9. Годы успеха (произведения, творчество, действия, книжные и прочие публикации, год, издатель и прочее)».
Алексей Григорьевич кончил читать. Евдокия Ивановна подошла к нему, взъерошила его короткие светлые волосы:
- Вот ты какой у меня знаменитый стал. А помнишь, как на шахту пришел? Да как в общежитии коногонов поселился?
- Ну, положим, в общежитие я попал не сразу, - Стаханов обнял жену, - через год, а то и попозже. А вот как на шахту пришел в двадцать седьмом, до самой смерти не забуду. Как сейчас помню: приехал в Кадиевку. Сошел с поезда, смотрю, трубы кругом и из них дым валит. Наверное, думаю, эти трубы из-под самой земли и шахтеры в дыму работают. Страшно даже стало, что со мной теперь будет. Ладно, решил, раз приехал, буду терпеть. Поставил на плечо сундучок с вещами и пошел к этим трубам, а сам у всех спрашиваю, не знает ли кто, где мой земляк Роман Стаханов живет. На шахте тогда три десятка моих земляков работало, и среди них два однофамильца: Роман да Петр Стахановы. Показали мне, где Роман с матерью живет. Я сперва у них остановился. Переночевал, а утром пошел с ним в нарядную. Только вошел, девчонки-откатчицы на смех подняли меня. Обидно мне стало. Стою я среди шахтеров в белых домотканых портках да в такой же рубахе, в онучах и лаптях. Как чудо-юдо какое-то, а все кругом со смеху помирают - вырядился работничек.
Посмеялись от души, а потом взял меня Роман с собой вниз. Сколько я страху тогда натерпелся. Клеть шуршит, а я думаю, что, если канат оборвется, костей не соберешь.
День я осматривался и твердо решил - буду работать. А оказалось, не так просто шахтером стать. У кого ни спрошу - говорят «мест нет». Тогда я до начальника участка «Бераль - Запад» Туболева дошел. Он увидел, что я здоровый и высокий, и дал приемный листок, чтобы меня оформили. Вот так я тормозным к Роману и попал. От тех пор след остался - ноготь на пальце кривой, это еще тогда тормозом сшибло. Поработал я тормозным недолго. Десятник углядел, что с лошадьми обхожусь как надо, и в коногоны перевел. И заработок стал побольше, да и отношение уважительней. Я тебе не рассказывал, Дусенька, к лошадям у меня с детства любовь. Ведь на шахту-то я на заработки тогда подался на время. У нас с сестрами земля была, а обрабатывать ее нечем, вот я и отправился деньжонок подзаработать. Думал, отработаю полгода, скоплю на коня и домой, хозяйство поправлять, пахать да сеять. Стал коногоном и перебрался в барак, в общежитие. Может, еще и не перешел бы, да тебя приглядел. Вижу, такая краля ребятам обеды готовит.
- Многие из коногонов за мной ухаживали, да я вот тебя выбрала, - рассмеялась Евдокия Ивановна. - Догадалась, что передо мной будущая знаменитость. Так что же ты будешь отвечать на те заграничные вопросы?
- Ты похлопочи насчет чая, а я на эту анкетку отвечу да тебе прочту.
Жена отправилась на кухню ставить самовар, а Алексей еще раз пробежал глазами венскую анкету и стал быстро писать:
«Есть ли знаменитые личности, с которыми я нахожусь в родстве? Да, есть. Мой отец был знаменитым бедняком в деревне Луговой на Орловщине...
И есть подлинно знаменитые личности, с которыми я тоже в родстве, как все трудящиеся мира, - руководители партии большевиков и Советского правительства.
Есть ли знаменитые семьи, с которыми нахожусь в родстве? - спрашивают меня господа историки. - Есть. Это братская семья народов Советского Союза и трудящиеся всего мира. С ними я в родстве, и очень близком.
Вероисповедание? Неверующий - в бога, конечно. Верю в победу коммунизма во всем мире».
- Идем чай пить, - позвала Стаханова жена. - Хотя подожди, прочти сначала, что написал.
Алексей Григорьевич читал, делая паузы после каждого пункта.
- Как получилось-то хлестко! - внимательно выслушав мужа, одобрила Евдокия. - Только не отправляй, сначала покажи Косте Петрову. Как-никак за границу пишешь.
- Непременно покажу, и на машинку отдам перепечатать, -- согласился Алексей.
Чай с баранками пили на кухне. Евдокия Ивановна, прикрыла конфоркой самовар, и он продолжал потихоньку петь свою веселую уютную песню.
- Ты, Леша, перед ночной сменой отдохнул бы, пока я за дочкой в детский садик схожу. Знаешь, вот мы второй месяц в новой квартире живем, а я никак не привыкну. Ночью проснусь и думаю, все мне во сне причудилось: и твои рекорды, и квартира. Шутка ли, семейных общежитий людям не хватает, а нам аж три комнаты дали. Тут же целых три семьи разместиться могут, а мы одни живем. Вчера, пока ты на шахте был, пришли ко мне две старушки. Спрашивают; «Ты Алексея Стаханова жена?» Отвечаю: «Да». - «А сам-то где?» - «Где ж ему быть? В забое, уголек рубает». - «Ну вот и ладно, - говорит та, что посуше. - Покажи нам свою квартиру. Хотим сами поглядеть, верно ли, что начальство рабочему человеку целые хоромы выдало». Говорю: «Смотрите». Так они все комнаты обошли, заставили патефон завести и все удивляются. Одна говорит, что в Кадиевке полвека живет, а такого еще не видела. Другая обещала своих двух сынов с внуками привести, чтобы посмотрели. Я с ними разговариваю, а сама думаю: чем угощать их? Ведь обед-то у меня еще не готов. Все, что было, на стол ставлю. Правда, они только чаю с вареньем попили и ушли довольные.
- Ну да, ты не сообразишь, чем угощать, - ухмыльнулся Алексей. - Вон какой стол сготовила, когда на новоселье шахтеры собрались.
- Тогда все легко было, заранее готовилась, да и подружки помогли. Ладно, я за дочкой побегу, а ты отдыхай.
Алексей прошел в спальню, прилег на высокую никелированную кровать, спинки которой украшали затейливые шишки, похожие на елочные игрушки. Спать ему не хотелось, и он задумался. Вспомнилось, как совсем недавно, еще и двух месяцев не прошло, к нему в комнату в семейном общежитии пришли парторг ЦК ВКП(б) - секретарь их шахтпарткома Константин Григорьевич Петров и начальник участка «Никанор - Восток» Николай Игнатьевич Машуров. В тот вечер у него дома было все, как обычно. Он играл с дочуркой, жена готовила ужин, и вдруг нежданные гости. Правда, в то время начальство, а особенно парторг Константин Петров запросто захаживали домой к шахтерам. Но больше по делу, и притом всегда предупреждали заранее: будь, мол, сегодня дома, вечером загляну, а тут вдруг пришли без предупреждения. Дуся было засуетилась по хозяйству, да Костя ее остановил:
- Не беспокойся, Евдокия Ивановна, мы не надолго. - Потом повернулся к Алексею и без всяких предисловий продолжал: - Есть предложение отметить Международный юношеский день первого сентября большим производственным рекордом. Вот мы с Машуровым и решили предложить тебе как победителю соревнования на лучшего забойщика на нашей шахте пойти на рекорд.
- Чтобы рекорд дать, надо все как следует подготовить, - сказал Алексей, - а то ведь начнешь работать, то леса для крепления не хватит, то откатка задержит или молоток заест, а другого нет. И что самое главное - один человек должен рубать, а за ним идти крепильщики и крепить.
- Алексей прав, - быстро согласился Петров. - Рубай один всю лаву, крепильщиков и все остальное мы обеспечим. А на твоей совести рекорд, - улыбнулся парторг, сверкая белыми крепкими зубами.
Алексей и до этого разговора подумывал о необходимости изменить организацию труда в забое. Все работали так: лаву делили на восемь-десять тесных уступов и в каждом рубил забойщик, причем большая часть времени у него уходила на крепление. Ему приходилось работать не отбойным молотком, а топором, устанавливая и подбивая крепь, а отбойный молоток в это время бездействовал. Работать было тесно, и люди мешали друг другу. Но даже при таких условиях Стаханов умудрялся вместо положенных семи тонн угля рубить за смену по десять-двенадцать. Предложение Петрова и Машурова пришлось ему по душе, хотя сразу же возникло много нерешенных вопросов.
За разговором не заметили, как прошло время. Дуся молча поставила перед мужчинами тарелки с нехитрой снедью, налила крепкого чая.
- Воздух будет, лес тоже дадим. - Машуров с удовольствием прихлебывал горячий ароматный напиток. - А ты уж постарайся, думаю сотню тонн дать сможешь.
