Появилась новая разновидность социально ориентированных организаций – так называемые B-корпорации (англ. Benefit Corporation) – благотворительные корпорации, которые отражают веру в то, что секрет общественного блага кроется в просвещении крупного бизнеса. А, например, вовсе не в государственном регулировании. Парочка миллиардеров из Кремниевой долины финансирует инициативу по переосмыслению Демократической партии США. Один из них даже на полном серьезе заявил, что их целью является усиление голосов безвластных и снижение политического влияния богачей вроде них же самих.
Представители элит, стоящих за подобными инициативами, часто говорят об «изменении мира к лучшему» – идее, больше ассоциирующейся с баррикадами, чем с горнолыжными курортами. И все же мы живем в мире, в котором, несмотря на усилия элит исправить сложившееся положение, эти самые элиты продолжают присваивать себе абсолютное большинство плодов прогресса. В мире, где средняя продолжительность жизни гражданина США практически не выросла, где все государственные учреждения США, за исключением армии, потеряли доверие граждан.
Готовы ли мы отдать наше будущее, ускользающее от нас с каждой новой инициативой по якобы изменению мира к лучшему, в руки представителей элит? Готовы ли мы признать провал партиципаторной демократии[1]? Признать, что будущее за другими, «частными» способами внесения изменений в окружающий нас мир? Является ли немощное самоуправление в США поводом к тому, чтобы работать в обход него, позволив ему и дальше атрофироваться? Или все же осмысленная демократия, в которой все мы потенциально имеем право голоса, стоит того, чтобы за нее побороться?
Спора нет, представители сегодняшних элит, возможно, озабочены социальными вопросами больше, чем в любой другой исторический период. Однако же, опираясь на хладнокровие статистики, можно сказать, что эти же люди являются одними из самых хищных индивидов в истории. Отказываясь ставить под угрозу свой образ жизни и допускать жертвы со стороны сильных мира сего во имя общего блага, представители элит цепляются за такую социальную организацию, при которой они могут монополизировать плоды прогресса, возвращая символические объедки забытым мира сего, многим из которых не пришлось бы этим довольствоваться, функционируй общество правильно. В этой книге предпринимается попытка понять взаимосвязи между социальной озабоченностью подобных представителей элит и их хищничеством. Между выдающимися попытками помочь и выдающимся накоплением. Между эксплуатацией, а возможно, и поддержанием несправедливого статус-кво и попытками эксплуататоров исправить его хотя бы частично. Также автор пытается объяснить то, как представители элит видят мир, для того чтобы мы могли лучше оценить достоинства и ограничения их кампаний по изменению мира к лучшему.
Существует множество способов объяснить одновременно существующие социальную озабоченность и хищничество представителей элит. Первое объяснение заключается в том, что представители элит делают все, что в их силах. Мир таков, какой он есть. Система такова, какова она есть. Силы эпохи слишком велики, чтобы им противостоять. Наиболее везучие протягивают руку помощи невезучим. В рамках этого объяснения возможно допустить, что руку они протягивают лишь на самую малость, но все же протягивают. Другое, несколько более критичное объяснение, состоит в том, что инициативы представителей элит имеют добрые побуждения, но не соответствуют задаче. Что они направлены на устранение симптомов, но не затрагивают корень проблем, а следовательно, не приведут к фундаментальным изменениям. В рамках такого объяснения представители элит видятся увиливающими от более осмысленных реформ.
При этом же существует и еще более мрачное объяснение того, зачем представители элит встают во главе социальных изменений. Согласно ему, их усилия не только бесплодны, но и направлены на сохранение своего статуса. Ведь такая деятельность умиротворяет общественный гнев, вызванный отстранением общества от плодов прогресса. Она улучшает образ победителей. Сопутствующие ей частные и необязательные полумеры отменяют общественные решения, направленные на то, чтобы разобраться с всеобщими проблемами без благословения представителей элит.
Несомненно, социальные изменения, произошедшие благодаря представителям элит в наш век, принесли много хорошего и облегчают или даже спасают жизни людей. И все же не стоит забывать о словах Оскара Уайльда, сказавшего, что подобное стремление помочь со стороны представителей элит – отнюдь не решение проблемы, а ее усугубление. Более века назад, в столь же неспокойное время, что и нынешнее, он написал: «Подобно тому, как худшими рабовладельцами были те, кто с добром относился к своим рабам, тем самым не давая жертвам системы осознать весь ее ужас, а мыслителям – умозреть его, так и в нынешней Англии больше всего вредят те, кто пуще других старается творить доброо» (трактат «Душа человека при социализме», 1891).
Формулировка Уайльда сегодня может показаться радикальной. Разве может желание творить добро быть чем-то плохим? Еще как может – если творимое добро не более, чем пособник большему, но неприметному вреду. В наш век таким вредом является концентрация денег и влияния в руках меньшинства, фактически имеющего монополию на блага, получаемые от изменений. Добрые дела представителей элит не только не ставят целью снизить упомянутую концентрацию, но и приводят к ее увеличению. Ведь когда элита берет на себя лидерские функции в вопросе социальных изменений, она получает возможность изменить смысл, вкладываемый в слова «социальные изменения». И в первую очередь она старается устранить все, что могло бы угрожать победителям.
В эпоху, когда людей с влиянием и без него разделяет бездна, представители элит распространили идею о том, что нуждающимся необходимо помогать, но делать это лишь в рамках механизмов рыночных отношений, не нарушающих фундаментальной расстановки сил. Общество следует изменить так, чтобы не поменялась лежащая в его основе экономическая система, позволившая победителям выигрывать, а также взращивать многие из тех проблем, которым они теперь ищут решение. Распространенная верность подобному закону помогает объяснить то, что мы наблюдаем вокруг. А именно – борьбу сильных мира сего за «изменение мира к лучшему» в таком виде, который кардинально ничего не меняет. А также – за «вливание денег обратно в общество» в манере, сохраняющей не имеющее оправдания распределение влияния, ресурсов и возможностей. Существует ли лучшее решение?
Хосе Анхель Гурриа, генеральный секретарь Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) – действующего в интересах богатейших стран исследовательского и задающего политический курс учреждения, – недавно сравнил превалирующую позицию представителей элит с позицией вымышленного итальянского аристократа Танкреди Фальконери[2], заявившего, что «если мы хотим, чтобы все осталось на своих местах, придется многое поменять». Если дела и правда обстоят так, то значительная часть окружающих нас благотворительных инициатив, инноваций и маркетинговых кампаний в духе «отдай что-то, чтобы получить что-то взамен»[3] может оказаться вовсе даже не стремлением к реформе, а механизмом самозащиты консерваторов. Мерами, призванными защитить представителей элит от таящих большую угрозу изменений.
Среди отодвигаемых на второй план проблем генеральный секретарь ОЭСР Хосе Анхель Гурриа назвал следующее: растущее неравенство в доходах, богатстве и возможностях; увеличивающуюся пропасть непонимания между финансистами и реальной экономикой; нарастающее расхождение в продуктивности работников, фирм и различных регионов; приверженность принципу «победитель получает большую часть» на многих рынках; ограниченную прогрессивность существующих налоговых систем; извращение и захват политической сферы и общественных институтов из-за интересов частных лиц; непрозрачность процессов принятия решений для обычных граждан и недостаточную их вовлеченность в них; несостоятельность системы образования и ценностей, которые мы передаем будущим поколениям. Представители элит, по словам Гурриа, нашли множество способов «поменять что-то поверхностно, без изменений на практике». Люди, которые бы от реальных социальных изменений потеряли больше всех, возглавили их. Зачастую это происходило с молчаливого согласия тех, кто в изменениях нуждается больше всего.
