Я собирался на охоту. И что-то внутри подсказывало мне, что это будет самая захватывающая погоня в моей жизни.
Остин и Крид уже ждали меня. Это были молодые парни, которые надеялись построить карьеру на патрулировании и убийстве зомби. И у них действительно было всё необходимое для этого.
Я выбрал их сегодня утром, чтобы они сопровождали меня. Они были тихими, способными и обладали такими инстинктами, которые помогли бы им и мне выжить.
Они также были одноразовыми.
Не то, чтобы они это знали. Но, на самом деле, все они были такими.
Наши ряды были заполнены сотнями таких же парней, как они. Этого врага было легко убить, и сожаление редко мучило мужчин, пытающихся защитить близких или свою собственную шкуру от существа, которое хотело съесть их лицо. Они были идеальными солдатами, и когда они допускали ошибку и падали жертвой врага, с которым мы так бдительно сражались, их легко заменяли.
Но они добровольно отдавали свои жизни. Мы все хотели одного и того же, мы все хотели освободиться от угрозы зомби. И не было ни одного живого человека, который не сделал бы в точности то, о чём мы просили, если бы мы пообещали им такой конечный результат. Даже если их не было бы рядом, чтобы насладиться результатами своих усилий, они верили, что остальное человечество заслуживает того, чтобы быть освобождённым от Пожирателей.
— Идём, — приказал я тихим голосом.
Я не потрудился спросить их, готовы ли они. Им уже стоит быть готовыми. У меня не было времени ждать их или нянчиться с ними, пока они будут спрашивать дорогу. Если я выберу их, то им лучше быть готовыми ко всему, что мне нужно, в ту минуту, когда я об этом попрошу.
Это было высокомерно?
Чёрт возьми, да. Но я не просто случайно занял своё место на вершине тотемного столба, будучи первенцем Матиаса Аллена. Нет, я заслужил это место терпеливой безжалостностью и решительной бесчувственностью, которыми я гордился.
Мы прошли по тропинке прямо в окружающий лес. Миллер и его гости оставили множество следов прошлой ночью в мягкой грязи. Если за ними последуют другие, то казалось наиболее логичным, что они попытаются проследить за этими следами. Я не мог поверить, что они оставили их случайно.
В это время дня в лесу патрулировало множество других команд, но мне нужны были эти следы. Я хотел быть тем, кто найдёт остальных из этой группы.
Если они будут так же опытны, как двое других, ожидающих суда моего отца, очевидные подсказки могут пригодиться.
Прошлой ночью двое, которые в настоящее время были заперты, казались менее подходящими, чтобы присоединиться к нашим рядам, но, в конечном итоге, я покажу им, насколько взаимовыгодными мы можем быть друг для друга. Мы были идеальным местом для людей их калибра и таланта. И мы могли бы предложить постоянную еду и кров. Они передумают.
Отец планировал провести их через испытательный срок, а затем пересмотреть их приверженность Колонии.
Я согласился с его методом. Никому, оставшемуся на этой планете, нельзя было полностью доверять. Испытательный срок был лучшим способом проникнуть в основную систему убеждений человека, выяснить, насколько легко можно поколебать его лояльность. Временами было трудно жить в обществе, для поддержания которого требовалось так много труда, но награда была ошеломляющей по сравнению с тем, что ещё мог предложить этот падший мир.
Они либо становились в очередь, либо мой отец обращался с ними своим обычным способом.
По правде говоря, был только один выбор. Они явно ценили свою жизнь, я не сомневался, что они придут к правильному выводу.
Мы шли в полной тишине через густой лес. Всего через пятнадцать минут после начала нашего путешествия я услышал далёкие голоса, которые доносил ветер. Отсюда было трудно сказать, к какому типу людей они принадлежали, но на мгновение мне показалось, что я слышу ребёнка.
Я остановился на полпути и дал сигнал двум другим молодым людям идти тихо и рассредоточиться.
Мы двинулись в тёмный лес отработанным шагом и с чёткой целью. Мы делали это сто, может быть, тысячу раз до этого. Для нас это было упражнением, таким же лёгким, как дыхание.
Мой шаг дрогнул только один раз, и это было, когда мы были достаточно близко, чтобы полностью определить, какие голоса приближаются. Хотя мы всё ещё не могли их видеть, я слышал достаточно ясно. Один мужчина, достаточно взрослый, чтобы быть мужчиной, но достаточно молодой, чтобы всё ещё быть отчасти двояким в годах. Среднего возраста? Или подросток? Где-то посередине? Трудно было сказать наверняка.
А потом другой голос.
Вот тут-то мои шаги и дрогнули.
Не ребёнок. Женщина. Хриплый, медовый, чисто женский голос донёсся до моих ушей с теплотой и совершенными тонами лёгкого, незатейливого веселья. Голос окружил мой мозг и ударил прямо в грудь, в суставы моих костей, в мужские части меня, которые впитывали этот тон слово в слово.
Я вскинул руку и издал короткий, низкий свист. Остин и Крид немедленно остановились и скрылись в укрытии. Мы подождём, пока они сами придут к нам. Они идут прямо в нашу ловушку. У нас было преимущество и опыт, в то время как они, спотыкаясь, пробирались через всё ещё тёмный лес, выдавая себя.
Мои губы изогнулись, и я с некоторым потрясением понял, что улыбаюсь, что делал редко. Я присел за толстым деревом и выглянул из-за него. Я был совершенно спокоен и молчалив, пока ждал… ждал её.
— Тогда не надо, — сказала она. — Странно говорить о моей девственности с тобой, даже если речь идёт о спасении твоей бессмертной души.
Девственность?
Что-то такое мужественное, что-то такое чистое, первобытное мужское вспыхнуло в моей крови, и мне стало стыдно за себя.
Просто… девственниц больше не существовало. Соотношение мужчин и женщин было фатально несправедливым, но примите во внимание, сколько из этих оставшихся женщин всё ещё могли сохранить свою невинность? В этом богом забытом мире? Это казалось невозможным.
И если я думал, что меня привлекла эта девушка только из-за звука её голоса, тот факт, что она каким-то образом сумела сохранить свою добродетель… было что-то ещё, что нужно было защитить и подарить… Меня не просто затянуло, я был потерян.
Конечно, она могла быть уродливой. Тогда что? Не всё ли равно, как она выглядит? Имеет ли значение, было у неё три зуба и не было волос?
Возможно.
Но затем она появилась в поле зрения, и все эти мелочные мысли исчезли, сменившись такой сильной и всепоглощающей силой, что я, спотыкаясь, двинулся вперёд, одной рукой цепляясь за влажную землю.
Её спутник говорил что-то о своём брате и мужском кодексе, но всё, что я мог видеть, это черноволосую красавицу, идущую в мою сторону. От неё захватывало дух, даже в тусклом утреннем свете. Солнце заставляло воздух вокруг неё светиться, а края её тела горели в туманной темноте. Её тело, гибкое, грациозное, чувственное, с лёгкостью двигалось по неровной лесной подстилке, и я чувствовал себя загипнотизированным покачиванием изгиба её бёдер.
Я давно не видел красавиц, но, глядя на неё, на эту девушку, которая появилась из ниоткуда и направлялась прямо ко мне… было похоже на то, как будто я впервые увидел что-то по-настоящему красивое. Она была всем прекрасным, что осталось в этом мире. Она была чистой, невинной и светлой. Она была лёгкой. Дело было не только в резкой разнице между необузданным влечением, которое я испытывал к ней, но и в том, что она освещала даже солнечный свет. Она каким-то образом прожгла тьму, и не просто тёмный лес, а зловещий мрак этого мира. Она преодолела унылую неживую жизнь, которой мы поддались, и напомнила мне о том, какой была жизнь раньше, какой она могла бы быть снова.
И она была одна.
Ну, по большей части.
Она брела по лесу, заполненному зомби, лишь с одним человеком и пистолетом на боку. Очевидно, она не была готова к этому миру. Очевидно, ей нужен был кто-то, кто защитит её.
Я быстро оценил информацию о ней и её партнёре. У каждого в руках был пистолет, но если у них и было другое оружие, то его не было под рукой. Этот парень, вероятно, был родственником наших вчерашних заключенных. Он был старше всех в своей группе, но такие же тёмно-светлые волосы и грубая, едва поддерживаемая борода на лице, что и у двух других. Его выдавали только черты лица. Он также держал пистолет той же марки и модели, что и у двух других парней. И это не могло быть совпадением. Его внимательность и акцент янки свидетельствовали о том, что он был каким-то образом связан с другими заключёнными.
