Эти рассказы не претендуют на то, чтобы быть чем-то большим, чем просто истории о привидениях. Они были написаны в ответ на настойчивое требование: «Расскажи нам историю!» восьми умных мальчиков, чьи имена указаны в посвящении; они рассказывались воскресными вечерами маленькой компании, сидевшей у костра на продуваемом всеми ветрами острове у западного берега.
Им, — рассказам, — повезло встретить одобрение довольно критичной аудитории. По правде говоря, даже самые ужасные из них встретили самый лучший прием. Мальчики любят нечто в этом роде. И они не все имеют плохой конец — отнюдь!
Теперь им предстоит предстать на суд широкой аудитории: возможно, им снова повезет, и читатели окажутся так же добры к ним, как прежде — слушатели.
У. Дж. У.
Красные четки
Обстоятельства, связанные с загадочной судьбой доктора Дэвида Уэллса, до сих пор не были обнародованы, и это легко объяснить. Они не только ужасны сами по себе, но в них присутствует так много ненормального и почти невероятного, что рассказ о них требует некоторого мужества. Мало кто хочет получить репутацию законченного лжеца, и еще меньше людей хотят, чтобы их считали суеверными и легковерными. Требовать от обычного человека веры фактам о трагедии доктора Уэллса — значит предъявлять серьезное требование к его вере в правдивость рассказчика. Но распространенность слухов относительно характера трагедии, и в особенности теория самоубийства, предложенная в некоторых кругах, кажется, делают невозможным дальнейшее сокрытие истины.
Все, кто знал покойного доктора, были знакомы с его большой и весьма ценной коллекцией диковинок со всех концов света. На самом деле, он был прирожденным коллекционером, и его хобби поглощало большую часть его времени и значительную часть его состояния.
Его интересы были разнообразны и имели отношение ко многим областям искусства и науки; но его коньком была антропология, и в особенности та ее часть, которая имеет дело с происхождением и развитием религиозных верований и практик среди наименее цивилизованных представителей человечества.
В связи с этим он позволил себе фантазию, — ибо никогда не утверждал, будто это нечто большее, — что, возможно, у высших и более разумных животных, помимо человека, также присутствует некий проблеск религиозного чувства. Ему казалось, что он нашел следы связи между кое-какими видами фауны и оккультными воззрениями в их отношении в некоторых из наиболее темных форм поклонения природе. В частности, он считал, что враждебность, с какой человечество относится к змеиному племени, взаимна, и имеет своим источником нечто, спрятанное глубоко от поверхностного взгляда.
Будучи коллекционером, он специализировался на предметах, главным образом связанных с примитивными формами культа, изготовленных дикими представителями человечества. Его коллекция амулетов из Африки и с островов Южного моря не имела себе равных: он обладал артефактами, связанными с тибетским ламаизмом, которые не мог получить ни один публичный музей, а раздел, посвященный поклонению змеям, был предметом зависти каждого специалиста и его величайшей гордости.
В его доме имелось мало комнат, где не присутствовали бы образцы его хобби, и нервным гостям не доставляло особого удовольствия проводить ночь в обществе некоторых из его самых страшных идолов; но жемчужины коллекции располагались в большой комнате на первом этаже, служившей одновременно музеем, библиотекой и кабинетом. Из-за ценности некоторых идолов и других предметов, изготовленных из драгоценных металлов и украшенных дорогими драгоценными камнями, доктор Уэллс принял особые меры предосторожности, чтобы предотвратить вторжение грабителей или других нежелательных посетителей в эту комнату. Следует помнить, что именно здесь он был найден мертвым в тот трагический день, и тот факт, что различные охранные сигнализации и меры предосторожности доказали, — никто не мог войти извне, — имел свое отношение к тайне, окружавшей его кончину. Только когда тщательное расследование исключило возможность вмешательства человека, записанные здесь факты были неохотно восприняты его друзьями как истинные.
За несколько месяцев до смерти доктор Уэллс пополнил свою коллекцию сокровищем, которое он терпеливо разыскивал в течение нескольких лет. Он назвал его «Красные четки» и, по-видимому, был прав, полагая, что это единственный экземпляр. Он нашел его у малоизвестного племени на границе Татарии, и был связан с развращенной формой ламаистского буддизма, в которой, как говорили, практиковалось поклонение животным.
Он слышал об этих четках и их странном использовании от одного путешественника, случайно оказавшегося в этом племени, и его рассказ настолько пробудил в докторе Уэллсе инстинкт коллекционера, что он предложил ему очень крупную сумму, — по слухам, три тысячи фунтов, — чтобы тот вернулся в племя и попытался украсть желанный предмет. Путешественник ушел, и через некоторое время вернулся с четками, но не дожил до того, чтобы самому передать этот предмет своему заказчику. К счастью, он упаковал его в коробку, надписал имя и адрес доктора Уэллса и, таким образом, четки добрались до места назначения.
По-видимому, четки хранились в некоем сооружении, тщательно охраняемом днем и ночью тремя людьми, которых можно было описать только как монахов, священников или знахарей. Испробовав различные, менее сомнительные способы достижения своей цели, посланец доктора Уэллса добыл их, накачав стражей дешевым джином и морфием — смесью, которая, как известно, еще никогда не подводила.
Затем последовали странные события. Казалось, что кража красных четок оскорбила некую силу, которая вполне могла отомстить. И она не теряла времени даром! Почти каждый день обратного пути в Англию был отмечен тем или иным несчастьем, и не раз путешественнику едва удавалось избежать гибели.
По прибытии в Лондон, он отправился со своим сокровищем в гостиницу на Крейвен-стрит, и в ту же ночь она сгорела дотла. Он спасся в одной пижаме, но не забыл прихватить с собой коробку. Отыскав другое жилье и раздобыв запас одежды, он отправился с коробкой к доктору Уэллсу, но по дороге автобус, в котором он ехал, столкнулся с другим; люди, сидевшие рядом с ним, погибли. Он отделался несколькими сильными ушибами, но снова сохранил коробку. Он решил подождать до следующего дня, но утром его нашли мертвым в номере, который он снял в привокзальной гостинице.
На дознании было заявлено, что он был найден сидящим в кресле, и что не имелось признаков каких-либо повреждений, которые могли бы объяснить причину смерти. Но на лице его застыло выражение человека, испытавшего состояние крайнего ужаса. Коробка лежала перед ним на столе. Медицинские показания были очень расплывчатыми. Не имелось никакой болезни, и не было ничего определенного, что могло бы объяснить смерть. Сказать можно было лишь то, что сердце остановилось по какой-то неизвестной причине, и что, по-видимому, покойник был чем-то напуган. Но смерть от испуга — не очень удовлетворительный вердикт; и, по предложению коронера, присяжные решили, что причиной смерти стал сердечный приступ, что удовлетворило всех.
Коробка с именем и адресом доктора Уэллса была должным образом передана ему, и, наконец, красные четки заняли место в сейфе, встроенном в стену его музея, где он хранил некоторые из своих самых ценных экспонатов. Некоторые из нас видели их в течение того короткого периода жизни, который ему еще оставался.
Четки представляли собой тонкую кетгутовую нить, на которую были нанизаны шесть рядов бусин, по шесть в каждом ряду; один набор отделялся от другого более крупной бусинкой. В середине нити имелся очень большой овальный аметист плохого качества, с которого свисала короткая нитка маленьких бусин, заканчивающаяся очень большой. Заметим, что общий вид четок мало чем отличался от привычного для католиков.
Ценность этой вещи была значительной. Маленькие бусины представляли собой рубины, хотя и не отличались хорошим качеством, а большие, разделявшие наборы, — изумрудами. Они были грубо отшлифованы до круглой формы в обычном туземном стиле, но поверхность каждой бусины была грубо поцарапана. При внимательном рассмотрении оказалось, что эти царапины имитировали чешую змеи.
