Протягиваю лёгкую, почти невесомую руку, не видя её перед собой в чернилах пространства. Она провалилась во что-то тёплое, воздушное. Мыслей нет, страх покидает сознание. Пытаюсь поднять ногу и не ощущаю её, она словно соткана из тончайшей паутины, направляюсь в тёплую, воздушную стену. Она манит своим уютом, притягивает, словно, обещая вечный покой. Не чувствуя тела, передвигаюсь в мыслях, вливаясь в ощущение воздушности. Не знаю для чего это, не знаю, что там меня ждёт, просто двигаюсь, чтобы не остаться в маленькой чёрной комнате, с размером в грецкий орех, наполненной страхом и отчаянием.

Впереди, словно в густом молочном тумане появляется огонёк. Он дрожит, словно вот-вот потухнет, продолжаю движение, не касаясь поверхностей, не чувствуя тела и пространства. Он стал гореть ярче, призывая не останавливаться, но не прекращая дрожать, намекая на то, что скоро совсем исчезнет и снова наступит кромешная удушающая тьма. От огонька не много света, но он даёт надежду. На что? Не знаю. Просто не так страшно, он успокаивает, не позволяя утонуть в море печали. Огонёк совсем близко, он обретает контур. Очертание его напоминает что-то до боли знакомое, но в сознании пустота. Я остаюсь рядом, завороженно глядя на него. Он говорит со мной бесшумно, не представляясь и не прекращая дрожать. Я не слышу слов, не понимаю его, все сливается в один сплошной звук. Силюсь разобрать хоть что-то в его непрерывном бормотании. Закрываю глаза. Снова кромешная тьма. Но мне не страшно, я разбираю отдельные слова. Огонёк просит идти, двигаться куда-то. Он не говорит куда, он просто просит.

Снова открываю глаза, исчезли звуки, тот самый спасительный свет, дающий надежду, всё исчезло. Паники нет, нет страха и боли. Больше нет ничего. Я не хочу уходить, боюсь никогда не увидеть тот самый огонёк, что наполнил меня светом и оставил уголёк надежды. Я остаюсь здесь, я обязательно его дождусь.

– Знаешь, я всегда была очень правильной, с детства поиграв, складывала игрушки на свои места, не разбрасывая по полу. В школе училась хорошо, учителя не уставали хвалить меня, ездила по городским олимпиадам, занималась баскетболом и выигрывала в соревнованиях. Хотя в детстве у меня не было недостатка в друзьях, став старше, я осознала, что не каждого можно назвать другом. И настоящих друзей можно было пересчитать по пальцам одной руки. После этого осознания моими лучшими друзьями стали книги, их я прочла несчетное количество. С мальчиками отношения не заводила, они мне были совсем не интересны в подростковом возрасте. Позже, когда поступила в университет, я встретила свою первую любовь, он был моим однокурсником, очень популярным на нашем потоке, играл на гитаре на всех мероприятиях, занимался профессионально футболом. Отношения наши длились несколько лет, я готова была ради него на всё. Если бы нужно было ради него умереть, я бы умерла, не раздумывая. – я задумчиво, бесцельно водила по запотевшему боковому стеклу машины указательным пальцем. – Это было настоящее чувство, и по закону жанра, моя первая любовь меня чуть было морально не убила. Отношения были сложные, болезненные, встречались долго, впрочем, как и расставались, тоже болезненно и долго. Я думала, что не переживу разрыва, несмотря на то, что была его инициатором. – перестав водить по стеклу пальцем, только сейчас заметила, что вывела на стекле имя своей первой любви. – Но я не умерла, вопреки всем моим ожиданиям. Я научилась дышать без него. Думать, радоваться, мечтать. Я училась всему заново. Преодолевала сложности шаг за шагом, не замечая, как в кровь разодрала голые ступни, не привыкшие к ходьбе в одиночку. Я долго не могла научиться не думать о нём. – палец на стекле выводил уже другое имя. – И знаешь, если бы не один человек, я бы, наверное, потеряла веру в лучшее, в чистый воздух, в детский смех, в запах дождя на пыльном асфальте. Он спас меня от депрессии, вырвал из омута страданий и разочарованности. И я благодарна ему была за это. Я окунулась в новую любовь с головой, стараясь забыть о прошлом. Ты, наверное, думаешь, что я эгоистично поступила, забывшись в другом человеке, растворяя в новых отношениях боль и разочарование прошлого?

– Ты поступила так, как велело тебе сердце. Кто знает, быть может, не столько он тебя спас, сколько ты его? – любимый коснулся моей холодной ладони, обжигая кожу прикосновением. Я посмотрела на его большую ладонь, на фоне которой моя казалась такой детской.

– Не знаю. Я всегда стремилась поступать правильно, боялась причинять близким людям боль, хоть и неосознанно делала это. Это невероятно, но ты – мой единственный безумный поступок за всю мою жизнь.

– Безумный поступок? – он засмеялся, заставляя сердце бежать быстрее.

– Принципы, от них не убежать. У одних есть принципиальные позиции в жизни, другие не привыкли копаться в себе и живут хаотично, не задумываясь. У меня до встречи с тобой были принципы, от которых я и не думала отступать, только вот все изменилось, когда я обрела своё Море. – я плотнее закуталась в куртку.

– Ты замёрзла, мышка? – он включил печку в машине, притянул меня к себе. Я сидела, не шелохнувшись в его объятиях, зажмурив глаза, вдыхая аромат его одеколона, смешанный с запахом его тела, и боялась открыть глаза. Меня сковал страх, что всё, что сейчас есть вокруг меня исчезнет. Этот страх не покидал меня никогда, когда я была с ним.

– Нет ничего приятнее дышать тобой. – я не открывала глаз.

– Нет ничего приятнее касаться твоих волос. – вторил он мне – Чувствовать тепло твоего тела и стук сердца, мышка. Но ты не договорила, я тебя перебил. – он чуть отстранился, и на мгновение на душе стало пусто.

– Да что, собственно, рассказать ещё, Море, я была счастлива совсем недолго. Он был моей тихой гаванью, моим островом в море страхов, разочарований и боли. С ним я чувствовала себя так уютно и спокойно… Спокойствие – вот, что его рознило с моей первой любовью. Я упивалась его спокойствием, оно меня исцелило от ран, что нанес Ураган. Я снова стала мечтать, чувствовать. Это так важно человеку, научиться снова дышать, убрав колено разочарований с груди. Но потом пришло насыщение спокойствием, я как, усталый обезвоженный путник, укрывшись в тени редкого дерева, напившись вдоволь ключевой воды, обрела силы идти дальше по своему пути. Жестоко звучит?

– Нисколько. – ответил он.

– Я не жалею ни о чем. – продолжила я после небольшой паузы. – Знаешь, это ведь дорогого стоит! Я не жалею о том, что было, что ушло. Что тогда забылась в объятиях другого. Теперь я могу с уверенностью сказать, что я исцелилась, благодаря ему тогда. Исцелилась от болезненных первых отношений. И я благодарна тому, что у меня теперь есть.

– Ты говоришь так, словно сама себя успокаиваешь. Ты счастлива с ним? – было видно, что ему тяжело дался этот вопрос. Он никогда не спрашивал меня об этом, но сегодня решился, видно, от того что наш вечер наполнен откровениями.