…Душно. Очень душно. И с каждой минутой становится все тревожнее, и даже сжимается сердце. Стало совсем темно, хотя до ночи еще далеко и как-то странно тихо. Идет гроза. Пока она еще далеко, но вот-вот нагрянет и сюда, в этот маленький городок, и заставит все живое бежать и прятаться куда придется. «До чего сегодня некстати эта гроза, — девушка захлопывает окно. — Только собрались идти на танцы!» В зеркале отражается ее ладная фигурка в простеньком светлом платье. Чуть раскосые голубые глаза смотрят сердито, на миловидном лице недовольство. Еще бы, так все хорошо складывалось: вечер выдался свободный, сегодня отметили хорошую работу ее звена, и теперь на самолете гордо развевается голубой вымпел, и еще, что тоже не менее приятно, к ней опять подходил этот черноглазый инструктор и интересовался, пойдет ли она сегодня на танцы. А тут этот дождь, как назло. Девушка подходит к окну и внимательно всматривается в темное небо. «Разве кто пойдет на площадку в такую погоду? — размышляет она. — Конечно, нет. Вот подожду немного, дождь пройдет, и можно будет просто так выйти пройтись».

В комнату порвалась стайка девчат.

— Ты что одна здесь сидишь, скучаешь? А мы за тобой. Иди скорей, тебя там внизу кавалер дожидается, — разом затараторили они, наполнив комнату смехом и шумом.

— Какой кавалер? — недоверчиво спросила Фира.

— Как будто ты не знаешь, — рассмеялась Ирина, — а с кем сегодня договаривалась на танцы идти?

Фира покраснела. Вот так всегда с ней — и не подумает, что можно говорить, а что нельзя.

— Возьми мою косынку! — Ирина быстро сняла ее с головы. — Тебе ведь она очень идет. Голубая, как раз к глазам!

Не спрашивая, она накинула яркую ткань на темные волосы подруги. Вот всегда она такая, Иринка, разве можно на нее сердиться!

Фира невольно улыбнулась.

— Скорее, скорее! — торопили ее девушки. Еще бы! Свидание!

Фира выходит из дома и медленно идет по улице, но глядя по сторонам. Она идет по своим делам, ей оглядываться не к чему.

— Фира, Фирочка! — слышит она у себя за спиной знакомый голос… Это, конечно, Нельсон. Идет, торопится. От дождя блестят его волосы, он, как всегда, без головного убора. Наверное, он уже давно ее ждет, плечи и лицо совсем мокрые.

«Конечно, он не скажет, что долго меня ждал», — думает девушка. Словно прочитав ее мысли, Нельсон встряхивает головой, да так, что брызги летят во все стороны.

— Вы что, грозы испугались? — улыбается он. — А я вас уже давно жду, даже соскучился. Думал, если еще десять минут не придете, то пойду за вами в общежитие. Только собрался, а вы тут…

Фире приятно, что Нельсон не боится сказать ей, что он соскучился, не боится признаться, что долго ее ждал, а особенно нравится то, что он говорит так, будто они знакомы уже очень давно.

— Ну и правильно бы сделали, если бы зашли за мной, — серьезно говорит девушка. — Дождь-то какой льет. Вы же совсем промокли! Пошли к нам. Я живу вместе с Ирой, а ее вы хорошо знаете.

Фира жила в большом корпусе с мрачным названием «Дом одиночек». Это название осталось еще с тех пор, когда здесь жили холостяки и прочно неустроенные личности, но сейчас во всем доме таких одиночек не нашлось бы и полусотни, зато семейных хватало.

В комнате было тесно: шла оживленная девичья беседа. Все замолчали, увидев гостя, но Нельсон не растерялся.

— Кто меня еще не знает — Степанян Нельсон, — представился он. — А лучше — просто Нельсон.

Уже через минуту он чувствовал себя среди девчат как дома, вот он уже с кем-то шутит, с кем-то перебрасывается острым словом, рассказывает веселую историю, все смеются, и веселее всех смеется Нельсон.

С этого дня он стал частым гостем в «Доме одиночек», в маленькой комнатке на втором этаже, и девушки уже не раз шептались, что скоро, наверное, у Иры будет другая соседка.

Не раз уезжали Фира и Нельсон в Ростов, проводили там целые дни, ходили в театр, долго гуляли по улицам, загорали на пляже или просто сидели на берегу Дона.

Они никогда не ссорились — у Нельсона легкий характер, с ним Фире всегда было хорошо и просто, хотя однажды произошел случай, когда она очень рассердилась. Правда, потом они с Ирой долго смеялись. Это было очень давно, бесконечно давно, когда они с Нельсоном еще не были знакомы, хотя на этого веселого, подвижного парня с приветливым лицом и большими темными глазами она уже обратила внимание.

А тот самый случай произошел в лагерях, летом, в Кулешовской, когда все были на ученьях. Они тогда состояли в одной эскадрилье, ведь Фира техник по эксплуатации самолетов и их палатки стояли друг против друга. Фира жила вместе со своей подругой. Ирина — занозистая девчонка, язык как бритва, и чаще всего она оттачивала его на своих соседях. Отчитывала их за неаккуратность — то вещи у них не в порядке, то забудут что-нибудь на улице, — в общем всячески их воспитывала. Ребята сначала отшучивались, потом перестали отвечать. Однажды в свободный день девушки занялись хозяйством: выстирали свои вещи, повесили их сушить на веревку, протянутую внутри палатки. Потом затеяли генеральную уборку — вытряхнули на койки разные вещи, часть положили на стол…

Уборка была в самом разгаре, когда прибежали подруги звать девушек в кино.

— Придем — все приберем, — решила Ирина. — У нас время будет, фильм не поздно кончится.

Фира пыталась протестовать, но энергичная подруга не стала слушать.

Когда девушки вернулись в лагерь, то не поверили своим глазам. Еще издали они увидели, что возле их палатки собрался народ. Они ускорили шаги.

Полотнища их палатки были высоко подняты, в центре вкручена большая лампа. Яркий свет освещал внутренность их дома, дикий беспорядок был представлен на всеобщее обозрение. На столе среди разбросанных вещей лежал белый лист, на котором чернели буквы:

«Равняйтесь на самых аккуратных».

Это была любимая фраза Ирины!

Девушки, путаясь в веревках, старались опустить полотнище, но узлы были затянуты прочно.

— Не нужна ли наша помощь? — перед Фирой возник Нельсон. — А то мы по-соседски с удовольствием.

В его глазах прыгали веселые чертики, и Фире сразу стало ясно, кому они были обязаны своим конфузом.

С тех пор Ира перестала воспитывать своих соседей, вообще не замечала их. Фира тоже рассердилась. Но вскоре мир был восстановлен.

Кажется, все это было очень давно, а на самом деле прошло лишь несколько месяцев. Теперь уже стало привычным, что все свое свободное время Нельсон проводил с этой скромной девушкой, которую многие знали и ценили за четкую работу. И поэтому, когда они вместе поехали в Москву в дом отдыха (их обоих премировали этой поездкой за хорошую работу), а вскоре и поженились, ни для кого это не было неожиданностью.

6

…В Москве в небольшой скромной квартире в Измайлове живет женщина… Тридцать лет прошло с тех пор как она впервые встретилась с темноглазым инструктором из Баку — Нельсоном Степаняном. Тридцать лет — огромный срок, много событий произошло за это время, большой жизненный груз за ее плечами. Многое за это время забылось, человеческая память — ненадежный инструмент. Но есть у каждого человека что-то такое, что остается навсегда. У Фиры Михайловны Гринштадт тоже есть свое заветное — это память о муже. Хотя слово «память» не совсем точно. О Нельсоне Степаняне она говорит как о живом, причем это получается совершенно естественно и непринужденно.

— Расскажите о вашем муже, — попросили мы. — Какой он?

— Какой?! — переспросила она. — Он добрый, он очень добрый. Добрый и веселый.

И нам сразу вспомнился старый печник с нефтеперегонного завода. Он тоже выбрал именно эти слова.

— Его все любят за доброту и отзывчивость, а также за прямоту и честность. И таким он был всегда.

Фира Михайловна задумалась…

…После возвращения в Батайск Фира недолго жила в «Доме одиночек». Молодую семью перевели в другой корпус, где жил комсостав. Там в маленькой комнатке началась их жизнь. На большой тахте, занимавшей половину комнаты, — «посадочной площадке», как, смеясь, называл ее Нельсон, часто сиживали гости. Играли в шахматы, спорили, шутили. Фира настолько привыкла, что у них каждый день бывают люди, что всегда делала хозяйственные покупки из расчета не на двоих, а троих или четверых. Такая хорошая, дружеская атмосфера была в этом доме, что товарищи Нельсона, даже и не очень близкие, охотно шли сюда. Шли просто на огонек, шли, чтобы поделиться новостями, шли с радостями и горем. Знали, что здесь каждому будут рады, каждого поймут. Ключ от комнаты Степанянов лежал на видном месте, и каждый мог войти, не дожидаясь хозяев.