Старший малыш захотел остаться у меня ночевать. Я не стала возражать, но заметила, что дочь в этот раз принесла с собой детскую зубную щетку и пасту, горшок и запасную одежду для ребенка. Во мне возникло чувство, что меня хотят насильно впихнуть во что-то старое, известное, но сердце мое томится по Неизвестности. Дочь начала говорить теплые слова о моей свекрови, своей бабушке, напоминая мне, как та помогала с детьми. Говорила, что есть заботливые, работящие, хорошие бабушки. В тот раз я совершенно осознанно и четко сказала дочери:

– Ты не сможешь заставить меня смотреть за твоими детьми. Буду брать ребенка только когда соскучусь.

– Я это поняла. Но он так любит тебя, постоянно просится к тебе. В прошлый раз, когда вы вдвоем входили к тебе во двор с пакетами фруктов в руках, это выглядело так мило со стороны, как два друга.

– Да, мы друзья.

Порядком мой рациональный ум измотал меня, напоминает разбалованного, необузданного, неудовлетворенного ребенка. И вдруг, как озарение, восклицаю:

– Постой, это ведь я, Аи, разбалованная и ненасытная! Сколько ни давай ей внимания, все мало! И в детях я это сейчас чувствую.

Посмотрела на все со стороны. Появилось видение, что моей душе было бы хорошо, если бы дети пришли ко мне всем сердцем и вместо пустых слов и подарков опустились передо мной на колени.

Встала в середине комнаты и представила, как дочь и сын искренне, со всем сердцем, опустились передо мной на колени. Внутри стало хорошо. Я наклонила голову, отвернулась от детей, повернулась лицом к маме, папе, свекрови, мужу, к дедушке и бабушке и опустилась перед ними на колени. Из глаз покатились слезы. Глубоко внутри почувствовала, что так давать и так любить может только Бог. Мы все Одно. Поразительно, как благодатно это отозвалось в моем внутреннем теле. Стою на коленях, чувствуя у себя за спиной детей, которые тоже стоят на коленях, а за ними их детей. Все стоят в благодарности и почтении перед чем-то Большим. Не знаю, что все это значило, но мне значительно полегчало. Когда встала с колен и пошла в другую комнату, на телефон пришло сообщение от мамы. Смотрю – написано: «Доброе утро, душа моя!»

Сижу и думаю: раз это так благодатно отозвалось в моем теле, значит, и другим это тоже поможет. Чтобы осознать то, что произошло, вновь представила дочь и сына на коленях перед собой – перед той, от которой они закрывались, которую отвергали, осуждали и пытались скорее вырваться из дома. Осознала, что это всё я передала детям, потому что, когда повернулась лицом к свекрови и мужу, увидела, как я ненавидела, осуждала и отвергала их, воздвигла крепкую стену, чтобы они не могли пробиться ко мне. Так же и дети в юности поставили такую стену передо мной, и я никак не могла пробиться к ним. А сейчас ясно вижу, как мама, свекровь и муж пытались мне помочь, но я наглухо закрылась от них. Слезы льются. Это Жизнь пыталась пробиться ко мне, помочь, а я всячески отворачивалась, отвергала, презирала самое дорогое, что есть. Истинная благодарность струится сквозь мое тело тому, что было, тем людям, которые окружали меня и любили. Любовь просачивается, проникает из ниоткуда в никуда.

Восхищение, озарение, удивление заполнили все тело, как бы твердя: «Получается, все Одно! Маленькая красивая девочка и неприглядная пожилая женщина – это одно! Сквозь страшную мысль заметить, ощутить красоту, доброту, святость».

Вечером дочь с малышом пришла навестить меня и сказала:

– Впервые за последнее время не хочу ничего спрашивать, что-то познавать, чем-то интересоваться, внутри полный «ноль».

– Удивительно, как это работает! В матери, то есть во мне, полный штиль, тишина – и это сразу отразилось на тебе. Значит, это правда, что состояние матери передается детям. Получается, у спокойной, довольной собой матери дети будут чувствовать то же самое. И это радует!

Дочь ушла, а я краешком глаза, очень осторожно, стала смотреть на то, что вместо меня жило жизнь. Вижу мысль «уходи отсюда, ты не моя дочь!». Жизнь вместо меня жила мысль «я никому не нужна, парни меня бросают». Смотрю дальше, в образе мужа возникла мысль «пошла вон!». Слезы. Тело ломит, присутствует легкая тошнота. И вдруг воскликнула:

– Я ошибалась! Я заблуждалась, принимая себя только за дочь, за девушку, за женщину, за мать!

В желудке появились несильные рези, с любовью глажу то место, приговаривая:

– Я люблю тебя, запуганная, недовольная, цепляющаяся женщина. Все хорошо! Ты такая добрая и хорошая! Вижу под всей этой злостью, гневом и возмущением тихую, нежную, хрупкую, славную женщину. Я люблю тебя, милая, добрая! Ты прости меня, чудесное, прекрасное, лучшее, что есть! Так случилось. Так надо было. Все позади!

Добрая слеза покатилась из глаз. Ясно вижу, что вместо меня поселилась и жила жизнь мысль, в которую я поверила. Я отождествилась с ней, придала ей реальность. И вот теперь, когда исчез, растаял образ мужа, кричавшего в ярости «пошла вон!», отождествление мое так и не унимается, держит меня. Чтобы подтвердить мысль, что я никому не нужна, подкидывает боли в теле, в нижней части ноги, в желудке, доказывая реальность своего существования. Теперь я тихо пытаюсь успокоить тело, проговаривая:

– Тело, не бойся, теперь между мной и тобой ничего не стоит. Смотри внутрь, чтобы не было ни одной мысли. Любая мысль имеет свойство раздуваться, расширяться, изменяться.

Внутри тишина. Я так и не поняла, что это все было. Мама-Жизнь, прости меня. Быть может, все это было нужно для того, чтобы попросить именно это прощение. Кто у кого просит прощения? Я не знаю. И никогда не узнаю.

…Сейчас, когда я совершенно свободна и нет особых дел, днем смотрю фильмы, а вечером выхожу на прогулку. Иду туда, куда ведут ноги. Пришла в свой любимый парк, на улице холодно, в парке тишина, лишь изредка кто-нибудь прогуливается с собакой. Прошла в глубину парка на любимую тропинку, иду и думаю: если не обозначать предметы, не описывать то, что наблюдаешь, значит, все, что меня окружает, это неизвестность, Тайна. В глубине парка очень уютно, почувствовала себя окруженной чем-то родным и близким. Я смотрела на небо, деревья и звезды. Как только произнесла слово «мама», из глаз потекли слезы. Буквально на миг, на одно мгновение почувствовала Аи так близко, как самое родное, как маму. Неизведанное чувство пронзило меня, слезы на глазах, вырвались слова:

– Аи хорошая, лучшая мама на свете, она просто боролась и выживала, как могла. Не по своей воле она превратилась в яростного зверя, готового порвать любого, кто посягнет на нее, на ее детей, на маленький огонек внутри. Она выживала и любила, как могла.

Смотрю на деревья и небо, глубоко внутри чувствую, как струится любовь. Плачу:

– Аи хорошая, она любила меня, защищала и боролась, как могла. Аи моя мама, хорошая мама. Я люблю ее!

Такое кристально чистое чувство внутри, что не описать. Мгновенный взрыв переживания сошел «на нет», обрел покой, и я медленно пошла по тротуару, освещенному фонарями. Что-то внутри успокоилось. Зашла домой, а внутри такое ощущение, что Неизвестность выбралась из пучины водоворота, уставшая от борьбы с ветряными мельницами. Теперь, отдышавшись, тихо по сторонам озирается, с интересом разглядывает куда попала. Разглядывает все пристально, ей все интересно, во взгляде любовь ко всему происходящему. Тихо замечает, что она была как бы прибита к кресту. С одной стороны прибита мыслью «у меня плохая мать – злая, жадная, хитрая, беспощадная, ненасытная». А с другой стороны креста прибита состоянием постоянной обороны и защиты, доказывая всем: «Видите, какая я хорошая? Совсем другая, не то, что моя мать. Из кожи вон лезу, чтобы все заметили, какая я хорошая мать». И вот я распята на две части. На одной стороне прибита гвоздем «у меня плохая мать», на другой стороне – гвоздем «я хорошая мать». Вполне возможно, что мужчины тоже прибиты к подобному кресту «у меня плохой отец» – «я хороший отец». Это ад. Пучина водоворота, из которой не так-то просто выбраться.